Антуан де Сент-Экзюпери - Манон, танцовщица (сборник)

Лирическая, почти религиозная наполненность чувством любви сменяется трогательной элегией «Умоляю вас, когда мы увидимся, обнимите меня. Убаюкайте. Успокойте. Помогите». И в то же время, может быть впервые, он заполнен чувственными переживаниями [64] 64 Стейси Шифф приводит признание, сделанное Сент–Экзюпери доктору Пелисье, который передавал его так: «Телесная форма любви не казалась ему самой главной. Он считал ее время от времени наступающей необходимостью». Стейси де Лабрюйер–Шифф «Сент–Экзюпери, жизнь на сквозняках». Альбен Мишель, 1994, стр. 402. : «Любовь моя, поверьте, что на самом деле я попрошу у вас совсем не утешения, а сердечного покоя, без которого не могу ни жить, ни творить. И еще света, молочного и медового, которым вся вы светитесь: расстегнешь ваше платье — и сразу рассвет. Рассвет, моя радость, моя любовь, мне необходимо насытиться вами.

Знаешь… желание, оно не уснуло. […] Если ты подойдешь к постели слишком близко, я обхвачу тебя обеими руками, словно дерево, и не упущу сладких плодов…»

Откровения звучат особенно щемяще, если принять во внимание, в какое именно время, при каких обстоятельствах пишет писатель свое письмо; если знать, насколько сдержанна и стыдлива в своих интимных отношениях Натали Палей, о которой известно, что чаще всего ее отношения с влюбленными поклонниками оставались платоническими, что у нее бывали влюбленные дружбы с людьми, не скрывавшими своих гомосексуальных пристрастий. Сент–Экзюпери всегда помнит о своем детстве, о простыне–океане, который мама выравнивала одним движением, принося успокоение, тишину и сон, «потому что постель выглаживается, как море, одним божественным прикосновением» [65] 65 Этой фразе в письме матери предшествует следующая: «Мама, вы склонялись над нами, когда мы отплывали вместе с ангелами, и, чтобы странствие было благополучным, чтобы ничто не тревожило наши сны, вы убирали с простыни эту складку, эту тень, эту зыбь…». «Письма матери», Буэнос–Айрес [январь, 1930] в Поли. собр. соч, т. 2, Галлимар, 1999, стр. 781 (Библиотека Плеяды). . В сорок два года именно это благословенное воспоминание всплывает в его памяти, когда он болен, лежит в постели, думает о любимой и отстаивает свое право «ненадолго сбежать от забот взрослой жизни»: «Милая, я лежу, болею и несказанно этому рад. Я словно бы окунулся в детство и за себя не отвечаю».

Читая произведения Антуана де Сент–Экзюпери, читая его письма, мы ощущаем, насколько мир его пронизан воспоминаниями, соткан из них. Воспоминания всегда для него очень дороги, в том числе и детские, из них он складывает свою жизнь. Его творчество — отклик на окружающий его мир, слова взаимодействуют, пытаясь сделать планету понятнее и более пригодной для нашей совместной жизни. Встреча и влюбленность — время, которое они проводили вместе, — вполне возможно, плод тоски, которую каждый из них таил в душе. Как Натали Палей, которая «казалась изгнанницей, сосланной на нашу землю» [66] 66 Жан–Луи де Фосиньи–Лусенж «Джентельмен–космополит». Перрен, 1990, стр.139. , Сент–Экзюпери на протяжении жизни искал и не находил свой дом. От любви этих двух людей, такой всепоглощающей вначале, а потом все более отстраненной, веет глубочайшей нежностью, беззаветностью, человеческой незащищенностью, которая приводит к слабости, неловкости, затруднениям, растерянности и наконец к невозможности чувствовать себя свободно и органично. Только такие исповедальные письма могут открыть всю уязвимость человеческой души. Не знаю, стоит ли читателю этих писем задаваться вопросом, сколько в них было любви, а сколько дружбы, сколько мечты и идеализации, а сколько обыденной реальности. Да и как в самом деле определить, что человек искренне открыл в себе, а что ему почудилось? Как устоять перед властью фантазий? И мне кажется, нам, читателям, лучше быть как можно более доверчивыми. Но как бы там ни было, Сент–Экзюпери всегда и во всем, доходя даже до парадоксов, искал «качества человеческих отношений», [67] 67 Именно в это время он пишет, думая о Леоне Верте: «В счастливые наши часы мы изведали чудо подлинно человеческих отношений — и в них наша истина». «Письмо к заложнику». Антуан де Сент–Экзюпери «Избранное», М., 1987, стр. 372. «чудесное окружение», которое придает жизни вкус и цвет. «Мой друг всегда правее окружающего мира. Я наделил его правом быть независимым», просто потому, что он мой друг, потому что он живет на другой планете.

Дельфина Лакруа

В основе публикации письма, написанные рукой Антуана де Сент–Экзюпери. Пунктуация и орфография исправлены в случае необходимости. Мы горячо благодарим господина Жерара Энеля за благосклонное согласие предоставить в наше распоряжение эти письма.

I

Я верю в архангела Гавриила. Но, видишь ли, он явился… в другом обличье.

Я точно знаю: меня только что взяли за руку. Впервые за много лет я закрыл глаза. Ощутил покой в сердце. Мне больше не нужно искать дорогу.

Я всегда закрываю глаза, когда счастлив. Так закрываются двери житниц. Переполненных житниц. Ты во мне — благодатный хлеб.

Да, я сделаю тебе больно. Да, ты сделаешь больно мне. Да, мы будем мучиться. Но таков удел человеческий. Встретить весну — значит принять и зиму. Открыться другому — значит потом страдать в одиночестве. (Как нелепы телефонные звонки, телеграммы, возвращения на скоростных самолетах, люди разучились жить ощущением присутствия.) В XIII веке моряк–бретонец ни на миг не разлучался с невестой, что осталась ждать в далекой Бретани. Она просто была рядом с ним. В час отплытия к мысу Горн он уже торопился к ней. И я, не боясь нажить непоправимое горе, предаюсь радости.

Благословенна грядущая зима. Я не прошу избавить меня от боли. Я прошу избавить меня от сна, который сковал во мне любовь. Не хочу больше ровных дней, не ведающих о временах года, не хочу бессмысленного вращения Земли, которое не ведет ни к кому, ни от кого не уводит. Сделай так, чтобы я любил. Станьте мне необходимой, как свет.

Я знаю, как много существует для меня ограничений, знаю, как часто погружаюсь в небытие, тоскую. Знаю, сколько у меня обязательств, преград, противоречий. Само несовершенство. Но это лишь материал. Ничего, что сейчас все в разладе. Будьте светом, взрастите дерево. Любимая моя, так давно я не произносил этого слова. Оно сладко мне, как новогодний подарок. Знаешь, вчера вечером я почувствовал себя рабочим из черного от копоти предместья, который вдруг увидел перед собой луг и ручей с белыми камешками.

Я тут же зажмурил глаза, чтобы сберечь чудесное виденье.

Свежий мой ручеек с белыми камешками, поющая вода, моя любимая…

Антуан

II

Вчера я послал тебе письмо и вдруг испугался. Ты не позвонила. Я подумал, тебе не понравилось.