Питер Акройд - Кларкенвельские рассказы

Церемония коронации завершилась, черницы вернулись в обитель. Поздним вечером, когда Бриджет уже засыпала, она вдруг почувствовала, что Клэрис теребит ее за руку:

— Бриджет, вставай. Идем. Пора.

— Пора? Для чего?

— Иди за мной, но чтобы ни одна живая душа ничего не почуяла, — приказала Клэрис.

Монахини вышли из кельи и бесшумно скользнули по аркаде к боковой калитке. Там их уже поджидала коляска, запряженная парой лошадей. Едва черницы уселись, кучер взмахнул кнутом.

— Куда мы едем? — спросила Бриджет.

Пол в коляске был устлан свежей соломой, и от ее запаха душу Бриджет почему-то охватила глубокая тревога.

— Путь-то недальний, а дистанция огромная. Коляска направилась на юг, через Смитфилд, по улице Литтл-Бритен, потом по Сент-Мартинз. В детстве Бриджет часто гуляла там с няней и подружкой, которую звали Белдейм Пейшенс, и неизменная уличная суета всегда успокаивала девочку. Ей была знакома здесь каждая лавка и лачуга, каждая конюшня и доходный дом, но бьющая ключом местная жизнь всякий раз повергала ее в изумление. А потом ей пришлось уйти в монастырь.

— Не надо ничего говорить, — шептала тем временем Клэрис. — Все, что видишь, сохрани в сердце, пока не придет заветный час.

Они повернули к берегу реки, но коляска остановилась возле круглой башни древнеримской кладки. Открылась огромная дверь, и им навстречу вышли двое мужчин с факелами. Клэрис первой вошла в башню, остальные последовали за ней. В коридоре Бриджет заметила троих богато одетых господ, они, к ее изумлению, почтительно поклонились Клэрис. Вслед за монахиней все спустились по винтовой каменной лестнице в просторный зал со сводчатым потолком. Там их поджидало немало людей. Бриджет узнала епископа Лондонского, который несколько недель назад заточил Клэрис в темницу. А это кто? Уж не сам ли архиепископ Кентерберийский? На всех были синие полосатые плащи. Зачем собрались они здесь вечером после коронации? Сестра Клэрис стала в самом центре.

— Вы знаете, кто я, — обратилась она к собравшимся. — Все нами задуманное сбылось. Коварный Эксмью изгнан из Англии. Вместе с еретиками он замышлял заговор, но теперь канул в прошлое. «Избранные» разогнаны. Однако наследство они оставили нешуточное. Король далеко не праведник. Он силой захватил трон. Но с нами Бог, мы станем его орудием, и через нас Он будет править судьбами нашего королевства.

— Генри не согласится, что… — начал было епископ.

— Многие мужчины, начав вздорить с женщиной, закончить перекоры не могут. Теперь мы — праведники. Мы — истинно помазанные. Мы станем править за его спиной. Поэтому мужайтесь. Наши труды еще и не начинались. Настает время «Доминуса».

[1] К тому времени, когда Агнес де Мордант возглавила Кларкенвельскую обитель, по настоянию лондонцев целых три дня стали отводиться на исполнение мистерий, представлявших историю мира от сотворения до Страшного Суда.

[2] Никаких следов и даже упоминаний Кларкенвельской обители до нас не дошло, кроме пивной «Три короля», которая стоит на месте принадлежавшего монастырю скромного постоялого двора. Однако и сегодня в подвале Мемориальной библиотеки Маркса (дом 37а, Кларкенвель-Грин) можно увидеть подземные ходы.

[3] В народе говорили, что однажды в этой аркаде Дева Мария явилась Уильяму Рахиру, основателю монастыря, однако, по настоянию Рахира, ни статуи Богоматери, ни алтаря воздвигнуто не было. Что именно сказала Дева Мария, тоже осталось неизвестным, но после видения Рахир возбужденно твердил про охваченный алым пламенем куст.

[4] Запах экскрементов был лондонцам привычен, тем не менее горожане, опасаясь заразы, некоторые районы обходили стороной; исключение составляли разве что гнусавые сопливцы да окрестные крестьяне, граблями сгребавшие с улиц навоз, чтобы потом рассыпать его по полям.

[5] На месте двора и нужника, в котором душа Радулфа покинула его тело и с радостным гимном воспарила в небеса, теперь находятся бар и кафе при ресторане «Сент-Джонс».

[6] Район Камомайл-стрит и по сей день слывет местом, где водятся привидения.

[7] По мнению современных историков, их догматы весьма близки воззрениям «избранных», только без апокалиптичности и мессианства, свойственных этой малочисленной секте.

[8] В проповеди того периода, вошедшей в собрание «Sermones Londonii» [120] Лондонские проповеди (лат.). (Лондон, 1864), Суиндерби обрушился с критикой на «людей, прозванных лоллардами, которые уже давно, не жалея сил, пытаются подорвать католическую веру и нашу Святую Церковь, ослабить почитание святынь народом, разрушить королевство и осуществить иные чудовищные преступления».

[9] В 1378 году кардиналы объявили недействительным избрание Папы Урбана IX. В ответ новоизбранный Папа Римский отлучил их от Церкви. Тогда вероломные кардиналы укрылись в Авиньоне и из своих рядов избрали «истинного» Папу. Так начался раскол, породивший двух пап, одного в Риме, другого в Авиньоне. При каждом состоял свой синклит кардиналов, а в некоторых монастырях появилось по два аббата, приверженных разным верховным иерархам. Расколу немало способствовали личная зависть и политические амбиции, а также моральное разложение духовенства и соперничество стран. Авиньонских пап поддерживали Франция и ее союзники: Шотландия и Неаполитанское королевство. Римских пап поддерживали Германия, Фландрия, Италия и, правда, не слишком ревностно, Англия.

[10] Веком ранее живописца, известного лишь по прозвищу «Питер Художник», попросили изобразить «доходчиво фигуры участников танца смерти», и ему удалось поразить и напугать многие поколения лондонцев.

[11] Манускрипт, содержащий «Восемнадцать постулатов», ныне хранится в Британской библиотеке под номером Add. 14.3405. Вот как их расшифровал и записал доктор Скиннер:

Пункт 1. Церковь — это логово и прибежище демонов. В церквах гнездится порок и всегда найдется повод для прегрешений.

Пункт 2. Папа есть отец-Антихрист, его голова, прелаты — его же члены, а монахи — его хвост.

Пункт 3. Святейшим человеком на земле является настоящий Папа.

Пункт 4 . Место не делает человека святым. Человек освящает место.

Пункт 5 . В нищем человеке больше сходства с образом Бога, чем в деревянном или каменном изваянии.

Пункт 6. Не следует исповедоваться ни единому священнику, ибо ни один священник не властен избавить человека от грехов.

Пункт 7. Священнослужители имеют право жениться, а монахини — выходить замуж, ибо любовь более достойна похвалы, чем целомудрие.

Пункт 8. После молитвы перед святым причастием, произнесенной священником, на алтаре остается хлеб, который и мышь может погрызть.