Андрэ Стиль - Париж с нами

Жан тоже говорил много хорошего о Венсане, о его мужественном решении. Однако он скрыл от всех свою ссору с Венсаном. Тот понял — может быть, слишком поздно, но все-таки понял, — с кем он дружил. Если бы Жан захотел рассказать о том, как они с Венсаном расстались, ему пришлось бы признаться в собственной трусости, из-за которой с ним порвал его ближайший друг. Родители были лишь отговоркой, и Жан сам это сознавал. Но он убеждал себя, что не все еще потеряно, что до возвращения Венсана ему может представиться случай отличиться и в городе, что уж на этот раз он не струсит и тогда снова завоюет уважение друга. Случай этот так и не представился, но и Венсан не вернулся. Он попал в руки к немцам, и они тут же, у первого дерева, расстреляли его вместе с другим товарищем. Жан, наверно, подумал, что, поскольку они с Венсаном были неразлучны, этим товарищем мог бы быть он…

С гибелью Венсана тайна Жана приобрела совсем иной характер, стала преступной и гнетущей. Но Жан и после Освобождения ухитрился сохранить ее, сговориться с самим собой, вернее, со своей трусостью, как, вспылив, заявил Венсан, — он вечно все преувеличивал, вот и Флора такая же. Малодушие Жан проявил и в другом: в глазах всех окружающих он оставался верен, подчеркнуто верен этой дважды убитой дружбе.

Таким образом, Жан был для Флоры всем, что сохранилось от старшего брага. Они по-прежнему часто встречались, как бывало раньше, при Венсане, до войны… Вот так они и поженились. Но Флора продолжала дружить с Раймондой. Та сохранила в память о Венсане искреннюю преданность его делу и цели его жизни, которую он избрал перед смертью. Венсан в маки́ вступил в коммунистическую партию. Раймонда стала членом Союза французских женщин, ее примеру последовала и Флора.

И после замужества Флора продолжала хранить фотографии брата, собирать вырезки из газет, медальоны, портреты Венсана, которые продавались секцией бывших франтиреров и партизан, коммунистическими и другими прогрессивными организациями. Любовь Флоры к погибшему брату превратилась в настоящий культ. Все это было живым укором для Жана. А когда над человеком все время тяготеет груз прошлых проступков, может ли он идти по прямому пути, не сбиваясь, смело глядя жизни в лицо и не боясь никаких мучительных вопросов? Во всяком случае, Жан терпеть не мог коммунистов и этот Союз французских женщин, куда ходила его жена, да и все, что было со всем этим связано. Но если между ним и женой стояла его страшная тайна, о чем знал только он, то что же восстановило его против коммунистической партии? Неспокойная совесть убивает человека, опустошает его душу. А тот, кто не смог противостоять внешнему миру, оказывается беззащитным и перед собственными пороками. Вот так, возможно, люди и превращаются в штрейкбрехеров…

Во всяком случае, Жан, чернорабочий с верфи, очень быстро стал штрейкбрехером. Достаточно было ему сделать два-три ложных шага, даже не очень серьезных, и он окончательно сбился с пути. Он сошелся с людьми, которые не только не осуждали его ошибки, но относились к ним одобрительно и даже называли мужеством то, что сам он в душе сперва считал подлостью или проявлением слабоволия… Правда, Жан не принадлежал к числу самых упорных штрейкбрехеров верфи, но все же при любой забастовке он пытался продолжать работу. Но, если его не пропускали, он не настаивал, отправлялся домой и спокойно доделывал какой-нибудь ночник или этажерку — тоже заработок, в конце концов, — а на следующий день пробовал опять проникнуть на верфь сквозь забастовочный пикет…

Что же касается Флоры, то выбыла она из Союза французских женщин в основном не из желания угодить мужу. В сорок седьмом году Раймонда вышла замуж. Не могла же она всю жизнь оставаться невестой-вдовой Венсана. Флора это понимала, и даже не обвиняла Раймонду в поспешности. Ведь в жизни такие вещи происходят не по заказу. Раймонда, как принято говорить, встретила человека, полюбившего ее, а она нашла в нем ту же целеустремленность, которая была дорога ей у Венсана, и даже, пожалуй, еще большую. Это был молодой докер, тот самый Клебер, о котором уже говорилось. С таким человеком, как Клебер, память о Венсане не могла помешать ни ему, ни ей. Все понимают, что так может быть. Все, но не Флора. Она вошла в Союз французских женщин из-за Раймонды и выбыла из-за нее же.

Встретив как-то Раймонду, Флора даже не упрекнула ее. Она затаила свои чувства и тем самым бессознательно приблизилась к своему мужу. Флора продолжает разговаривать с Раймондой, но не делает никакой попытки возобновить так внезапно прерванную дружбу. Она ничего не имеет против Союза французских женщин, но когда к ней приходят оттуда в начале года с предложением продлить членский билет, на что она отвечает отказом, или когда приносят журнал, который она иногда покупает, она обычно говорит, что в местное отделение Союза французских женщин входят чуждые ей люди и что надо бы провести чистку, а там посмотрим… Больше ничего из нее вытянуть не удается… Впрочем, она и сама чувствует несправедливость своих слов и вред, который они приносят… Против партии Флора тоже ничего не имеет. Она даже, пожалуй, будет голосовать за коммунистов, тут она может сохранить верность брату без всякой оглядки…

На Жан-Пьера во всех этих вопросах оказал влияние главным образом брат. Без него он, возможно, был бы лучше. Жан-Пьер из той породы людей, которые все впитывают в себя, как промокательная бумага. Он, как и брат, далеко не кремень. Хотя, если судить по внешности, этого не скажешь. Крепкий складный парень с резкими, выразительными чертами лица. А по характеру — вылитый брат. Плевал я на политику, говорит он, она-то нас и губит. И он верит в это, потому что слышал эти слова от брата. А Жан — тот, возможно, и не верит, для него это просто удобный способ самозащиты. Такая же разница между братьями существует и во многих других вещах. Жан-Пьер, даже совершая некрасивые поступки, ведет себя откровеннее, мужественнее, чем брат. Наверно, потому-то он до сих пор и не стал штрейкбрехером. Хотя, надо сказать, среди докеров борьба против желтых ведется куда более ожесточенная, чем на верфи. Но не нужно считать, что именно этим определяется поведение Жан-Пьера. И вообще, когда ты собираешься поставить человека на правильный путь, нельзя о нем так плохо думать.

Сознание, что он приносит домой меньше денег, чем брат, угнетает Жан-Пьера. Вот почему сегодня он нанялся на разгрузку парохода, хотя в душе долго колебался и находил больше доводов против, чем в защиту этого шага. Получив жетон, он не сразу решился пойти домой. Не то чтобы он уже почувствовал себя преступником, согласившись на такую работу, но просто он знал: в это время Флора обычно одна дома, а Жан не любит, когда он остается с ней наедине. Так уж получается. Будь оба брата коммунистами, подобное чувство едва ли могло бы возникнуть. Но у этих людей все переживания более низменны. Да и что с них спрашивать, если им кажется совершенно естественным взяться за разгрузку американских военных материалов. Ну, предположим, их не назовешь окончательными подонками, и можно найти тысячу оправданий их поведению, но все-таки во всех их поступках, чувствах и мыслях есть какой-то изъян, какая-то трещинка…