Хосе Васконселос - Моё дерево Апельсина-лима

— Ладно, Лалá. Можешь меня побить.

Я повернулся к ней спиной, предлагая объект для битья. Сжал зубы, так как Лалá обладала силой тысячи чертей в своем шлепанце, которым собиралась меня бить.

Идея принадлежала маме.

— Сегодня мы все пойдем смотреть новый дом.

Тотока отвел меня в сторону и заявил мне шепотом:

— Если расскажешь, что мы уже знаем дом, то сотру тебя в порошок.

Но я даже не думал об этом. По улице шла целая толпа народа. Глория вела меня за руку, имея приказ не отпускать меня ни на минуту. А я вел за руку Луиса.

— Когда мы будем переезжать, мама? Мама отвечала Глории с некоторой грустью.

— Через два дня после Рождества, мы начнем собирать вещи.

Она говорила очень, очень уставшим голосом. Мне было ее очень жалко. Мама работала как бы с рождения. С шести лет от роду, когда построили фабрику, устроили ее туда работать.

Ее усаживали поверх стола, и она сидела, там очищая и моя инструменты. Она была так мала, что мочилась на стол, так как не умела одна спускаться…. Поэтому она, никогда не была в школе и не научилась читать. Когда я услышал от нее эту историю, мне стало так грустно, что я обещал, когда стану поэтом и ученым, то прочитаю ей все свои стихотворения.

Рождество заявляло о себе в лавках и галантерейных магазинах. На стеклах дверей был нарисован Папа Ноэль [8] Papá Noel — Папа Ноэль — традиционный персонаж рождественских праздников, аналог русского Деда Мороза. . Некоторые люди уже покупали открытки, чтобы, когда они понадобятся, не выстаивать в переполненных торговых заведениях. У меня была некоторая надежда, что на этот раз родится Мальчик Бог. Но родится он для меня. Возможно, когда он достигнет возраста разума, может быть он станет немного лучше.

— Это здесь.

Мы все были восхищены. Дом был немного мал. Мама с помощью Тотоки, распутала проволоку запиравшую дверь, и весь народ бросился вперед. Глория отпустила мою руку и забыв, что она уже почти сеньорита бросилась бегом и обхватила дерево манго.

— Это мое. Я первая его тронула.

Антонио сделал то же самое с тамариндом. Для меня ничего не осталось. Чуть не плача я посмотрел на Глорию.

— А я, Глория?

— Беги дальше, там должны быть еще деревья, глупый.

Я побежал, но нашел всего лишь растущий бурьян и множество старых, усеянных колючками апельсинов. Рядом с изгородью росло маленькое деревце апельсина-лима.

Я был расстроен. Все были заняты осмотром комнат и выбором, в какой кому жить. Дернул за подол Глорию.

— Там больше ничего нет.

— Ты не умеешь хорошо искать. Подожди здесь, я поищу тебе дерево.

Чуть позже мы пошли вместе. Она осмотрела апельсины.

— Тебе не нравится вон то? Красивый апельсин.

Ни один из них мне не нравился. Тем более этот. Ни тот другой, никакой. На всех было много колючек.

— Чем брать этих уродов, лучше выберу дерево апельсина-лима.

— Которое?

Мы пошли туда, где оно находилось.

— Однако, какое красивое деревце апельсина-лима! Смотри, на нем нет даже колючек. И имеет столько особенностей, что уже издалека видно, что это дерево апельсина-лима. Если бы я была твоего роста, то ничего другого бы не захотела.

— Но я хотел большое дерево.

— Подумай хорошо, Зезе. Оно пока еще очень маленькое. Со временем станет большим апельсином. Таким образом, вы будете расти вместе. Вы будете понимать друг друга как братья. Ты видел эту ветку? Да, оно единственное на нем, но похоже на лошадку, на которую ты можешь сесть!

Я чувствовал себя самым несчастным на свете. Вспомнил случай с бутылкой от напитка в которой находились фигурки шотландских ангелов. Лалá сказала, что вот это ее. Глория выбрала себе другую. Еще одну фигурку выбрал себе Тотока. А я? В итоге мне досталась та фигура, которая была позади и почти без крыльев. Четвертый шотландский ангел, который даже не был целым ангелом…. Мне всегда доставалось последнему. Вот когда я вырасту, они увидят. Куплю амазонскую сельву и все деревья, упирающиеся в небо, будут моими. Куплю целый склад бутылок с ангелами и никому не дам даже кусочка крыла.

Я рассердился. Сидя на земле, я перенес свою досаду на мое дерево апельсина-лима. Глория удалилась смеясь.

— Эта неприятность не продлится долго, Зезе. В конце концов, ты поймешь, что я прав.

Я воткнул в землю палочку и перестал всхлипывать. Говорил голос, который шел непонятно откуда, близко к моему сердцу.

— Думаю, что твоя сестра права.

— Все люди всегда правы, единственный, кто никогда не прав это я.

— Это не так. Если ты хорошенько меня разглядишь, то поймешь.

Я поднялся, испуганно и посмотрел на деревце. Было странно, конечно я всегда разговаривал с любой вещью, но полагал, что разговор со мною вела моя внутренняя птичка.

— Ты вправду говоришь?

— Разве ты меня не слышишь?

И тихо засмеялся. Но получилось громко, на всю усадьбу. Меня съедало любопытство.

— А откуда ты говоришь?

— Деревья говорят всеми своими частями: листьями, ветками, корнями. Хочешь посмотреть? Прислони свое ухо к моему стволу и услышишь, как бьется мое сердце.

Я остановился в нерешительности, однако видя его размер, осмелел. Прислонил ухо, и откуда-то издалека что-то издавало тик…так…тик…так…

Видел?

— Скажи мне, все люди знают, что ты разговариваешь?

— Нет. Только ты.

— Правда?

— Могу поклясться. Одна фея сказала мне, что когда один мальчик похожий на тебя, станет твоим другом, то я смогу говорить и стану очень счастливым.

— Ты подождешь?

— О чем ты?

— Пока я не перееду. Осталась еще одна неделя. До этого, ты не забудешь, как разговаривать?

— Никогда. То есть, только для тебя. Ты хочешь посмотреть какой я мягкий?

— Какой ты?..

— Влезь на мою ветку. Я подчинился.

— А сейчас раскачивайся понемножку и закрой глаза.

Я сделал то, он велел.

— Ну как? Хоть раз в жизни ты имел лошадку лучше?

— Никогда. Это так удивительно. Я отдам своему младшему братишке лошадку «Луч Луны». Ты знаешь, тебе очень понравится мой брат.

Я спустился, уже обожая мое дерево апельсина-лима.

— Слушай, я сделаю следующее. По возможности, пока мы не переедем, я буду приходить, и разговаривать немного с тобой…. А сейчас мне надо идти, уже все уходят.

— Но ведь друзья не прощаются так.

— Тсс! Она идет сюда.

Глория подошла в тот момент, когда я его обнимал.

— Прощай, друг! Ты самое красивое, что есть на свете!

— Я же говорила тебе?

— Да, ты сказала. А сейчас, если бы вы предложили мне поменять манго и тамаринд на мое дерево, я бы не захотел.

Она нежно провела своей рукой по моей голове.

— Головка… головка!.. Мы вышли, взявшись за руки.

— Годойя, тебе не кажется, что твое манго немножко кривое.

— Пока это не видно, но кажется, что немного, да.