Пэлем Вудхауз - Что-нибудь эдакое

Наконец он припомнил, что когда-то ему помогло виски с горячей водой, и он направился вниз. Виски было в графине, графин — на столе, в курительной. Воду можно согреть у себя в комнате, на спиртовке.

Итак, он встал с постели, спустился в холл и оказался там вовремя. Мистер Питерc мог и спать, но его сообщник стоял в десяти шагах от двери в музей.

— Что вы здесь делаете? — спросил Бакстер.

По правилам игры злодей, пойманный на месте, должен юлить, лепетать, а потом — признаться. Но тут все пошло вкривь и вкось. На Эша снизошло то философское спокойствие, о котором мы только мечтаем.

— Меня вызвал мистер Питерc, — отвечал он.

— Вызвал? В половине третьего?

— Он хочет, чтобы я ему почитал.

— В такое время?

— У него бессонница, сэр. Он страдает желудком и не спит от боли. Слизистая оболочка…

— Какая чушь!

С той кротостью, из-за которой так больно глядеть на несправедливо обиженных, Эш вынул книгу и ее показал:

— Вот книжка, сэр. Если вы не против, я пойду. Спокойной ночи.

И он направился к лестнице, искренне сочувствуя Питерсу, которого придется будить. Что поделаешь, такова жизнь! Нелегкая штука.

Бакстер пошел было за ним, но резко остановился, впервые заметив, как он беспомощен в этой молчаливой борьбе. Обвинить мистера Питерса в краже и даже в пособничестве — невозможно; смотреть, как оскорбляют святилище, — невыносимо. Да, экспонаты принадлежат лорду Эмсворту, но занимается ими он, и привязался к ним так, что чувства львицы к новорожденным львятам показались бы прохладными. Словом, бодрствующий секретарь был готов сделать что угодно, чтобы отвоевать скарабея.

Нет, не что угодно. Нельзя вносить разлад между хозяйским сыном и его невестой. Так и место потеряешь, а место хорошее.

Выход один, думал он. Ясно, что мистер Питерc только потворствует краже, совершает ее лакей. Значит, ловим его в музее, тогда мистер Питерc виноват лишь в том, что по оплошности нанял вороватого субъекта. А вот сам он, Бакстер, допустил ошибку, запер дверь. Надо оставить ее открытой, как в ловушке, а самому — дежурить.

Подумав так, Бакстер вернулся к себе. Тем временем Эш вошел в спальню мистера Питерса и включил свет. Мистер Питерc, только что уснувший, резко вскочил.

— Пришел почитать вам, — сообщил Эш.

Мистер Питерc издал звук, в котором удачно сочетались гнев и жалость к себе.

— Ну и дурак! Да я только что заснул!

— А теперь проснулись, — мягко сказал Эш. — Такова жизнь. Немного поспишь, немного подремлешь [15] Библия. Книга Притчей Соломоновых, 6:10. … Я думал, вы обрадуетесь. Книжка хорошая. Я посмотрел, мне понравилось.

— Вы что, с ума сошли?

— Я отогнал этого типа. Вряд ли он поверил — нет, точно не поверил, но зато отстал. Прекрасная мысль, мне бы в жизни такого не выдумать!

Гнев мистера Питерса сменился истинным восторгом.

— Вы были в музее? Он у вас?

— В музее я был, но он — не у меня. Помешали злые люди. Вылез этот тип в очках, пришлось сказать, что я иду на ваш звонок, читать книжку. Слава Богу, книжка у меня была. По-видимому, он проследил, к вам ли я иду.

Мистер Питерc скорбно застонал.

— Бакстер, — сказал он. — Это Бакстер. Секретарь лорда Эмсворта. Он нас подозревает. Мы, то есть вы, должны его остерегаться.

— Ничего, как-нибудь. Располагайтесь поудобней, сейчас начну читать. В сущности, что может быть приятней ночного чтения? Ну, начинаем.

Наутро, после завтрака, Эш разыскал Джоан у конюшни, где она играла со щенком ретривера.

— Не уделите ли минутку? — спросил он.

— Конечно, с удовольствием.

— Выйдем куда-нибудь, чтобы не подслушали?

— Да, лучше выйдем.

Они вышли.

— Ваш песик не мог бы остаться? — осведомился Эш. — При нем мне труднее думать.

— Боюсь, что не мог бы.

— Ладно, Бог с ним. А вот скажите: приснилось мне или нет, что я встретил вас ночью в холле?

— Нет, не приснилось.

— И вы действительно мне признались, что собираетесь украсть…

— Взять обратно.

— Хорошо, взять скарабея?

— Да, призналась.

Эш задумчиво покопал ногой.

— По-моему, — сказал он, — это осложняет дело.

— В высшей степени.

— Наверное, вы удивились?

— Ничуть.

— То есть нет?

— Я сразу поняла, когда увидела объявление в «Морнинг пост». А когда вы еще сказали, что нанялись к мистеру Питерсу…

— В общем, вы знали все время?

— Да.

Эш благоговейно посмотрел на нее:

— Вы… удивительная девушка!

— Кто, я?

— Вы просто чудо!

— Потому что я все угадала?

— Отчасти. Но главным образом потому, что вы на это решились.

— А вы?

— Я — мужчина.

— А я — женщина. По-моему, мистер Марсон, женщина почти все делает лучше. Какой тест для этих споров об избирательном праве! Вот мы с вами, мужчина и женщина, пытаемся сделать одно и то же, шансы у нас одинаковые. А что, если я вас побью? Будете тогда говорить, что женщины ниже мужчин?

— Я так вообще не говорю.

— Судя по вашему взгляду, вы так думаете.

— И вообще, вы женщина исключительная.

— Комплименты вас не спасут. Я самая обычная, но мужчину побью.

— Почему «побью»? Почему мы с вами боремся?

— А что такого?

— Я к вам очень хорошо отношусь.

— И я отношусь к вам хорошо, но чувства чувствами, а дело делом. Вам нужна тысяча фунтов, и мне она нужна.

— Это ужасно! Я же вам мешаю ее получить!

— И я вам мешаю, ничего не попишешь.

— Нет, это подлость какая-то… То есть с моей стороны…

— Вам кажется, что мы, женщины, — слабые, беззащитные созданья. Ничего подобного! Мы ужасны. Тем самым у нас с вами — честный поединок, поблажки мне не нужны. Если вы будете уступать, я никогда вам не прощу. Понятно?

— Кажется, да.

— Что ж, за дело. Оно нелегкое, этот тип в очках следит и рыщет. Кстати, зачем вы сказали: «Бегите!», а сами остались на месте? Так нельзя. Это рыцарственно, но не по-деловому.

— У меня была отговорка, а у вас — нет.

— Правда. И какая хорошая! Следующий раз скажу, что меня вызвала Эйлин. Она действительно плохо спит от голода. Один ливрейный лакей сказал, что вчера она ничего не ела за обедом. Ужас какой!

— Вот она — беззащитное, слабое созданье.

Джоан засмеялась:

— Сдаюсь, подловили! Да, Эйлин — не из страшных нынешних женщин, но… Ах ты, жалко! Пришел в голову хороший ответ. Уже поздно вас срезать?

— Нет, что вы. Я сам крепок задним умом. Значит, она — беззащитное созданье…

— Спасибо. Я отвечаю: «А почему? Потому что она позволила мужчине собой командовать». Нет, как-то слабо!

— Да, — признал Эш. — Могли бы срезать острее.

— Ну ладно. Все равно, подражать ей я не буду, свободу за рыцарственность не отдам. Деньги нужны нам обоим. Не уступайте, я тогда ничего не смогу делать. Еще не хватало, чтобы вы их просто отдали!