Габриэль Витткоп - Белые раджи

Сэр Сэмюэл мысленно вздохнул с огромным облегчением: отправлять людей с поручениями на Борнео было крайне тяжело. Наверное, он все же испытал угрызения и счел необходимым точнее обрисовать ситуацию:

— Я не скрываю от вас, что она ненадежная. Честно говоря, торговать с портами Борнео и архипелага Сулу, как выяснилось, затруднительно даже для европейских кораблей. Случается, например, что проходящих через Салаванский пролив купцов... гм... вырезают пиратские эскадры. И потом... есть ведь охотники за головами, не так ли?.. В общем, следует соблюдать осторожность.

— Разумеется, ваше превосходительство.

Итак, Джеймс согласился. Разве он не говорил несколько месяцев назад, что готов взяться за любое подвернувшееся дело, лишь бы преподать голландцам урок в азиатских морях? То был настоящий крестовый поход.

— Благодарю вас, мистер Брук. Канцелярия подготовит все необходимое.

Затем, провожая уже переступившего порог гостя, сэр Сэмюэл добавил:

— И не забывайте про тодди , мистер Брук...

27 июля «Роялист» вышел из Сингапура и взял курс на Кучинг. Путь был недальний, да к тому же переход замедляли порывистый ветер и, главное, ошибочные карты с отклонениями более семидесяти пяти миль. Заложив руки за голову, Джеймс лежал на койке и мечтал о Борнео. В древности до его берегов добрались китайская и индийская цивилизации, затем на острове водворились исламские захватчики, а с XVI века прибрежные районы разделили между собой несколько малайских султанатов. Важнейшим из них, без сомнения, был Бруней, повелевавший всем северным побережьем - от архипелага Сулу на юге Филиппин до узкого пролива, отделяющего Борнео от полуострова Малакка, - огромной территорией, граничащей на юге с массивом Батутибан и включающей Саравак.

Вечером 5 августа корабль пристал к Таланг-Талангу - крошечному островку, где не было ничего, кроме песка и откладывающих в нем яйца морских черепах. Весь песчаный берег заполонили служившие радже муде Хассиму сборщики этих яиц, которые рылись в гальке, складывая в корзины большие тусклые шары. Худые, просоленные и обветренные сборщики напоминали облепленные ветошью виноградные лозы. Они тотчас приблизились к европейцам и, полные любопытства, робко посмеивались, толкая друг друга локтями. Когда к ним обратился с речью Томас Уильямсон, метис, привезенный Джеймсом из Сингапура в качестве толмача, они рассказали, что иланунские и даякские пираты уплыли сегодня с утренним приливом.

Неделю спустя «Роялист» вошел в устье Сунгаи - Саравака: такая же, как в наше время, светло-коричневая вода, такие же поросшие нипахом [17] Мангровая пальма. и мангровыми деревьями берега с будто вырезанным из синей бумаги силуэтом Сантубонга. Джеймс впервые осматривал место, уготованное ему судьбой.

Приключение началось.

Он беспрестанно вертел жемчужным ожерельем, которое пробегало лучом маяка по его лицу, с негромким сухим треском сметая слетавшие с почти сомкнутых губ слова. Раджа муда Хассим был человеком средних лет, не отличался красотой, носил роскошную одежду из золотой парчи, а на поясе - инкрустированный драгоценностями крис. Справа от Хассима сидел пенгиран Макота, правитель и потенциальный монарх Саравака, который всегда улыбался и щурился.

Прерываемая переводом чопорная беседа насилу клеилась. Хассим заботливо повелел принести стулья, которые были подковой расставлены по залу для аудиенций - бамбуковому сараю, где пологами служили большие хлопчатобумажные лоскуты. В этом сарае, между выжженными на солнце завесами, напротив речных берегов, где в иле рылись тощие, как скелеты, собаки, Джеймс пережил шок, чудовищный удар: он почувствовал ненависть щурившегося мужчины. То была утробная ненависть, возникшая за долю секунды и, словно дерево, за долю же секунды пустившая крепкие и глубокие корни. Джеймс понял, что ему придется считаться с этой ненавистью и с этим человеком.

Когда Джеймс выполнил официальное поручение, его пригласили на частную встречу - именно этого он и ожидал. На сей раз раджа муда Хассим принял Джеймса в сарае значительно меньшем и предложил сесть на циновку. С ними были только Уильямсон и Макота. Вначале поговорили о пейзаже, погоде, птице на дереве, и Джеймс похвалил чай. Он ждал, что скажет Хассим, ну а тот по старому доброму азиатскому обычаю пытался выудить сведения, не раскрываясь сам. Джеймс отвечал уклончиво, делая вид, будто не знает о положении дел: о вымогательстве собирающих подати малайских вождей, беспощадном рабовладельчестве Макоты - полновластного хозяина оловянных копей, где принудительно трудились сухопутные даяки [18] В отличие от даяков береговых. - Прим. авт. , не способные заплатить минимальную дань; озлобленности старинных благородных семейств, чьи привилегии Макота узурпировал и, что еще страшнее, не соблюдал их сословные правила. В стране царил хаос. Всеобщее восстание ширилось во все стороны, его клеточки размножались делением, будто амебы, растекались неясными пятнами, как бы сливаясь с почвой, а затем вдруг возникали вновь, обнажая длинную и гибкую цепь тайных звеньев.

Раджа муда Хассим говорил обиняками, сохраняя достоинство.

«Какая-то игра в прятки, - подумал Джеймс. -Хассиму нужна наша помощь, но он гнушается о ней попросить...»

— О гражданской войне не может быть и речи, мистер Брук, и это мнимое восстание сводится к ребячествам горстки фанатиков.

Хассим рисковал потерять не только достоинство: он знал это, как знал и то, что его дядя Омар Али Саифуддин, который из-за слабоумия и физического уродства не мог носить свой официальный титул, совершенно не способен подавить мятеж. Для Макоты британская помощь тоже была жизненно важна, ведь восстание напрямую угрожало его копям. Поэтому он еще упорнее их разрабатывал, с тех пор как олово упало в цене на сингапурском рынке и он выжидал того момента, когда главные покупатели захотят расторгнуть контракт. Стало быть, необходимо лавировать и, главное, привлечь на свою сторону этого англичанина, который может - точнее, должен - исчезнуть, как только выполнит свою функцию. Макота пытался обосновать просьбу о помощи территориальными проблемами, свалить все на Голландию и тем самым добиться решительных действий от британцев. Он импровизировал, непрестанно улыбаясь:

— Известно ли мистеру Бруку, что голландцы имеют виды на Бруней и Саравак?.. Представляет ли он себе, что границы их территорий очень близки и что самбасский султан плетет интриги в пользу Голландии?.. До какой степени и в каком виде можем мы рассчитывать на британскую помощь Борнео?

Сарай погрузился во мрак, и рабы принесли несколько факелов с кокосовым маслом, которые ярко горели и сильно дымили.