Конрад Эйкен - Женоненависник

— Я рассказал Мей о Пите, — объяснил Билл.

— С ума сойти можно, какой парень! — воскликнула Мей. — Расскажите мне о нём ещё. Он живёт с вами в одной квартире?

— Конечно, с нами, — стал объяснять Дил. — Отличник–зануда — самая светлая голова в группе.

— Он в самом деле терпеть не может женщин. Не желает с ними связываться. Моя сестрёнка хотела затащить его на обед с танцами, так он ей сразу — от ворот поворот.

— А что он говорит о женщинах? — спросила Мей.

Она наклонилась вперёд на локотках, сияя глазами. Потом достала зеркальце, поправила мизинчиком ресницы и разровняла пудру у носа.

— Просто так и говорит: «Женщины меня не интересуют».

— Ладно, ребята, чего‑то выпить хочется, — заключила Мей.

— У меня есть с собой, — сообщил Дил, — а вот и «Белая скала» к нам движется.

— Как мой нос?

Она захлопнула крышечку косметички и обвела ярким взглядом обоих. Потом снова открыла коробочку, наклонила головку и легко пригладила ладошкой золотую прядь.

— В порядке, — сказал Билл.

— Отлично, полный марафет, — подтвердил Дил.

Музыка смолкла, и пары потекли обратно к своим кабинкам, а над ними, покачиваясь, плыли шары, и в нагрянувшей тишине официант открыл «Белую скалу». Как только он отошёл, Дил вытащил пробку и разлил в три бокала. Снова запел саксофон. Мей повела плечиками и сузила глаза:

— Ну, догадайтесь, за что я пью, ребята?

— За старину Пита, — тут же нашёлся Дил.

— Да, расскажите о нём ещё. Он красивый?

— Рыжий, глаза голубые, — сказал Билл. — Рыжий и кудрявый. В общем, не совсем красивый, — да, Дил? — но очень прилично выглядит. Совсем неиспорченный.

— Чудный напиток, — сказала Мей. — Налейте мне ещё. Ох, ребята, какая у нас духотища в гримерной. Я думала, когда переодевалась, что концы отдам. Знаете, мальчики, сегодня я пойду пораньше спать.

— Что ты, вечер только начался.

— Пойду спать в час ночи и ни на минуту позже. Вот увидите. Всё равно, хотелось бы чего‑то такого, чтобы голова закружилась, только устала сильно.

— Нужно ещё выпить, чтобы не было усталости. Мы, честно говоря, тоже вымотались. С трёх дня не разгибались. А сейчас, вроде, полегче. Немного джаза, и порядок.

— А ты что хотела бы, Мей? — спросил Дил. — Поехали потанцуем в «Колокольчик». Наши ребята туда собирались.

Мей задумалась, мило наклонив головку. Она смотрела на кружащиеся пары, смотрела печально и устало, опершись подбородком на сложенные пальцы.

— Я хочу такого, чтоб мурашки по спине забегали. Не выношу этого сонного города.

— Ну, здесь не так плохо, — возразил Билл.

— Сонная яма, — сказал Дил.

— Дил, а что ещё Пит говорит о женщинах? Могу поспорить, какая‑то девчонка дала ему отставку. Так бывает.

— Ничего подобного. Просто он сам такой: женоненавистник. Мы хотели его вытащить, чтобы с тобой познакомить, а он — ни в какую. Сказал, что женщины его не интересуют.

Мей улыбнулась ему странно и сонно ярко–синими глубокими глазами.

— Он не захотел познакомиться со мной?

— С тобой или с другой — для него не имеет значения, — заметил Билл, чуть забеспокоившись. — Он никуда не ходит — ни на какие представления.

— А чем он сейчас занимается?

— Сейчас, в эту самую минуту? Наверно, спать пошёл.

— Поехали, разбудим его.

Дил расхохотался. Бокалы были пусты. Билл разлил остатки «Белой скалы».

— Любопытно, — сказал Дил, — что он будет делать, если мы завалимся всей компанией и разбудим его?

— Выкинет какой‑нибудь номер, — предположил Билл.

— Хочу посмотреть на настоящего женоненавистника! — воскликнула Мей. — В жизни такого не встречала. Ваш Пит не кусается и не царапается?

Дил пригладил черную шевелюру: он держался светским франтом.

— Нет, что ты. Он очень вежливый, но интересуется только двумя вещами: хирургией и охотой. Сразу после колледжа охотился на крупную дичь в Африке. Убил двух львов, и сам чуть не погиб от львицы.

— Подумать только. И где это было — в Калифорнии?

Они рассмеялись и выпили.

— Это тебе не кино. Настоящая Африка. У него в доказательство ружьё есть!

— Значит, мальчик немножечко герой, — решительно заключила Мей. — Значит, пойдём и разбудим его. Я хочу с ним потолковать. Можно?

— Конечно, можно.

— Грандиозная мысль! — сказал Билл. — Вот будет интересно посмотреть, что он станет делать в такой миг. Вполне может застрелить тебя и выпрыгнуть в окно.

— Нет, знаешь, что он сделает: глянет на Мей краем глаза и перевернётся на другой бок. Вот так он и поступит: откроет полглаза, как дохлая курица, опять закроет и пошлёт нас к черту.

— На что спорим? Я спорю, что смогу сделать так, что он в меня втрескается. Спорю на обед. Ты хороший мальчик, дай мне сигарету.

— А я спорю, что не сможешь.

— Тогда поехали.

— Подождите, я по счёту заплачу. Идите вперёд и берите такси.

Они прошли сквозь толпу возвращающихся на круг пар, спустились по ступенькам вестибюля под сверкающий огнями стеклянный навес и сели в бордовое такси. Небо было звёздным.

Мей сидела между ними, схватив за руки и хохотала.

— Здорово, ребята!

— Прямо здесь за углом, — пробормотал Билл. — Вот и приехали.

— Как — так скоро? Можно было пройтись.

— Ничего, тебе придётся ещё подняться на лестницу.

— Будете меня подталкивать.

Парни сплели руки у неё за спиной и все, хохоча, стали подниматься. Билл открыл дверь, пошарил по стене и включил свет. Всё оставалось в точности, как перед уходом: стаканы на полу, окна распахнуты и подушка с вышитым алым галеоном и порванным углом там, куда её отбросил Пит.

— Дрыхнет, как я вас предупреждал, — сказал Дил.

— А где он спит? Прямо здесь?

Мей на цыпочках подошла к двери одной из спален.

— Нет, вот там.

— Я хочу посмотреть на него… Сама!

Она отбросила плащик и направилась к двери. Бил включил свет. Пит спал, чуть повернув голову на бок, его левая рука лежала на одеяле поперёк груди. Губы были чуть приоткрыты, а лицо мягко расслабилось в глубоком сне.

— Симпатяшка! — шепнула Мей. — Тс–с-с!

Она сняла туфельки, подошла к кровати и на минуту нагнулась над спящим.

— Здравствуй, Пит! — тихо позвала она.

Пит не шевельнулся. Он дышал невозмутимо ровно. Мей стала коленом на кровать, осторожно нагнулась и опёрлась о него рукой. Она приближала свое лицо очень медленно, так, чтобы он всё сильнее ощущал вес ее тела. Потом она наклонилась над ним и поцеловала. Когда она отвела лицо с нежной улыбкой, Пит открыл глаза. Он не шевельнулся. Его выражение не изменилось. Он смотрел на очаровательное, улыбающееся личико над собой, будто видел во сне. Потом, без единого слова, он охватил руками её плечи и крепко прижал к себе.

Билл и Дил отошли. Билл грузно сел на диван, а Дил стал у окна. Обоим было чуть горько.