Андрэ Стиль - Париж с нами

— В кои-то веки есть работа!.. У нас жены!.. Дети!.. А на пароходе всего-навсего бензин!.. — И пошел, и пошел…

И вот протянул руку один докер, за ним другие — десять, двадцать… Альфонс, который уже начал надеяться, что жетоны останутся у него, медлил, зажимая их в кулаке. Ему хотелось, чтобы всем было ясно, как он относится к этой истории. Но все же сжечь корабли он не решался… Штрейкбрехер замолчал, повернулся к подрядчику и повелительно крикнул:

— Ну!

Альфонс окончательно сдался и послушно стал раздавать жетоны.

Все это произошло за тс несколько секунд, что Макс пробирался к вагону. Вскочив на платформу, он скинул оттуда штрейкбрехера и крикнул толпе:

— Он что вообразил — всякий может называть нас товарищами?!.

Внезапно со всех сторон из темноты вынырнули охранники с бледными в свете фонарей, как у мертвецов, лицами и, подняв ружья, набросились на докеров.

Но их атака длилась недолго. По всей вероятности, охранники получили приказ не завязывать настоящую стычку и даже не разгонять докеров, а только прийти на подмогу выступавшему штрейкбрехеру, который сразу же исчез. Когда охранники отступили и скрылись в темноте, его уже не было среди докеров.

Может быть, охранники надеялись также, что им удастся захватить Макса, но тут они просчитались. Он спрыгнул с платформы, и товарищи окружили его плотным кольцом.

На этот раз Альфонс не стал колебаться. Выбирать надо было между охранниками и товарищами, и он, конечно, выбрал последних. Стоя рядом с Максом, он показал оставшиеся у него в кулаке жетоны:

— Они смогли набрать только тридцать из шестидесяти.

— Но это не твоя заслуга! — отрезал Макс. — Ну и дров ты наломал! Ты что, свихнулся?

Макс был зол на Робера. И на всех, включая и Клебера, и Франкера, и Папильона. И на самого себя тоже.

— Хороши же мы, нечего сказать!.. Дали себя провести, как миленькие… Ни к чорту мы не годимся!

Тридцать человек, подумать только! Что если им удастся разгрузить свой проклятый пароход? Позор! Полный провал!

— Да, теперь все пропало, — мрачно говорит Папильон. — Раз они набрали тридцать человек, они наберут и все шестьдесят. Теперь они сделают все, что захотят.

— Если пропустить первый, — добавляет Франкер, — за ним пойдут пароход за пароходом. Вот как было в Шербурге.

Услышав этот разговор, Макс сразу пришел в себя.

— Надо немедленно разойтись. А то как бы они снова не попытались набрать грузчиков.

— Что ты предлагаешь?

— Всем собраться в столовке. Нужно быстренько оповестить народ, что через полчаса профсоюзное собрание.

Надо ведь с чего-то начать. А там посмотрим. Достаточно намудрили и наделали глупостей…

Необходимо во что бы то ни стало разыскать Робера. И прежде всего дать знать Анри.

— Вот тебе и номер! Есть с чем нас поздравить к Новому году, — находит в себе силы пошутить Папильон.

С Робером все оказалось серьезнее, чем можно было предположить.

Во-первых, его невозможно найти. Дома — никого. Стучались, стучались — ни ответа, ни привета. Впору подумать, что там все умерли. Неужели можно так крепко спать?..

На стук вышел сосед по двору, вооруженный палкой. Узнав Анри, он сказал:

— Зря стучишься. Они еще вчера вечером все уехали — и жена, и дети. Сам видел. На автобусе.

— Непонятная история, — подозрительно заметил Макс.

— На автобусе, говоришь? Держу пари, что они уехали встречать Новый год к брату, — решил Анри.

Робер и его жена родом из деревни, которая находится километрах в пяти отсюда… Родственники их и сейчас живут там все вместе, на одной уличке… По большим праздникам Робер иногда уезжает на несколько дней к своим. Сегодня суббота. Завтра воскресенье. В понедельник — первое января, свободный день. Очень возможно, что Робер уехал к родным на все праздники, прихватив и субботу.

— Больше чем уверен, что это именно так, — повторил Анри.

— Что же нам делать? — недоумевал Макс.

— Я поеду в деревню и попытаюсь его притащить. Если мы не поспеем, начинай собрание без нас. Ребята тебя знают, ты все время ведешь общественную работу, так что…

— Только давай точно договоримся, что мы считаем нужным предпринять.

— Ты сам знаешь не хуже меня. Подожди-ка… Как обстоит дело? Те тридцать человек, завербованные, уже приступили к работе?

— Нет, что ты! Они могут начать разгрузку самое раннее во вторую половину дня. Если даже они успели открыть люки, все равно бензин нельзя разгружать, не проветрив хорошенько трюмы.

— Другими словами, у нас есть еще немного времени. Прежде всего, растолкуй еще раз ребятам, что к чему, в двух словах. Это придаст уверенности тем, кто сегодня не пошел работать. Надо организовать стачечные пикеты. Имей в виду: и среди тех, кто не устоял, некоторых можно образумить. Немедленно пошли Клебера в Местное объединение профсоюзов — хотя времени у нас в обрез и едва ли на предприятиях удастся поднять народ. Ведь в субботу после обеда нигде не работают. Хорошо бы ухитриться побеседовать с людьми сразу после смены, но опять вопрос — успеем ли? Эти мерзавцы все продумали, будь спокоен!

Анри спешил. Он уже садился на велосипед, когда Макс схватил его за рукав.

— Постой, Анри… Знаешь, у меня такое чувство, что я во всем виноват. — Но это было лишь предисловием. Макс с трудом выдавил из себя: — Мне надо было выступить раньше. Скажи, Анри, как ты думаешь, все еще поправимо? Неужели нет?!.

— Да, нелегко будет, — вздохнул Анри, взяв Макса за отворот пальто. Потом уже другим тоном добавил: — Ничего, старина, мы сильны! Ребята еще себя покажут! Все случилось так неожиданно, вот мы и растерялись вначале, но теперь… За какой-нибудь час все может перемениться… Ну, желаю… Иди… — Рука Анри соскользнула с отворота пальто к локтю и подтолкнула Макса: иди, мол…

Отъезжая, Анри вдруг спохватился:

— Если мы не успеем приехать вовремя, не забывай, что ты говоришь не только от своего имени. Ты заменяешь Робера. И выступаешь от имени ВКТ.

— Если Робер не приедет — это внесет смятение и может повредить делу…

— Поэтому я сам и еду за ним. Ты что думаешь, у меня здесь дел мало?

Уже отъехав, Анри еще раз обернулся и добавил:

— Во всяком случае, ты можешь провести собрание не хуже, чем он. Почему бы и нет!

Анри опять на велосипеде. Ему предстоит проехать около шести километров. Ну и трясет на этих проселочных дорогах — камни, комья мерзлой земли, глубокие колеи, оставленные тяжелыми телегами, которые увязают здесь в глине по самую ступицу. Того и гляди сломаешь велосипед, да и сам покалечишься. Еще хорошо, что рассвело. Все раздражение Анри перенес на дорогу: проклятые кочки! — ругался он. Хоть бы Робер оказался в деревне. А вдруг его и там нет? Этого лишь не хватает! Подумать только, такой напряженный момент, а я еду к чорту на кулички, бросаю порт!