Джек Лондон - Дочь снегов. Сила сильных

— В таком случае я пропал!

— Да нет же. Дело обстоит не так уж плохо. Вас не повесят. Положитесь только на меня.

— Но что вы можете сделать? — безнадежным тоном произнес он. — Они взяли правосудие в свои руки и вершат все сами.

— Во-первых, река вскрылась, а это уже большой плюс. Теперь можно каждую минуту ожидать прибытия губернатора и окружных судей, а они явятся вместе с отрядом полиции. Здесь они остановятся несомненно. Кроме того, мы сами можем кое-что предпринять. Река вскрылась, и, если дело примет слишком уж скверный оборот, вы можете спастись бегством: такая вещь не придет в голову никому из наших противников.

— Нет, нет, это невозможно! Что можем мы с вами сделать против такой толпы?

— Но с нами мой отец и Курбертэн. А четверо решительных людей могут, действуя сообща, совершить чудеса. Положитесь на меня и верьте, что все будет хорошо!

И с этими словами она наклонилась к нему, поцеловала его и погладила по голове, но это, по-видимому, ничуть его не успокоило.

Джекоб Уэлз успел переправиться через пролив задолго до наступления темноты. С ним вместе явились Дэл, Курбертэн и Корлис. Пока Фрона переодевалась в одной из маленьких хижин, предоставленной в ее распоряжение жившими в ней золотоискателями, отец ее занялся больным курьером. Привезенные им депеши оказались чрезвычайно важными, настолько важными, что Джекоб Уэлз несколько раз читал и перечитывал их, и озабоченное выражение долго не сходило с его лица; но когда он вернулся к Фроне, то принял обычный спокойный вид. Сэн Винсент сидел арестованный в соседней хижине, но ему было разрешено свидание с друзьями.

— Дело обстоит неважно, — объявил Джекоб Уэлз, прощаясь на ночь. — Впрочем, будьте покойны, Сэн Винсент, как бы плохо ни было, я даю вам слово, что не допущу вашей казни, если только я не утерял своего прежнего влияния. Я уверен, что не вы убили Борга, — вот вам в том моя рука.

— Каким длинным мне кажется сегодняшний день, — сказал Корлис, когда провожал Фрону до ее хижины.

— А завтрашний покажется еще длиннее, — устало ответила она. — Мне так хочется спать!

— Вы храбрая маленькая женщина, и я горжусь вами, — ответил Корлис, разглядывая в полумраке — было уже десять часов — льдины, плывшие мимо по реке, словно призраки. — А сейчас, когда у вас беда, можете на меня рассчитывать; для вас я готов на все.

— На все? — переспросила девушка слегка дрогнувшим голосом.

— Будь я героем из мелодрамы, я сказал бы: «Даже на смерть!». Но так как я на эту роль не претендую, то просто повторю: «На все».

— Какой вы хороший, Вэнс, мне никогда не отплатить…

— Шшш… Я своих услуг не продаю. Ведь любовь, если я не ошибаюсь, и есть служение.

Фрона посмотрела на него долгим взглядом. Лицо ее выражало мягкое удивление, но в душе она ощущала какую-то тревогу; все события минувшего дня, а за ними и все этапы ее знакомства с Корлисом вдруг всплыли перед ней.

— Верите ли вы в дружбу? — произнесла она наконец. — Мне хотелось бы, чтобы мы с вами всегда оставались добрыми друзьями, чтобы между нами были тесные, приятельские отношения.

Фрона сама понимала, что эти слова не вполне выражают то, о чем она мечтала. Но когда Вэнс отрицательно покачал головой, она почувствовала какую-то непонятную ей самой радость.

— Дружба? — спросил он. — Ведь вы знаете, что я вас люблю!

— Да, — тихо ответила она.

— Боюсь, что вы плохо знаете психологию мужчин. Поверьте мне, что мы не из такого теста слеплены. Дружба? Разрешение прийти с холода и погреться у вашего очага? На это я согласен. Но приходить к вам греться, если около вас сидит другой? Нет! Если мы друзья, то я должен радоваться вашему счастью; а неужели вы думаете, что я был бы в состоянии видеть вас с ребенком на руках, — с ребенком от другого, — с ребенком, которого я мог бы, при других обстоятельствах, назвать своим? Видеть, как в глазах этого ребенка отражается душа другого, как он смеется его смехом? Неужели вы думаете, что я мог бы радоваться вашему счастью? Нет, нет, любовь не может быть скована дружбой!

Фрона дотронулась до его руки.

— По-вашему, я не прав? — спросил он, удивленный ее странным выражением.

Фрона тихо всхлипывала.

— Вы переутомились и переволновались. Поэтому покойной ночи. Вам надо поскорее лечь спать.

— Нет, нет, подождите! — она остановила его. — Нет, нет; я такая глупая. Вы правы, я переутомилась. Но вот что, Вэнс, у нас много дела. Мы должны выработать план действий на завтра. Войдите сюда. Там совещаются мой отец и Курбэртен; если случится то, чего мы опасаемся, то нам четверым предстоит совершить большие дела.

— Немного театрально, — сказал Джекоб Уэлз после того, как Фрона, кратко обрисовав общий план действий, объяснила каждому, в чем его задача. — Но имеет шансы на успех именно благодаря тому, что никто этого ожидать не будет.

— Настоящий государственный переворот, — определил барон. — Великолепно. Ах! Я весь горю при одной мысли. «Руки вверх!», — крикну я вот так, с самым свирепым видом.

— А что если они не захотят поднять руки вверх? — выразил он опасение, обращаясь к Джекобу Уэлзу.

— Тогда стреляйте. Всегда выполняйте свои угрозы, когда стоите с пистолетом в руках, Курбертэн. Это рекомендуется всеми авторитетами.

— А на вашей ответственности, Вэнс, будет «Ля Бижу», — продолжала Фрона. — Отец считает, что завтра река совсем очистится от льда, если только ночью не образуется где-нибудь затор. Лодка должна находиться наготове, у самого берега, как раз против двери хижины. Разумеется, вы не будете знать, что происходит, покуда не выбежит Сэн Винсент. Тогда забирайте его скорее в лодку и везите в Даусон. Поэтому я сейчас не только пожелаю вам спокойной ночи, но и прощусь с вами: утром, может быть, не удастся.

— Сначала плывите по левому рукаву реки, покуда не дойдете до поворота, — посоветовал Джекоб Уэлз, — а там проберитесь между островами в правый, в нем течение быстрее. Ну а теперь ступайте и скорей забирайтесь под одеяло, ведь до Даусона семьдесят миль, а вам придется домчаться туда одним духом.

Когда Джекоб Уэлз на следующий день явился на общее собрание золотоискателей и выразил свой протест против его незаконных действий, все присутствующие отнеслись к нему с должным уважением. Он объявил, что, хотя в старые времена, когда в стране не было установлено правосудие, подобные собрания являлись вполне законными, теперь это время миновало; теперь, утверждал он, существуют законы, которым все обязаны подчиняться. Королевское правительство доказало, что оно в состоянии поддержать порядок; поэтому совершенно недопустимо, чтобы частные лица присваивали себе его функции. Это будет возвращением к прежней анархии, к тому мраку, из которого страна только что начала выходить. Больше того, подобное присвоение функций законной власти является преступным действием. Наконец Джекоб Уэлз совершенно спокойно, в очень сдержанных выражениях, но твердо и определенно заявил, что если собрание примет какие-нибудь серьезные меры, то он первый донесет на всех присутствующих и примет самое активное участие в их преследовании. В заключение он внес предложение арестовать обвиняемого до прибытия территориальных судей и на этом разойтись. Но предложение его было сразу же отвергнуто, даже без прений.