Шарль де Костер - Фламандские легенды

– Эй ты, неужто не взглянешь на самую распрекрасную красоту, что только есть на земле?

Многие замышляли склонить девиц к браку, но, потерпев неудачу, впадали в тоску и сохли на глазах.

Среди них был и аравийский принц, который с превеликой торжественностью принял святое крещение. И сделал это только ради меньшой из сестер.

Но ничего от нее не добившись – ни мольбами, ни угрозами, – сел он однажды утром у порога ее двери и вонзил себе в грудь кинжал.

На крики прекрасного сеньора девица поспешно спустилась вниз и велела его положить на ее ложе, чему он, не успев еще отдать богу душу, несказанно обрадовался.

Когда же она склонилась над ним, чтобы осмотреть и перевязать его рану, он, собрав последние силы, поцеловал ее в нежные уста, вздохнул с облегчением и, ликуя в сердце своем, испустил дух. Но поцелуй этот вовсе не был приятен меньшой сестре, ибо она полагала, что он похищен у Иисуса, ее небесного супруга. Несмотря на это, она все же поплакала о прекрасном сеньоре – самую малость!

У дома, где жили девицы, часто толпились влюбленные: одни пели жалобные песни, другие лихо гарцевали на прекрасных скакунах, а иные, храня молчание, целыми днями глядели на окна. И нередко они затевали драки и убивали друг друга из ревности, что очень огорчало сестер.

– Ах, помолись за нас, Бланка, по праву так названная, – говорили старшие младшей, – ибо непорочна душой ты, непорочна и телом. [7]Помолись за нас, душенька, Иисус охотно внемлет молитвам таких юных девушек, как ты.

– Ах, сестрицы, – отвечала она, – неужто я достойнее вас? но чтобы вам угодить, помолюсь.

– Помолись, – говорили они.

И все три опускались на колени, и Бланка молилась так:

– Иисусе сладчайший! Мы, наверно, грешны пред тобой, а то разве дозволил бы ты, чтобы лукавый смущал нашей красотой этих гадких мужчин? Да, мы грешили, но по слабости нашей мы грешили невольно, о господь наш! Ах, даруй нам прощение ради нашей скорби великой! Ты пожелал, чтобы тебе мы себя посвятили, и все, что дано нам – юность и красоту, радости и печали, обеты и молитвы, тело и душу, помышления и поступки, – все мы храним для тебя. И разве не думаем мы о тебе постоянно: утром, в полдень, вечером – каждое мгновенье, каждый час? Восходит ли красное солнышко, загораются ли на небе ясные звезды, о жених наш возлюбленный, – они всегда видят, как мы тебе молимся, и не золото, ладан и мирро несем тебе в дар, а смиренную нашу любовь и наше многострадальное сердце. Но этого мало, мы знаем. Ах, научи нас, господь, что еще надобно сделать!

Она умолкала, и все три горько вздыхали.

– Иисусе сладчайший, – продолжала молиться меньшая, – нам известно, чего домогаются эти мужчины. Они почитают себя сильными, красивыми и достойными нашей любви. Но они не столь сильны, не столь добры и прекрасны, как ты, Иисусе! Потому принадлежим мы тебе и будем принадлежать тебе вечно, а им – никогда. Полюби же и ты нас хоть немного, Иисусе! В этом горестном мире лишь в тебе наши радость и утешение. Не оставь же нас! Лучше пошли ты нам смерть поскорее: мы алчем и жаждем тебя. Но, если такова твоя воля, пусть эти гадкие мужчины преследуют нас своею любовью, нам будет сладко пострадать ради тебя. Но даже земной супруг не оставит супругу в опасности, не оставит и невесту жених. А разве не ты самый милостивый, разве не ты защитишь нас от дьявольских козней? Если тебе неугодно, не делай этого, но ведь тогда у нас смогут отнять нашу девственность, а она принадлежит тебе. Ах, сделай лучше уж так, о супруг наш возлюбленный, чтобы всю жизнь были мы безобразными, старыми, больными проказой, а потом попали бы в ад, и там среди дьяволов, огня и серных паров дожидались бы часа, пока не сочтешь ты нас достаточно чистыми и не призовешь нас, наконец, в твой рай, где нам будет дозволено тебя созерцать и вечно любить. Смилуйся над нами! Аминь.

Тут меньшая сестра заливалась слезами, а за нею и сестры ее, повторяя:

– Смилуйся, Иисусе, смилуйся!

Вдруг услышали они сладкозвучный голос:

– Уповайте на милость господню!

– Вот божественный супруг, – сказали они, – сподобивший нареченных своих услышать речь его!

И комната наполнилась благоуханием более сладостным, чем аромат драгоценного ладана в священных курильницах.

Голос продолжал:

– Завтра на рассвете покиньте город. Садитесь на своих иноходцев и скачите вперед, все время вперед, не заботясь о дороге. Я буду вас охранять.

– Мы послушны тебе, – отвечали девицы, – послушны тому, кто нас сделал счастливейшими из дочерей человеческих.

И, поднявшись с колен, они радостно расцеловались друг с дружкой.

В то время как внимали они небесному голосу, на площади показался прекрасный всадник в серебряных латах и в золотом шлеме, и на нем развевался подобно крылу птицы султан, сверкавший ярче огня; конь под всадником был весь белоснежный, без единого пятнышка.

Никто не заметил, как появился всадник, будто он вырос из-под земли в толпе влюбленных, и они от страха не смели взглянуть, на него.

– Презренные, – сказал он, – покиньте площадь вместе с конями вашими. Разве не понимаете вы, что стук копыт мешает трем дамам молиться?

И, сказав это, ускакал на восток.

– Ах, видали вы эти серебряные латы, этот огненный султан? – толковали меж собою влюбленные. – То был, наверное, ангел божий, прилетевший из рая к трем дамам.

Но самые бесстыдные бормотали:

– Не запретит же он нам стоять перед домом! ну и будем здесь тихо стоять.

На другое утро, ни свет ни заря, влюбленные опять пришли гурьбой к дому девиц, оставив, однако, своих лошадей в конюшнях. Когда взошло солнце, они увидали, как три девицы, повинуясь приказанию божьему, вышли из дому и сели, каждая' на своего иноходца. Подумав, что девицы отправились на соседний луг подышать свежим воздухом, воздыхатели двинулись следом за ними, распевая в их честь веселые песни.

По городу иноходцы шли медленным шагом, а очутившись за пределами города, понеслись вскачь.

Влюбленные бросились было пешком догонять лошадей, но под конец один за другим без сил повалились на землю.

Пробежав несколько миль, иноходцы остановились. И три девицы, видя, что они избавились от докучливых преследователей, приняли решение возблагодарить бога за его великую помощь и выстроить во славу ему прекрасную церковь.