Анри Ренье - Встречи господина де Брео

Г-н Ле Варлон де Вериньи перевел дыханье.

— Приехав сюда, он передал меня с рук на руки этим честным людям, которым я отсчитал условленную сумму. Они уверили меня, что все сойдет благополучно, что меня ожидают, что особа, о которой идет речь, предупреждена, ко мне расположена наилучшим образом и что я без сомненья останусь ею доволен, особенно если я соблаговолю не обращать внимания на недостаток опытности, вполне извинительный в столь юном возрасте. С этими словами мне открыли двери в комнату, где вы меня и нашли. Освещена она была плохо, одним светильником. Я осторожно подошел к кровати. Малютка заснула и спала так крепко, что я мог, не будя ее, откинуть одеяло и приподнять ей рубашку. Я увидел ее тело. Оно не было ни прекрасно, ни соблазнительно. Я долго созерцал его. Решительно, она казалась мне слишком молодой и не в моем вкусе, так что, может быть, я ушел бы, если бы неблагоразумно не протянул руку туда, где и взглядам не следовало бы задерживаться.

— В ту же минуту, сударь, я почувствовал, что по мне пробежал огонь: пламя меня обожгло. Малютка проснулась. Она, казалось, не удивилась моему присутствию, о котором ее, наверно, предупредили, мило улыбнулась, но покраснела, увидя себя раскрытой, и живо поправила рубашку. Я позволил себе некоторые вольности, но, к моему удивлению, она так защищалась, что я сделал более энергичные попытки. Она сопротивлялась и тихонько умоляла меня уйти; но эти просьбы, которые могли быть одним притворством, только усилили мою смелость и заставили подумать, что малютке все это не впервые. Так что я хотел живее кончить дело. Тогда-то она и принялась кричать и звать на помощь. Эти крики, вместо того чтобы охладить меня, еще больше воспламенили. Я схватил ее, она отбивалась, наконец вырвалась и принялась бегать по комнате. Пришлось вдоволь погоняться за ней. Наконец я схватил ее за рубашку, и мы упали на постель. Она всерьез звала на помощь. Что делать, сударь, я сдавил ей горло. Мало-помалу она переставала защищаться, я прижал ее тело своим. Она смотрела на меня расширенными глазами. Что за мгновенье, сударь! Я чувствовал, как она подо мною тает, как сам на ней таю; но, по мере того как я проникал в нее всем существом своего греха, мне показалось, что лицо у нее на глазах меняется и делается ужасным. Прямо физиономия дьявола, сударь, и этот дьявол был тем, что жил внутри меня и показывался мне во всей своей неприглядности; в жилах своих я ощутил адский огонь, пылающим водоемом и пламенной струей которого я становился.

Г-н Ле Варлон де Вериньи поднялся, весь задыхаясь от своей греховности. Тень от него, брошенная светом свечи на стену, была уродлива и ужасна. Г-н де Брео молчал. Г-н Ле Варлон де Вериньи снова начал с удвоенной экзальтированностью:

— Здесь-то, здесь-то, сударь, и открылось чудо благодати! Пути Господни от нас сокрыты. Нужно было, чтобы я дошел до этой точки гнусности и позора, дабы стало ясно, что без помощи Божьей человек не властен над самим собою. Таким образом, владыка благ земных и небесных допустил меня опуститься до подобия самых низких и опасных животных. Руки мои хватали, ногти царапали. Господь захотел, чтобы благодать его застала меня в таком унизительном положении. Ах, сударь, как рассказать вам, чтобы вы поверили? В эту ужасающую минуту мне казалось, что греховность из меня выходит, с тем чтобы никогда больше в меня не возвращаться. Я, так сказать, опорожнился от нее. Я словно выздоровел после того, как она истекла из моей плоти и была поглощена другой плотью. У меня остались от нее лишь ужас, ломота и усталость.

И г-н Ле Варлон де Вериньи протянул затекшие ноги.

— Я сказал вам правду сейчас. Да, перед вами уже не тот господин Ле Варлон, каким вы знали его раньше, распутный и развратный. С вами разговаривает совсем другой человек, который вспоминает о прежнем только для того, чтобы оплакивать его постыдные дела. Этот вновь пришедший полон прегрешений, но искренне решился получить прощение и вести для этого праведную жизнь, и никакие суровости не отклонят его от этого пути. Это покаянное устремление совсем не то, что вы о нем можете думать. Не смотрите на него, как на легкое угрызение совести, которое подчас грешник испытывает в промежуток между отвращением после содеянного греха и пылким желанием совершить новый. Нет! Я чувствую себя сильным в моем решении и уверен в будущем. Тем не менее, как бы сильна ни была моя уверенность и убежденность в новом моем направлении, не думайте, что я подвергну их испытанию со стороны соблазнов. Я предполагаю уединиться в пустыню. Вы возразите мне, быть может, что я мог бы ждать не так долго и воспользоваться одной из тех передышек, о которых я вам рассказывал. Увы! Неужели бы вы хотели, чтобы свое уединение я загрязнил нечистотою моих мыслей? Я бы населил одиночество желаниями своей плоти, меж тем как теперь я возьму туда с собою лишь телесную оболочку, в которой злое семя уже иссохло и не будет произрастать. Приключение этой ночи таково, что грех сжег во мне свои последние огни и угас в собственном пепле. Я уже выбрал и место для своего уединения. В Пор-Рояль-де-Шан отвезет меня карета, стоящая внизу. Вам известна святая слава этого убежища. Среди тамошних отшельников тот, кто в миру был господином Ле Варлоном де Вериньи, постарается сделаться достойным благодати, которую ниспослал ему Господь и которую от души желаю, чтоб он ниспослал и вам, сударь, как и мне, ибо, без него и без его участия в борьбе против нас самих, что бы мы были?

Г-н Ле Варлон де Вериньи умолк. Г-н де Брео поправил нагоревшую свечку. У Курбуанов больше не слышно было никакого шума. В темном садике тихо капало после дождя.

— Конечно, сударь, — отвечал г-н де Брео, — все это прекрасно. Но эта девочка, может быть, вовсе не заслуживала чести быть причиной столь сильных переворотов, и провидение поступило с ней довольно бесцеремонно. Прибавлю только, что вам завидую. У вас есть Бог, который вам прощает то, чего я сам себе не простил бы, если бы со мной случилось что-нибудь подобное. Впрочем, предположить это довольно трудно, так как, если я и считаю наслаждение, доставляемое женским телом, вполне естественным, то нужно по крайней мере, чтобы женщины были согласны на то, чего мы от них требуем. Поэтому я совершенно не понимаю, чтобы кого-нибудь принуждали к этому обманом ли, деньгами ли, или насилием. За исключением этого, мне кажется, что всякий может жить, как ему угодно, и играть на лютне по-своему.

Тут г-н де Брео, заметив, что его лютня по недосмотру осталась лежать на столе, заботливо спрятал ее в футляр, между тем как Ле Варлон де Вериньи немного был удивлен, что этот маленький провинциальный вольнодумец недостаточно проникся уважением к человеку, так внезапно и таким тонким образом отмеченному Божьей благодатью. И г-н Ле Варлон де Вериньи, подтянув штаны и поправив белье, откланялся г-ну де Брео и важной поступью направился по Божьему пути.