Шарлотта Йондж - Наследник имения Редклиф. Том второй

— Спасибо вамъ, что навѣстили меня! сказалъ онъ Филиппу. — Вы вѣрно хотите какъ нибудь помочь мнѣ?

— Я всегда былъ готовъ помогать вамъ совѣтомъ, — возразилъ Филиппъ:- но вамъ нужно самому о себѣ заботиться.

— Ну вотъ, опять началась мораль! Если онъ не замолчитъ, я пропалъ. Злой духъ снова опладѣетъ мною, — въ волненіи говорилъ самъ про себя Гэй.

— Покуда вы будете скрытничать, дѣла поправить нельзя, — продолжалъ тѣмъ же наставительнымъ тономъ Филиппъ.

— Я отъ всей души желалъ бы имѣть возможность объясниться откровенно съ мистеромъ Эдмонстономъ, но меня не допускаютъ до личнаго свиданія съ нимъ, — воскликнулъ Гэй.

— Я пріѣхалъ сюда именно для того, чтобы вы передали черезъ меня ваше объясненіе дядѣ, - сказалъ Филиппъ. — Я употреблю всѣ силы, чтобы примирить васъ съ нимъ, хотя, признаюсь, онъ глубоко оскорбленъ вашимъ новеденіемъ.

— Знаю, знаю, — сказалъ Гэй краснѣя. — меня простить за это нельзя. Тысячу разъ повторяю, что я искренно раскаяваюсь въ рѣзкихъ моихъ выраженіяхъ, сказанныхъ на счетъ его и васъ!

— Положимъ такъ; по всему видно, что вы въ ту минуту себя не помнили. Что-жъ касается меня, то я право давно и забылъ объ этомъ обстоятельствѣ, но дѣло не во мнѣ. Отдайте отчетъ мистеру Эдмонстону, куда вамъ нужны были тысяча фунтовъ стерлинговъ?

— Мнѣ они понадобились на одно предпріятіе, — отвѣчалъ Гэй. — Но что-жъ объ этомъ толковать, если мнѣ денегъ не дали.

— Это объясненіе не удовлетворитъ вашего опекуна. Онъ желаетъ знать, не издержали ли вы этой суммы на кредитъ?

— Какое же ему еще доказательство нужно, если я далъ ему честное слово, что деньги мною не истрачены.

— Мистеръ Эдмонстонъ не сомнѣвается въ вагей чести, — началъ было Филиппъ.

Но въ эту минуту глаза Гэя сверкнули бѣшенствомъ; ему показалось, что въ голосѣ Филиппа слышалась фраза: «Хотя самъ я еще не увѣренъ, что это нравда», и Гэй сдѣлалъ страшное усиліе надъ собой, чтобы не броситься на своего врага.

— Мистеръ Эдмонстонъ, — повторилъ Филиппъ, — вѣритъ вамъ, но на вашемъ мѣстѣ каждый поспѣшилъ бы представить ему письменный отчетъ, куда угютреблена вся сумма, чтобы убѣдить его въ истинѣ своихъ показаній.

— Но я вѣдь давно сказалъ, что я связанъ честнымъ словомъ, и обязанъ хранить это дѣло въ тайнѣ, возразилъ Гэй.

— Очень жаль! замѣтилъ Филиппъ. — Если дѣйствительно вы не имѣете права оправдаться словесно, все, что я могу вамъ посовѣтовать — это то, чтобы вы представили ему свою расходную книгу, пусть онъ убѣдится по крайней мѣрѣ, что у васъ долговъ нѣтъ.

Гэй въ жизнь свою не имѣлъ расходной книги и ему въ голову не приходила мысль, чтобы нашелся человѣкъ, имѣющій право требовать у него отчета въ его собственныхъ деньгахъ. Онъ искусалъ себѣ губы до крови и ничего не отвѣтилъ.

— Значитъ, вопросъ о тысячѣ фунтахъ уже поконченъ. Вы отказываетесь отдать въ нихъ отчетъ? началъ снова Филиппъ.

— Да, отказываюсь. Если моему честному слову не вѣрятъ, мнѣ нечего больше говорить. Но растолкуйте вы мнѣ вотъ что, кто наклеветалъ на мена опекуну, будто я играю? спросилъ вдругъ Гэй. — Если вы мнѣ дѣйствительно желали помочь, представьте мнѣ факты, обвиняющіе меня.

— Извольте: дядѣ извѣстно, что вы выдали чэкъ на свое имя, засвидѣтельствованный мистеромъ Эдмонстономъ одному извѣстному игроку.

— Это правда! отвѣчалъ Гэй очень спокойно.

— А между тѣмъ, вы увѣряете насъ, что не играли ни въ карты, ни на бильярдѣ, ни даже пари не держали?

— Да, я не игралъ и пари не держалъ, — повторилъ Гэй.

— Чей же вы долгъ заплатили?

— Не могу сказать, хотя знаю, что это обстоятельство говоритъ противъ меня. Я прежде думалъ, что моего честнаго слова достаточно, чтобы убѣдить опекуна, что я говорю правду, онъ не вѣритъ, мнѣ ничего больше не остается дѣлать какъ молчать.

— И такъ, со всѣмъ вашимъ желаніемъ быть откровеннымъ и ничего не скрывать, вы окружаете себя тайнами. Скажите же, какъ прикажете намъ дѣйствовать?

— Какъ знаете, — гордо отвѣчалъ Гэй. Филиппъ привыкъ подчинять каждаго своей волѣ; его невозмутимое хладнокровіе принуждало не разъ самого Чарльза, этого вспыльчлваго, нервнаго больнаго, класть оружіе передъ желѣзнымъ характеромъ капйтана Морвиля. Но съ Гэемъ онъ сладить не могъ, они были почти одинакихъ свойствъ: полная независимость убѣжденій и непреклонная воля отличали обоихъ Морвилей.

— Вы объявили свой ультиматумъ, — сказалъ наконецъ Филиппъ: — вы не довѣрили намъ своей тайны, отказывались дать ясное показаніе; послѣ этого прошу же не обвинять и насъ въ подозрительности. Какъ родственникъ вашъ и какъ уполномоченный вашего опекуна, я немедленно начну дѣлать слѣдствіе. Здѣсь же, въ университегѣ я соберу всевозможныя справки на счетъ вашего поведенія и образа жизни. Надѣюсь, что дурнаго ничего не услышу.

— Пожалуйста, не стѣсняйтесь, дѣлайте, какъ знаете, — отвѣчалъ Гэй съ достоинствомъ и гордо улыбнулся.

Досадно стало Филиппу; но, желая это скрыть, онъ всталъ и, поклонившись Гэю, сказалъ:

— Прощайте! очень жаль, что я не съумѣлъ убѣдить васъ дѣйствовать благоразумнѣе.

— Прощайте! отвѣчалъ тѣмъ же тономъ Гэй.

Они разстались, не подвинувъ ни на шагъ своего дѣла. Филиппъ вернулся къ себѣ въ гостиницу, искренно досадуя на гордость и настойчивость Рэдклифскаго Морвиля, котораго даже страхъ слѣдствія не могъ переломить.

На слѣдующее утро, не успѣлъ онъ сѣсть за завтракъ, какъ дверь отворилась и вошелъ Гэй, блѣдный, разстроенный, точно цѣлую ночь не спалъ.

— Филиппъ, — сказалъ онъ своимъ обычнымъ, привѣтливымъ голосомъ: — мы вчера съ вами очень холодно разстались, а между тѣмъ я знаю, что вы желаете мнѣ добра.

— Ага! подумалъ Филиппъ:- слѣдствіе-то видно образумило его. И отлично, — отвѣчалъ онъ громко, — вѣрно утромъ вещи кажутся вамъ въ другомъ свѣтѣ. Не хотите ли позавтракать, Гэй?

Гэй отказался, сказавъ, что дома завтракалъ.

— Ну, что-жъ вы мнѣ скажете новенькаго на счетъ вчерашняго нашего разговора? спросилъ Филиппъ.

— Ничего. Я пришелъ повторить вамъ, что я невиненъ, и что я буду ждать, чтобы время меня оправдало. Я для того только пришелъ, чтобы проститься съ вами по дружески.

— Заранѣе отвѣчаю, что для васъ я всегда былъ и буду вѣрнымъ другомъ, — сказалъ Филиппъ, ударяя на слово вѣрный.

— Я пришелъ сюда не для объясненій, — отвѣтилъ Гэй: — и потому лучше мнѣ молчать. Если вамъ нужно будетъ меня видѣть, можете придти ко мнѣ. Прощайте!

— Оригиналъ! подумалъ Филиппъ:- я его понять не могу!

Тотчасъ послѣ завтрака онъ отправился въ университетъ наводить справки о Гэѣ. Отзывы о немъ были со всѣхъ сторонъ самые лестные. Всѣ товарищи любили Гэя и уважали его, жалѣя объ одномъ, что онъ ведетъ жизнь слишкомъ уединенную. Разспросы Филиппа удивили многихъ въ Оксфордѣ, онъ былъ самъ слишкомъ молодъ, чтобы брать на себя роль надзирателя. Мистера Уэльвуда не было въ городѣ; онъ дома готовился къ поступленію въ священники, и отъ него показаній нельзя было отобрать. Отправившись по словамъ, Филиппъ всюду встрѣчалъ одинъ и тотъ же отвѣтъ: «Сэръ Гэй въ кредитъ ничего не покупаетъ, за все платитъ наличными деньгами.» Капитанъ Морвиль напоминалъ собою судебнаго слѣдователя, который чувствуетъ, что у него изъ-подъ рукъ ускользаютъ всѣ слѣды преступленія. Но онъ стоялъ на одномъ, что Гэй виноватъ, что въ университетѣ всѣ къ нему пристрастны; что купцы сдѣлали стачку, чтобы скрыть его дѣйствія или, наконецъ, что Гэй кутилъ не здѣсь, а въ С.-Мильдредѣ.