Андрэ Стиль - Париж с нами

— Во всяком случае, — обрывает Анри, приходя на помощь Дегану, — ваш билет не помешал вам отобрать у забастовщиков докерские карточки и тем самым лишить наших детей молока…

— Об этом, господин Леруа, и не говорите, — протестует префект, театральным жестом прижимая руку к сердцу, — вы же многого не знаете. Я не имею права раскрывать вам всю подноготную, но, быть может, настанет день, когда вы все узнаете. И тогда вы поймете…

Ну что на это ответить? Бесспорно одно, префект старается выиграть время. А ведь они уже давно покинули демонстрацию, и там, наверное, все нервничают.

И как бы в подтверждение того, что демонстранты действительно потеряли терпение, кто-то ударом кулака выбивает картон, вставленный в окно, и в образовавшейся дыре появляется несколько смущенная физиономия Бувара. Как он добрался до второго этажа — непонятно. Анри и Робер ошеломлены не меньше префекта…

— Разрешите войти? — спрашивает Бувар, нащупывая рукой задвижку окна.

Макс распахивает окно, и Бувар прыгает в комнату, а с ним в кабинет врывается и струя холодного воздуха. Немедленно в окне показывается еще одна голова. Ясно, что они раздобыли приставную лестницу. Вторым влезает Сегаль. За ним виднеется еще кто-то. Анри высовывается на улицу. По лестнице взбираются еще трое. Нижние, из боязни, что им наступят на пальцы, держатся за продольные брусья лестницы и головой подталкивают передних, торопя их. Все это сопровождается смехом и веселыми шутками.

Префект в панике: пройдет еще минута — и свершится именно то, чего он так опасался. Демонстранты захватят кабинет, а там, глядишь, и все здание префектуры. Ему уже мерещится топот ног по парадной лестнице. Он мечется — то ли ему прятаться за стол, то ли броситься к окну, и в исступлении молит:

— Господин Леруа, господа, прошу вас, скажите, чтобы они остановились. Мы и без того можем с вами договориться. К чему же такие… Все, что вы просили…

Робер уже готов задержать тех, кто лезет по лестнице, ему даже хочется крикнуть толпе: ребята, победа!..

— Ты сбрендил, — тихо останавливает его Макс. — Пусть лезут…

— Короче говоря, — заявляет Анри, — мы немедленно уйдем, как только вы удовлетворите наши требования.

Достаточно посмотреть на префекта, чтобы понять: он готов на любые уступки, лишь бы предотвратить катастрофу.

Но в этот момент с той стороны площади, куда выходит одна из улиц, доносятся какие-то непонятные крики. Все, включая и тех, кто на лестнице, смотрят в том направлении. Прибыли охранники. Взрывается несколько бомб.

Префект и Шолле, естественно, сразу принимают независимый вид. Жандармы тоже держат себя более развязно. Офицер, подмигнув, приглашает их незаметно подойти поближе к нему…

Но Анри, Робер, Жорж и Макс оценили положение: охранников немного, всего один грузовик. Даже вместе с первой партией, которая продолжает, как собака, кусать демонстрантов за пятки, они не способны ничего изменить. Сейчас атака охранников будет отбита, они ринутся снова, и их снова отбросят, вот и все… Конечно, можно было и без них обойтись, но если этим все ограничится и не прибудет новое подкрепление, трагедии нет.

Ничего в общем не изменилось, и это настолько ясно, что и префект и Шолле это тоже понимают. Вот почему префект садится за стол и берет перо. Ему пришло в голову, что для него лично самое легкое отозвать охранников от биржи труда. В этом есть даже свои преимущества: демонстранты радостно вернутся на площадь. Таким образом они окажутся одураченными, да еще как! А освободившиеся охранники смогут прийти сюда.

— Ладно! По рукам! — говорит префект, обращаясь к Анри. — Мы вам возвращаем вашу биржу. Но вы некрасиво поступили со мной, — журит он его со снисходительной улыбкой. — Зачем же принимать такие крутые меры?!

— Не посылайте никакой бумажки, а звоните, — приказывает Анри. — Так будет вернее. Номер — двести шесть. Да вы и сами знаете не хуже меня.

Анри не удовлетворен. Биржа им совершенно не нужна. Не надо было этого и требовать. Но теперь нельзя идти на попятный. Только время потеряли.

— Хорошо, но из соседней комнаты, — заявляет префект и, перегнувшись через стол к Анри, шепотом, чтобы его никто не слышал, добавляет: — Сами понимаете, мне не хочется при всех…

— Идет! — соглашается Анри. — Люсьен, пойдем с нами…

Они проходят в комнату секретарши. Здесь висит допотопный телефон с ручкой, которую нужно вертеть не меньше десяти раз, чтобы добиться соединения. Телефонистка не отвечает. Наверняка тоже забастовала, думает Анри. Все манипуляции с телефоном проделывает по приказу префекта один из жандармов в офицерской форме. Префект стоит у него над душой и заметно нервничает. Нелегко передать требование демонстрантов командиру охранников, да и неизвестно, как тот еще к этому отнесется.

Все вместе напоминает карикатуру на заседание генштаба во время первой мировой войны. Даже движения у жандарма, когда он нетерпеливо вертит ручку, такие же неестественно ускоренные, как у людей в фильмах той эпохи. Ну, наконец-то, командир охранников у телефона. Префект берет трубку.

— Поймите, они у меня в кабинете… Что? Ну, а если они захватят все здание… словом… — Префект спохватывается, что проговорился, ведь Анри стоит рядом и он перед ним раскрыл свои карты, — словом… вот как все обстоит. Я им обещал, что вы уйдете с площади. Что? Что? Алло… Алло… — Трубка упорно молчит и префект бросает ее. Тем не менее он говорит:

— Ну вот, готово!

— А почему я должен вам верить? — спрашивает Анри.

— Как это почему? Вы разве сами не слышали?..

— Вас-то слышал… а вот ответ? Мне даже кажется, что там повесили трубку, разве не так? Да и все равно, это лишь одно из наших требований…

Они возвращаются в кабинет.

— Теперь еще вопрос об арестованных.

Префект раздраженно машет рукой.

— Знаете, вы уж слишком требовательны. Ну, я надеюсь, этим вы ограничитесь?

Он снова направляется к телефону.

— Нет, — отвечает Анри, — еще вопрос о докерских карточках.

Префект хотел было даже повесить трубку — на этот раз он сам крутит ручку, — но подавил свое желание и махнул рукой с откровенно беспомощным, пожалуй даже подчеркнуто беспомощным видом…

В кабинет Анри возвращается сияющий.

— Их сейчас освободят! — сообщает он товарищам. И, обернувшись к префекту, во всеуслышание заявляет, чтобы предупредить всякую провокацию:

— Господин префект, во всяком случае, вы должны признать, что мы вели себя по отношению к вам вполне корректно…

— Только этого не хватало! — осмеливается проговорить префект.

При мысли, что угроза насильственного вторжения в префектуру устранена или, во всяком случае, скоро будет устранена, префект облегченно вздыхает. Его бы выгнали в два счета, как пить дать, — он это понимает.