Эрвин Штриттматтер - Чудодей
- Название:Чудодей
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ, Астрель, Олимп
- Год:2007
- Город:Москва
- ISBN:5-17-024234-4, 5-271-09878-8, 5-7390-1498-0; 5-17-024233-6, 5-271-11353-1, 5-7390-1678-9, 978-985-16-0232-8
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Эрвин Штриттматтер - Чудодей краткое содержание
В романе в хронологической последовательности изложена непростая история жизни, история становления характера и идейно-политического мировоззрения главного героя Станислауса Бюднера, образ которого имеет выразительное автобиографическое звучание.
В первом томе, события которого разворачиваются в период с 1909 по 1943 г., автор знакомит читателя с главным героем, сыном безземельного крестьянина Станислаусом Бюднером, которого земляки за его удивительный дар наблюдательности называли чудодеем. Биография Станислауса типична для обычного немца тех лет. В поисках смысла жизни он сменяет много профессий, принимает участие в войне, но социальные и политические лозунги фашистской Германии приводят его к разочарованию в ценностях, которые ему пытается навязать государство. В 1943 г. он дезертирует из фашистской армии и скрывается в одном из греческих монастырей.
Во втором томе романа жизни героя прослеживается с 1946 по 1949 г., когда Станислаус старается найти свое место в мире тех социальных, экономических и политических изменений, которые переживала Германия в первые послевоенные годы. Постепенно герой склоняется к ценностям социалистической идеологии, сближается с рабочим классом, параллельно подвергает испытанию свои силы в литературе.
В третьем томе, события которого охватывают первую половину 50-х годов, Станислаус обрисован как зрелый писатель, обогащенный непростым опытом жизни и признанный у себя на родине.
Приведенный здесь перевод первого тома публиковался по частям в сборниках Е. Вильмонт из серии «Былое и дуры».
Чудодей - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Как поживает ваша уважаемая дочка, все еще страдает малокровием?
— Спасибо, господин Фриц, ей, слава богу, лучше. — Фрау Паттина совала Фрицу в карман брюк тридцать пфеннигов.
Станислаус тоже снимал с листа пироги заказчиц. Он делал это молча, только глаза его при этом светились дружелюбием. И он ничего за это не получал. Клиентки привыкли к Фрицу и его слащавой вежливости. Тихого Станислауса они попросту не замечали.
— Только и знает, что глаза таращить. Так и пялится, доложу я вам. Еще неизвестно, чистое ли у него белье, — говорила фрау Паттина.
— Он из деревни.
— Пучеглазый!
У Фрица Латте были еще и другие доходы. Он доставлял булочки в мясные лавки. Приносил товар к задним дверям скотобоен и менял у учеников бракованные булки на бракованную колбасу. Из его дорожной корзины, стоявшей рядом с кроватью, всегда пахло припасенной колбасой.
Станислаусу тоже случалось выносить из пекарни плюшки. Он храбро доставлял их в мясную лавку и не получал ничего, кроме «спасибо».
— Ты еще новичок, как говорится, — поддразнивал его Фриц. — Если ты, предположим, будешь каждую субботу чистить мой костюм так, чтобы ни одна дама за десять метров не могла бы сказать, что я пекарь, то я научу тебя раздобывать хорошую колбасу.
Станислаус, жуя, отрицательно покачал головой. Ему вовсе не хотелось стать постоянным слугой при Фрице. Лучше уж есть дешевую ливерную колбасу!
Фриц утер пот со лба:
— Ну ты и верблюд!
— Может, и верблюд, да ездить на мне нельзя, — заявил Станислаус, — вот только что всадник свалился.
Латте только на улице сообразил, что под свалившимся с верблюда всадником подразумевался он.
— Этот красавчик Фриц будет гоняться за девушками, покуда не сделает какой-нибудь из них ребеночка, — сказала Софи, намазывая на булку Станислауса ливерную колбасу, не съеденную Фрицем. — Из тебя выйдет толк, парень, давай ешь!
В пекарне пели сверчки. Софи убрала со стола посуду. Станислаус очень устал, голова его склонилась на стол.
— Наши птички поют: дождь будет, — сказала Софи, прямо из кофейника глотнув ячменного кофе. Станислаус испугался.
— Где? Что?
— Дождь будет. Сверчки все поют и поют.
— Они каждый вечер поют. А дождя все нет и нет.
— Но у меня спина зудит и чешется. Это к дождю. — Софи потерлась спиной о дверной косяк. — Как будто тараканы под рубашкой бегают. Ты не мог бы мне почесать спину?
Станислаус содрогнулся, представив себе, как будет рукой трогать жирную спину Софи.
— Тараканы под рубашкой? Такого не бывает, Софи.
— Но ведь чешется, так чешется, парень.
— Тут просто дело в крови, Софи. Мой отец от этого прописывал кровоочистительный чай, когда я еще был чудодеем.
— Чай, говоришь? А как же чай спину чешет? — Софи недоверчиво терлась о косяк.
— Чай очищает кровь. Доброй ночи, Софи!
Станислаус улегся в своей холодной ученической каморке. Тоска по дому, по лугу перед домом, по бабочкам над зарослями сердечника точно напильник пронзила ему сердце. Когда отец привез его в эту мучную дыру, было решено, что год он в любом случае пробудет в городе и не увидит свою деревню. Хозяин опирался на свой опыт: нормальный человек, в котором не течет кровь пекаря, должен сперва привыкнуть к муке, тесту и жаре; мучная пыль должна проникнуть ему в кровь.
Как-то в воскресенье Станислаус обыскивал чердак, где хранилась мука. Он искал под стропилами мышиные норки. Ему хотелось от полного одиночества хоть мышонка приручить. Чтобы мышонок ел у него из рук, сидя на задних лапках. Еще неизвестно, может, он научится по команде Станислауса говорить: «Пи-ип!» В конце концов он мог бы спросить: «Скажи, мой мышонок, что задумал Фриц Латте?»
— Пи-ип!
Станислаус отыскал мышиную нору, но мышата были еще совсем голенькие. Он продолжал поиски и под стропилами нашел старый пекарский колпак рядом со свернутыми в трубку пекарскими передниками. Один Бог знает, кто из подручных пекаря сложил здесь свои пожитки. Может, хозяин совсем прогнал его из пекарни, и вещи остались на чердаке.
Среди этих пожитков лежало несколько книжек.
На одной обложке были изображены мужчина и девушка. На девушке была очень открытая рубашка. Так что видны были кирпично-красные груди. Мужчина в черном костюме склонялся над девушкой. «Когда набухают почки» было написано под картинкой. Станислаус не обнаружил на этой обложке ни одной почки. К садоводству книжка отношения не имела.
Другую книжку он рассматривал очень долго. На обложке красовался мужчина в белой тоге и индийском тюрбане. Лицо его было цвета кофе. Глаза мужчины испускали огненные лучи. Лучи эти проникали в полузакрытые глаза прекрасной девушки, которая казалась спящей. И подо всем этим стояло: «Искусство гипноза». Остаток воскресного дня Станислаус провел, сидя на мешке с мукой за чтением этой книжки.
Прошло несколько дней. Привезли муку. Ученики пекаря перетаскали ее на чердак, а уж оттуда носили вниз, к квашням. Станислаус кряхтел под тяжестью многопудовых мешков.
— Ничего, пройдет! У пекаря ноги должны быть прямыми как палки. — Утешая, Фриц Латте показывал на свои кривые ноги. — Они уже привыкли. Я могу кинуть мешок, а ноги и не шелохнутся.
Станислаус все-таки стонал.
— Чем более плоские подошвы, тем удобнее и тесто месить, и у печи стоять! — говорил хозяин, испачканным в тесте пальцем указывая на свои ноги. Они покоились на полу пекарни как два здоровенных куска масла.
Мука превращалась в тесто, тесто в булочки и пироги. Люди поглощали их. К вечеру пекарня и лавка пустели. Требовалась новая мука для теста, новое тесто для пирогов и плюшек. Садовник радуется цветам и год и больше, пекарь же радуется своим плюшкам только день, всего несколько часов. Потрескавшиеся, хрустящие хлебцы, румяные крендели, булочки и рогалики перекочевывают с противней на прилавок, с прилавка в кошелки покупателей, а оттуда на стол к завтраку. В конце концов их сжуют — и эту неприглядную массу с помощью кофе протолкнут в желудки. До чего же скучная жизнь для Станислауса! Какая удача, что теперь у него есть книга об искусстве гипноза!
Он уже относился к этой книжке как к другу. Она рассказывала ему, какими силами обладают с рождения некоторые люди. Он ни секунды не сомневался, что тоже наделен особыми свойствами. Разве он не беседовал с бабочками? Разве не получал он весточек от этих пестро-нежных существ, весточек, которых не получал никто, кроме него?
Сидя в постели, Станислаус таращился в карманное зеркальце. Он вырабатывал у себя «центральный» взгляд, как того требовала книжка. Ни в коем случае нельзя было моргать. Глаза уже жгло огнем, но он не смел пошевелить веками. И не заметил, как заснул. Со стороны казалось, что он и во сне смотрится в зеркало.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: