Эмиль Золя - Истина

Маркъ весело расхаживалъ по своему классу, такому свѣтлому, солнечному, точно вновь завоевавъ себѣ положеніе хозяина школы, утрата котораго была бы для него такимъ тяжелымъ ударомъ. Въ припадкѣ радостнаго веселья онъ даже бросился на шею Сальвану и расцѣловалъ его. Въ эту минуту въ классъ вошелъ Миньо; увѣренный въ своей отставкѣ, онъ уже нѣсколько дней хлопоталъ о пріисканіи себѣ мѣста и вернулся въ отчаяніи, потому что всюду наталкивался на отказъ; сегодня онъ ходилъ къ директору сосѣдняго завода, но и тамъ для него не оказалосъ занятій. Узнавъ, что онъ назначенъ въ Морё, Миньо выказалъ бурную радость.

— Морё, Морё, — вѣдь это настоящая страна дикарей! — воскликнулъ онъ. — Но все равно, — постараюсь насадить тамъ начатки цивилизаціи; намъ почти не придется разстаться съ вами, господинъ Фроманъ: между Морё и Жонвилемъ нѣтъ и четырехъ километровъ разстоянія! Эта близость меня больше всего радуетъ!

Маркъ между тѣмъ, раздумывая о своей судьбѣ, снова опечалился. Наступило молчаніе. Сальванъ и Миньо поняли, что происходило въ душѣ Марка; прежнія раны раскрылись въ его сердцѣ; онъ думалъ о своихъ надеждахъ, пока еще столь несбыточныхъ, среди всеобщаго разгрома. Предстоящая борьба не изъ легкихъ, она будетъ стоить немало слезъ, прежде чѣмъ удастся завоевать хотя крупицу счастья. Всѣ трое погрузились въ задумчивость, и Сальванъ, стоя у широкаго окна, выходившаго на площадь, съ грустью думалъ о томъ, что не въ силахъ дать Марку то счастье, котораго тотъ достоинъ.

— А! Вы ждете кого-то? — спросилъ онъ вдругъ.

— Я? Нѣтъ, я никого не жду, — отвѣтилъ Маркъ.

— А сюда подъѣхала телѣжка, нагруженная вещами.

Дверъ отворилась настежь, и всѣ оглянулись. Въ комнату вошла Женевьева, держа за руку маленькаго Климента; рядомъ съ нею стояла Луиза. Удивленіе, радость были такъ велики, что никто сперва не могъ произнести ни слова. Маркъ весь задрожалъ. Наконецъ Женевьева проговорила прерывающимся голосомъ: — Мой добрый Маркъ, я привела къ тебѣ сына. Я отдаю тебѣ его: онъ твой, онъ нашъ. Постараемся сдѣлать изъ него человѣка.

Ребенокъ протянулъ свои ручонки, и отецъ бросился къ нему и съ восторгомъ взялъ его на руки, прижалъ къ своему сердцу; Женевьева продолжала:

— И я вернулась къ тебѣ вмѣстѣ съ нимъ, мой дорогой Маркъ. Ты вѣдь предсказывалъ, что я отдамъ тебѣ его и сама вернусь… Прежде всего меня побѣдила истина. Затѣмъ я побѣдила свою гордость — и вотъ я здѣсь, у тебя… Я напрасно искала другого счастья: твоя любовь — она одна можетъ его дать. Теперь вся семья въ сборѣ, и мы будемъ счастливы, а жить внѣ семьи — это безуміе, и оно дало мнѣ одно отчаяніе… Возьми меня, Маркъ, — я всецѣло отдаюсь тебѣ.

Она медленно подошла къ нему и обвила руками шею своего мужа; въ эту минуту раздался веселый голосъ Луизы:

— А меня вы забыли?.. Я тоже принадлежу къ вамъ! Не забывайте меня.

— Да, да, ты тоже наша, моя голубка! — сказала Женевьева. — Она много помогла намъ, постоянно работая надъ возстановленіемъ нашей семьи; ея доброта и ласка побѣдили мое сердце.

Женевьева привлекла къ себѣ Луизу и поочередно цѣловала ее и мужа, который держалъ на рукахъ Климента. Наконецъ всѣ четверо снова были соединены общею любовью и нѣжностью; отнынѣ они будутъ жить заодно, въ прочномъ союзѣ души и тѣла. И въ этомъ классѣ, еще за минуту такомъ пустынномъ, въ ожиданіи будущаго прибытія школьниковъ, теперь внезапно пронеслось дуновеніе высокаго, чарующаго счастья, и глаза Сальвана и Миньо невольно наполнились слезами умиленія.

Наконецъ Маркъ заговорилъ; восторгъ его сердца вырвался наружу.

— Дорогая жена, — сказалъ онъ, — наконецъ-то ты вернулась, здоровая духомъ, свободная и радостная. Да, я понималъ, что ты предавалась сухой обрядности, чтобы заглушить голосъ сердца, призывавшаго тебя къ жизни; но твоя здоровая, разумная природа побѣдила мистическія увлеченія, ядъ суевѣрія оказался безсильнымъ — и ты снова вернулась къ своему призванію жены и матери… Да, да, ты права: любовь освободила тебя отъ мертвящей религіи смерти и адскихъ страданій, которая убиваетъ здоровое стремленіе къ истинному счастью.

Но Женевьева вся задрожала, смущенная и тревожная.

— Нѣтъ, нѣтъ, Маркъ, не говори этого. Кто знаетъ, исцѣлилась ли я вполнѣ? Боюсь, что никогда не освобожусь отъ оковъ прошлаго. Вотъ наша Луиза — она совсѣмъ свободна! Но на мнѣ лежитъ печать былыхъ мистическихъ бредней, и я содрогаюсь отъ ужаса при мысли, что это прошлое когда-нибудь заявитъ свои права. Я вернулась сюда, я отдаюсь тебѣ, чтобы найти надежную опору; охрани меня, просвѣти меня, докончи свое спасительное дѣло, — и пусть ничто никогда насъ не разлучитъ!

Они снова бросились другъ другу въ объятія; Маркъ нѣжно обнялъ жену, точно спасая ее отъ невидимаго общаго врага, а Женевьева ощутила давно не испытанное блаженство — она снова нашла тихую пристань, вѣрное убѣжище ото всякаго зла.

Въ эту минуту Луиза, которая ненадолго покинула комнату, вернулась въ сопровожденіи мадемуазель Мазелинъ, которая даже запыхалась отъ радостной торопливости.

— Мама, мадемуазель Мазелинъ тоже должна принять участіе въ нашемъ торжествѣ. Еслибы ты знала, какъ она меня любила и берегла и сколько услугъ намъ оказала!

Женевьева пошла навстрѣчу учительницѣ и нѣжно ее обняла.

— Я знаю, знаю и отъ души благодарю васъ, мой другъ, — сказала она.

Добрая учительница была растрогана до слезъ.

— Не благодарите меня… нѣтъ, нѣтъ! Я должна васъ благодарить за тѣ счастливыя минуты, которыя теперь переживаю.

Сальванъ и Миньо увлеклись общею радостью. Всѣ еще разъ обмѣнялись дружескими рукопожатіями. Среди веселыхъ возгласовъ Сальванъ передалъ мадемуазель Мазелинъ о тѣхъ перемѣнахъ и назначеніяхъ, которыя были подписаны наканунѣ. Женевьева, узнавъ, въ чемъ дѣло, радостно воскликнула:

— Мы вернемся въ Жонвиль! Это правда? Въ чудный Жонвиль, въ этотъ уютный уголокъ, гдѣ мы провели столько счастливыхъ дней! Какъ я рада ояять вернуться туда и начать тамъ мирную жизнь, полную ласки и восторга. Мальбуа невольно меня пугалъ, а въ Жонвиль я поѣду полная надеждъ.

Маркъ былъ одухотворенъ новымъ приливомъ энергіи и воскликнулъ въ порывѣ восторженной радости:

— Къ намъ вернулась любовь — и мы теперь непобѣдимы! Пусть ложь, несправедливость и злоба празднуютъ временное торжество, я все же увѣренъ, что за нами останется побѣда, и что она не заставитъ себя долго ждать.

Въ началѣ октября Маркъ съ яснымъ и радостнымъ сердцемъ переѣхалъ на свое прежнее мѣсто, въ Жонвиль. Душа его успокоилась, и новый приливъ силъ смѣнилъ прежній мрачный упадокъ энергіи, который былъ вызванъ судомъ въ Розанѣ.