Акутагава Рюноскэ - Избранное

Бледная луна со светящейся короной вокруг испускала зловещее сияние. Деревья в лесу, выставив в небо темные ветви, стояли тихо, заполняя долину, будто в предчувствии какой-то беды. Сусаноо бежал, ничего не видя, ничего не слыша. Мокрый от росы бамбук, роняя на него влагу, тянулся бесконечными волнами, словно хотел навечно его поглотить. Иногда из бамбуковых зарослей вылетала птица и, слабо отсвечивая в темноте крыльями, поднималась на безмолвную вершину дерева...

Рассвет застал его на берегу большого озера. Оно лежало под хмурым небом, словно свинцовая плита,— ни единой волны не пробегало по его поверхности. Горы, окружавшие его, и тяжелая летняя зелень — все казалось ему, едва пришедшему в себя, наполненным вечной тоской, которую ничто не может побороть. Через бамбуковые заросли он спустился на сухой песок и, сев там, устремил взор на унылую поверхность воды. Вдали плавало несколько уток-поганок.

И тогда на него напала печаль. В Стране Высокого неба у него было много врагов, а тут — одна собака. И, погрузив лицо в ладони, он долго и громко плакал, сидя на песке.

Меж тем цвет неба изменился. Над горами, громоздившимися на другом берегу, раза два-три сверкнула зигзагообразная молния и прогремел гром. Он продолжал плакать, сидя на берегу. В бамбуковых зарослях громко прошелестел ветер, смешанный с каплями дождя. Озеро сразу же потемнело, с шумом побежали волны.

Снова прогремел гром. Горы на другом берегу подернулись пеленой дождя, но деревья вдруг зашумели, и потемневшее было озеро стало на глазах светлеть. Сусаноо поднял голову. И тут с неба на него обрушился, словно водопад, страшный ливень.

Гор уже не было видно. И озеро едва можно было различить в клубящихся над ним облаках. Только при вспышке молний на мгновение далеко освещались вздыбленные волны, и тут же раздавался треск грома, словно небо рвалось на части.

Промокший насквозь Сусаноо все еще не покинул прибрежного песка. Сердце его было погружено в мрачную бездну — мрачнее неба над головой. Он испытывал недовольство самим собой, потому что был осквернен. Но теперь у него не было даже сил, чтобы как-то выплеснуть свое недовольство — разом покончить с собой, размозжив себе голову о ствол дерева или бросившись в озеро. И ему оставалось лишь молча сидеть на песке под проливным дождем, как будто он превратился в разбитый корабль, бессмысленно качающийся на бушующих волнах.

Небо становилось все темнее, ураган усилился. И вдруг перед его глазами сверкнул странный светло-лиловый свет. Горы, облака, озеро — все, казалось, плавало в небесах, и сразу же раздался удар грома, словно разверзлась земля. Он хотел вскочить на ноги, но тут же повалился на песок. Дождь безжалостно поливал его распростертое на песке тело. Он лежал, не двигаясь, уткнувшись лицом в песок.

Спустя несколько часов он очнулся и медленно поднялся на ноги. Перед ним лежало тихое озеро, гладкое, как масло. По небу еще плыли тучи; и полоса света падала, словно длинный пояс-оби, на горы за озером. И только там, куда падал свет, сияла яркая, чуть пожелтевшая зелень.

Он рассеянно смотрел на эту мирную природу. И небо, и деревья, и воздух после дождя — все таило в себе знакомое по давним снам щемящее чувство печального одиночества.

«Что-то, о чем я забыл, скрывается в этих горах»,— думал он, продолжая жадно вглядываться в озеро. Но сколько он ни взывал к глубинам памяти, не мог вспомнить забытого.

Тем временем тень от облака переместилась, и солнце осветило горы, стоявшие в летнем убранстве. Зелень лесов, заполнявших ущелья меж гор, красиво вспыхнула в небе над озером. И тут он почувствовал, что сердце его странно затрепетало. Затаив дыхание, он жадно прислушивался. Из-за горных хребтов до слуха его, как раскат безголосого грома, донеслись голоса природы, которые он забыл. Он задрожал от радости. Мощь этих голосов сразила его, и он упал на песок и зажал уши руками, но природа продолжала говорить с ним. И ему не оставалось ничего иного, как молча слушать ее.

Сверкающее в лучах солнца озеро живо откликнулось на эти голоса. А он, ничтожный человек, распластавшийся на прибрежном песке, то плакал, то смеялся. Голоса же, доносившиеся из-за гор, словно невидимые глазу волны, непрерывно накатывались на него, безразличные к его радости и печали.

Сусаноо вошел в воды озера и омыл грязь со своего тела. Потом лег в тени большой ели и впервые за долгое время погрузился в освежающий сон. И мягко, словно перышко птицы, упавшее из глубины летнего неба, опустился на него, кружась, удивительный сон.

Близились сумерки. Большое старое дерево тянуло к нему ветви.

Откуда-то пришел огромный мужчина. Лица его не было видно, но с первого взгляда можно было заметить, что за поясом у него меч из Кома [144] Кома — провинция в древней Корее. , — голова дракона на эфесе тускло поблескивала золотом.

Мужчина вынул меч и с легкостью воткнул его по самую рукоятку в основание толстого дерева.

Сусаноо не мог не восхититься его необычной силой. Тут кто-то шепнул ему на ухо: «Это — Хоноикадзути-но микото [145] Хоноикадзута-но микото — бог огня и грома. ».

Огромный мужчина молча поднял руку и сделал ему какой-то знак. Сусаноо понял, что он означал: «Вынь меч!» И тут он вдруг проснулся.

Он сонно поднялся. Над верхушками елей, слегка качающихся на легком ветерке, уже повисли звезды. Тускло белело озеро, кругом стояла вечерняя мгла, был слышен лишь шелест бамбука, а в воздухе парил легкий запах мха. Думая о сне, который он только что увидел, Сусаноо не спеша огляделся.

Не далее как в десяти шагах от него виднелось старое дерево, точно такое же, как во сне. Не раздумывая, он направился к нему.

Дерево, несомненно, было разбито молнией во время вчерашней бури. Всюду валялись ветви и хвоя. Подойдя ближе, он понял, что сон его обратился явью,— в толще дерева торчал по самую рукоятку меч из Кома с головой дракона на эфесе..

Сусаноо ухватился обеими руками за рукоятку, напрягся и одним рывком выхватил меч из дерева. От острия до гарды меч сиял холодным блеском, словно его только что начистили. «Боги охраняют меня»,— подумал Сусаноо, и сердце его вновь наполнилось отвагой. Опустившись на колени под старым деревом, он вознес молитву небесным богам.

Потом отошел снова в тень ели и погрузился в глубокий сон. Он спал как убитый три дня и три ночи.

Проснувшись, он спустился к озеру, чтобы освежиться. Озеро стояло, не шелохнувшись, даже мелкие волны не набегали на берег. В воде ясно, как в зеркале, отразилось его лицо. Это было безобразное лицо мужественного душой и телом бога, такое, каким оно было в Стране Высокого неба, только под глазами неизвестно когда появились морщинки — следы пережитых невзгод.