Кэтрин Скоулс - Королева дождя

Солнце палило. Мухи вились у лица Анны, садились на ее влажную кожу и погружали липкие хоботки в капельки пота. Чемодан оттягивал руку, но она продолжала упорно двигаться вперед. Она остановилась лишь один раз — чтобы подобрать бледно-розовое перо, лежавшее на дороге. Его нежность нашла отклик в ее душе, принеся небольшое успокоение. Но ничто не могло уменьшить тяжесть на душе, потерянной душе чужака, бредущего безо всякой цели. Она одна здесь, в африканском буше, у нее больше нет дома. Нет народа. Нет прошлого. Нет будущего.

Нет любимого.

Только пустое разбитое сердце.

1965, Танзания, Восточная Африка

Гул разговоров, перемежающихся смехом, просачивался сквозь пыльные доски пола, а вместе с ним — и мелодии из музыкального аппарата, и аромат дешевых духов вперемешку с запахом несвежего пива. Через открытое окно с улицы доносились голоса и влетали выхлопные газы от проезжающих грузовиков. Анна лежала на продавленном матрасе и бездумно смотрела на разводы на потолке. Она практически не обращала внимания на звуки, вонь и постельных клопов, кусающих ее. Все это было лишь декорациями начинающегося и заканчивающегося дня, ночи, очередного дня; время медленно текло в грязной комнате над баром, где когда-то, в другом мире, медсестра-миссионерка сидела с вождем племени — оба такие чистые и нарядные в своей иностранной одежде. Вялый воздух был пронизан предвкушением чего-то редкого и драгоценного.

Ежедневно к ней поднимался владелец отеля и громко стучал в дверь, тем самым заставляя Анну подняться с кровати. Она подходила к двери, держа в руке очередную вещь из своего чемодана — плату за грязную комнату, жестяную тарелку несъедобной стряпни и кувшин мутной воды, которые мальчик, помогавший в кухне, приносил ей дважды в день. Анна словно играла в карты и постоянно проигрывала. Она представляла себе, что, когда отдаст последнюю ценную вещь, то вскоре умрет. Голая, ненужная оболочка просто высохнет, станет неживой. Она с нетерпением ждала, когда же придет этот момент — момент перехода в забвение. Ей казалось, что она так близка к этому, что, когда просыпалась утром, то очень удивлялась, осознавая, что до сих пор жива.

Стук в дверь застал Анну врасплох. Ей казалось, что владелец отеля уже заходил к ней сегодня, но она не была уверена, что с тех пор не пролетели еще одни сутки. Поднявшись с кровати, она посмотрела на свой чемодан, размышляя, с чем расстанется теперь. Неожиданно она вспомнила, что последний раз в качестве платы отдала свои часы. Теперь ее рука была на удивление легкой — освобожденной. Довольный владелец гостиницы прижал часы к груди и поспешил удалиться, словно опасаясь, что она может передумать. Конечно, на этот раз, решила Анна, будет достаточно и какой-нибудь мелочи.

Стук возобновился.

Анна повернулась к двери. Внезапно у нее вызвал раздражение этот жадный человек, и это вывело ее из летаргического сна. Она пересекла комнату и распахнула дверь.

На пороге стоял молодой белокурый мужчина в дорогом сером костюме. У него был прямой, уверенный взгляд, голубые глаза, загорелая кожа и короткая стрижка. Анна изумленно уставилась на него. Мужчина, похоже, тоже удивился: его самообладание испарялось по мере того, как взгляд переходил со спутанных рыжих волос на мятые рубашку и китенге и дальше — на ноги, исцарапанные колючками, и грязные ступни.

Он отступил на шаг и протянул ей небольшую белую карточку.

Анна посмотрела на нее. Она сразу же узнала бело-голубой логотип, растянутый по всему кусочку картона. Прыгающая рыба. Для миссионеров и многих африканцев этот знакомый символ обозначал драгоценные, почти священные блага — лекарственные препараты и медицинские инструменты. Слова под логотипом были напечатаны неброским современным шрифтом:

— Прошу прощения, мэм. Извините за беспокойство. — Мужчина говорил с мягким американским акцентом. — Я кое-кого ищу… — Он растерянно замолчал и заглянул через плечо Анны в убогую комнатушку.

Анна подавила поднявшуюся в ней волну страха. Никто ее не ищет. Она никому не нужна.

— Я слышал, что в этих краях есть одна белая женщина. — Кадык мужчины выпирал из-под плотного воротничка рубашки, когда он говорил. — Ходят слухи, что она знахарка. Я знаю, это звучит странно. — Очевидное смущение Джеда еще больше усилилось, когда его взгляд остановился на чемодане Анны: хоть тот и был грязным и потертым, на нем все равно еще можно было разобрать престижную монограмму. — Как бы то ни было, я отправился в деревню, где, как мне сказали, она находится, — продолжал он. — Племя ваганга…

Анна вздрогнула.

— Ваганга?

Зания. Патамиша. Старая Королева.

Народ Мтеми.

Джед кивнул.

— Вождь сказал мне, что белая женщина действительно жила с ними, но она ушла несколько недель назад. Он посоветовал мне поспрашивать в Мурчанзе, не знает ли кто-нибудь, куда она делась. Почтальон сказал мне, что в местном отеле живет европейка. — Он замолчал. Немой вопрос повис в воздухе.

Анна пристально посмотрела на него, стараясь не выказывать никаких эмоций, но за этим невозмутимым фасадом лихорадочно сновали мысли. Этот мужчина ищет ее. Что ему от нее нужно? И что безопаснее: сохранят молчание или пытаться разузнать, что к чему?

— Я ничего не знаю об этой женщине.

— Вы ничего о ней не слышали? Не видели ее? — не отступал Джед.

Анна покачала головой, но вид у нее был задумчивый. Когда она заговорила, то попыталась держаться непринужденно.

— Что она вообще делала, эта европейка, в деревне?

— Трудно сказать. Некоторые даже называли ее королевой, женой их вождя. Но другие говорили, что она была целительницей. — Он запнулся, прекрасно понимая, как абсурдно все это звучит. — Когда я поинтересовался, какого рода целительницей она была, они позвали пожилого человека, похоже, их знахаря. Он хорошо отзывался об этой белой женщине. Он говорил, что она обладала удивительными способностями и разбиралась в африканских лекарствах так же хорошо, как и в тех, которые она привезла с собой в коробках. Он даже утверждал, что они работали вместе — он и эта женщина.

Анна подняла брови, изображая удивление, но на самом деле на душе у нее потеплело от похвалы Зании и оттого, что никто не рассказал незнакомцу, как ее вышвырнули из деревни. Она уверила себя в том, что это знак уважительного отношения к ней. Эти эмоции, внезапно пронизавшие ее всю, пробудили дремлющие нервы, вызвав почти физическую боль.

— Я правда должен найти эту женщину. — В его голосе звучало отчаяние.