Александр Ванярх - Иван

— Я так и думал, — сказал полковник. — Те, что отжались меньше двадцати — ко мне!

Солдаты подошли уже не так четко.

— Женщины, разойдись! — скомандовал полковник. — Доктор, ко мне!

Капитан Коптелов, четко чеканя шаг, подошел к командиру.

— А теперь мы все же посмотрим, кто перед нами стоит — мужчины или, может, переодетые в солдатскую форму, да еще с десантскими эмблемами, алкоголики. Раздевайтесь!

— Товарищ полковник, прекратите этот цирк! — прошипел на ухо начальник политотдела.

— Не мешайте работать! — полковник сверкнул очами.

Солдаты стали раздеваться, в строю послышался смех.

— Часть, равняйсь! — закричал Попов. — Смирно! — строй застыл.

— Это не смех, это наши слезы, слезы всей нашей родины — России, — алкоголики, это наш позор, позор русского народа, позор всей нации. Дебильные дети — это тоже смех?! Калеки — это тоже смех?! Над чем смеетесь? Над нашим всеобщим несчастьем? Позор! Парень в восемнадцать лет не может удержаться от соблазна!

Солдаты стояли в трусах.

— Я кому сказал «раздевайтесь»?! — заорал полковник.

Солдаты стояли в нерешительности.

— Ну что, даже раздеться не хватает мужества?

Солдаты как по команде сняли трусы.

— Доктор, проверьте, кто там стоит, может, только одно слово «мужчины»?

— Да нет, вроде бы мужчины, — неуверенно начал капитан Коптелов.

— Одевайтесь и становитесь в строй, — брезгливо сказал полковник.

В тот же день поехали снова на виноград, и опять было вино, но с тех пор никто, пока существовала часть, не напивался. Правда, за этот урок полковник Попов схлопотал-таки выговор по партийной линии, но это его не смутило.

А в этот же день Александр Васильевич снова вызвал Ивана к себе.

— Садись, Ваня, есть разговор. Капитан Листьев привез копию показаний, которые давал на следствии Денисов, — там страшные вещи, я все перечитал дважды, принял решение передать все это тебе.

Вошел Листьев с папкой.

— Отдайте ему, это касается его родственников.

— Все дело отдать или только то, что касается Исаевых?

— Отдайте все, чего там рвать-разрывать, пусть почитают, мне, не причастному ко всему этому, и то было мерзко. Пусть знают, какие люди руководили да и еще руководят.

Листьев отдал папку и вышел.

— Спасибо, товарищ полковник. А чего это он, Денисов, так разоткровенничался? — спросил Иван.

— А куда же ему было деваться? Все равно «вышка». Говорят, он даже с каким-то наслаждением рассказывал о своих «подвигах». А громадное спасибо надо сказать вам с Николаем: вы здорово меня сегодня поддержали. Ох, Ваня, Ваня! Если бы все были такие, как вы, — нечего было бы делать нам всем, горе-воспитателям, а пока мрази полно. Ладно, иди, отдыхай, можете ехать домой с Николаем — вы сегодня поработали как и подобает быть воинам спецназа.

Иван вышел, и через несколько минут они с Николаем неслись на «Яве» в сторону уютного городка Старый Крым.

Глава сорок третья

Дома Ивана с Николаем встречал Николай Николаевич.

— Вы можете тише ездить?!

— А как тише? Что нам — за две улицы выключать двигатель и самим катить мотоцикл? — удивился Иван.

— А что, опять Рите Ивановне плохо? — спросил Николай.

— При чем тут это, хотя и она не совсем пришла в себя.

— Мы могли бы и на «тойоте» ездить, но, ни у меня, ни у Николая прав на автомобиль нет.

— А все-таки как Рита Ивановна? — не отставал Николай.

— Да вроде бы ничего, только она стала совсем другая, какая-то подавленная, все о чем-то думает, будто вспоминает.

— А это уже точно, что она сестра Виктора Ивановича и Якова?

— Конечно, точно. Только она об этом словно забыла, а мы боимся первыми начинать разговор. А это что у тебя за папка, Иван?

— Этой папке цены нет, так сказал наш особист.

Гурьбой вошли во двор, поставили мотоцикл на ноги, Иван положил папку на скамейку. На веранде показался Виктор Иванович.

— Отец, видишь, папка? Это то, что осталось от Денисова.

— А сам куда девался?

— Говорят, ему грозит «вышка».

— Может такая же, как раньше? Даже от суда ушел, гад.

— Теперь не уйдет: его накрыли с огромной суммой — два чемодана драгоценностей, разбой, убийства, в общем — все в папке.

— Посмотрим! — и Виктор взял папку.

На веранде сидела Рита Ивановна, укрыв плечи пледом, хотя было тепло. Она неотрывно смотрела на поросшие лесом горы, на меняющиеся расцветки осенних пейзажей и молчала. Молчала даже тогда, когда заходил разговор, касающийся ее, поэтому обрадовавшиеся от того, что она все же встала, мужчины старались поменьше разговаривать вообще в ее присутствии. Николай Николаевич утверждал, что это пройдет само собой. Спала она хорошо, ела значительно хуже. По внешнему виду нельзя было утверждать, что она явно изменилась в худшую сторону, только глаза стали какие-то уж совсем безразличные, отрешенные, казалось, что все окружающее ее совсем не касается. Вначале все испугались — подумали, что она потеряла дар речи, но однажды она, глядя на восход солнца, очень четко сказала: «Какая красота, какая божественная сила в этом явлении!» Николай Николаевич, стоявший рядом, попытался поддержать разговор, но Рита вновь замолчала. И сейчас, не обращая никакого внимания на мужскую суету, она сидела и смотрела вдаль на горы.

Николай с Иваном сели обедать. Яков примостился тут же за столом, Николай Николаевич был за повара, а Виктор ушел в дом и углубился в чтение папки, но буквально через несколько минут он выскочил оттуда и взволнованно сказал:

— Вы смотрите, что этот гад говорит!

— Кто? — не понял Николай Николаевич.

— Да Денисов!

— Это на допросе? — переспросил Яков.

— Конечно, с первых слов — и вранье!

— А ты откуда знаешь? — спросил дядя Коля.

— Да я там жил, я пацаном в этих краях бегал, что я — Чулыма не знаю? — кипятился Виктор.

Рита Ивановна, услышав слово «Чулым», медленно повернула голову в сторону Виктора, но никто не обратил на это внимания. А Виктор продолжал.

— Смотрите, что он говорит! Следователь задает вопрос: «Откуда у вас эти драгоценности?» Денисов отвечает: «Одну контру белогвардейскую кокнули». Следователь: «С кем и кого «кокнули»? Денисов: «Со Свиридовым же, а кого, мы и сами не знали: приезжие они, жили, правда, в разных местах, но чем-то были связаны друг с другом. Которого мы прирезали, был значительно моложе тех стариков». Следователь: «А откуда у этого «контрика», как вы говорите, чемоданы драгоценностей?» Денисов: «Я думаю, что у него было их больше, но он куда-то спрятал гроб, а в гробу и были те драгоценности». Следователь: «Какой «гроб»?» Денисов: «Да обыкновенный, дубовый!» Следователь: «Зачем же этому человеку понадобился гроб?»

После этих слов Рита Ивановна даже подалась вперед так, что это заметил Николай Николаевич и настороженно стал наблюдать за ней. А Виктор продолжал читать: