Габриэль Витткоп - Белые раджи

— Но голландцы, - сказал Джеймс, - всегда аннексировали только те территории, где уже имели свои фактории. Не проще ли и дальше препятствовать работе этих учреждений?

Ответил снова Макота:

— Очень хорошая мысль, мистер Брук. Но все-таки желательно, чтобы «Роялист» и его экипаж остались на время в Сараваке.

— Просто для острастки, не так ли? - вставил Хассим.

— Повстанцев?

— Повстанцев, - со вздохом подтвердил он.

Они быстро объехали весь Кучинг - большую деревню, окруженную тропическими джунглями, огражденную рекой на севере и ручьями на западе и востоке. Маленькая деревянная мечеть, еще меньший китайский храм, пара способных передвигаться по ночам волшебных скал, да несколько повинующихся приливам и отливам лодок на грязной воде, - и это все.

Макота решил поселиться в Кучинге, поскольку пираты угрожали ему здесь меньше, чем в Сан-тубонге, а опасность отравления была не столь велика, как в старом аристократичном Лида-Танахе.

На фоне неба и погружающейся в темноту реки вырисовывался черный силуэт Джеймса на носу «Роялиста». Впрочем, еще было светло. На растительном заднике четко проступали большие, построенные на вбитых в ил сверхпрочных сваях хижины из пальмовых листьев. Уильямсон тоже облокотился о леер [19] Трос, протянутый в два-три ряда через отверстия в стойках для предупреждения падения людей за борт. .

— На малайском кучинг означает «кот». Знаете, мистер Брук, существует легенда о коте, который неожиданно появился перед отшельником и показал место, где тот должен остаться. Еще в Кучинге есть Кошачий ручей, якобы приносящий счастье. В лесу много диких кошек, а еще больше деревьев, чьи плоды называются мата-кучинг - «кошачий глаз». Возможно, в их честь и назван город...

— В Азии все неспроста, Уильямсон. В любом случае я не собираюсь засиживаться в Кучинге и хочу отправиться на поиски даякских деревень.

Это высказанное им вчера Хассиму желание поставило в тупик хозяев, стремившихся оградить Джеймса от любых неприятных встреч. Но поскольку они договорились следить за всеми действиями и перемещениями Брука, Макота дал ему проводников - традиционная и здравая мера. Сев в сопровождаемую двумя праху [20] Традиционная парусная шлюпка. большую лодку, Джеймс поплыл к устью и добрался до черновато-зеленых берегов. Там начинались джунгли.

Под этим словом Джеймс раньше подразумевал индийские джунгли - смешанную местность, изрезанную пустынными прогалинами, чащами, саваннами и бамбуковыми рощами посреди рано опадающих лесов. И вот он увидел древний тропический лес, едва ли сопоставимый с морем, ведь морской простор раскрывается под небесным оком, а простор вековечных джунглей оборачивается лабиринтом, где каждый шаг открывает только ближнюю перспективу, обрамленную новыми стенами. Солнечному лучу лишь изредка удается кое-где пронзить тройной навес листвы, коснуться кружева папоротников, над которыми летают неописуемые ванессы, отделать золотой каймой опахало пальмы либо зажечь в темноте пурпурное пятно одинокой иксоры. Цветы редки и порой зловонны. Это тайные владения свисающих с переплетений лиан черных орхидей; вырастающих на пропитанном водой бархате поганок; мшистых исполинов, способных внезапно рухнуть, увлекая за собой часть свода, и с треском погрузиться в недра земли. Здесь стоит оглушительный шум - уханье, кваканье, нескончаемые вопли, кимвалы цикад, хохот попугаев, и вдруг - тяжеловесный полет колышущей листву невидимой калао. Совокупление, зачатие и разложение спутываются в неразрывном клубке, и каждую жизнь венчает вездесущая смерть, одновременно подготавливая возрождение.

Джеймс и его немногочисленная охрана пробирались через наполненные булькающей тиной ямы, унизанные клещами и пиявками кусты, проходили изумрудные соборы и овраги с древовидными папоротниками и, в конце концов, натыкались на какую-нибудь даякскую деревушку.

Она всегда состояла из одного-двух домов -длинных крытых галерей, построенных на сваях и вмещавших до тридцати семей каждая. Эти соломенные хижины под названием ламин были временным жильем, ведь любая распаханная, бедная азотом почва через три года истощается. Поэтому сухопутные и береговые даяки отличались повышенной мобильностью, а их единственным движимым имуществом оставались китайские глиняные кувшины да головы побежденных.

Старый вождь Абан Денг впервые увидел белого человека - странное коротковолосое и, наверное, даже не татуированное существо. Особенно необычными показались страшные голубые глаза -такие приписывают упырям. Ну а насчет одетого по-европейски малайского метиса старик не знал, что и думать. Абан Денг рассказал, как живется под длинной кровлей ламина и как горящие над распаханными землями Плеяды управляют возделыванием на холмах риса, маниоки и бананов. Он показал глиняные кувшины, которые изрекают пророчества, умеют смеяться и плакать, а также перемещаться без посторонней помощи. Они служили предметом обмена по строго установленным правилам и помогали разрешать племенные распри. Жизнь в джунглях была хороша.

— А речные пираты?

Сначала старик ничего не ответил, но затем, пошамкав деснами, устремил взор на подвешенные в плетеных корзинках к балкам черепа. Немного спустя он сказал:

— Пираты разоряют наши участки, сжигают наши ламины , уводят наших женщин и детей в рабство.

Джеймс тоже остановил долгий взгляд на черепах.

— Охота за головами был введена предками, - кивнул старик. - Это пеньямун - тоже хороший обычай. Он необходим для искупительных обрядов, отбора женихов и невест, для земледельческих праздников, закладывания нового жилища - всех важных событий нашей жизни...

Привязанные вдоль всей pyau [21] Длинная общая веранда, куда выходят двери отдельных комнат. - Прим. авт. бойцовые петухи беспрерывно вызывали друг друга на поединок, а среди корзин играли голые ребятишки. Закопченные черепа ударялись друг о друга, постукивая на сквозняке.

— Это древний обычай, а древние обычаи хороши...

Вечером женщины с маленькими коническими грудями и с вытянутыми бронзовыми гирьками ушами расставили на циновках блюда с оладьями, сушеной рыбой и чаши с туаком . Затем, поев и хорошо выпив, под звуки гонгов, барабана из шкуры лани и сапе даякские воины станцевали для гостей. Каждая мышца на теле блестела от пота, будто намазанная маслом. Вдоль длинных сабель колыхались черные и белые перья кеньяланга - священной птицы калао. Мужчины отрывисто вскрикивали, точно клинком пронзая гул гонгов, и, топчась с глухим стуком, сотрясали бамбуковый пол. Порой в пылу танца их шиньоны развязывались, и между бахромой ожерелий из козьей шерсти ниспадали длинные синеватые пряди. Стоявшие на коленях вдоль стены женщины красовались в праздничных юбках, сплошь усеянных голландскими флоринами, блестевшими в свете факелов, точно глаза.