Густаво Беккер - Маэстро Перес. Органист

Одна за другой смолкли чудныя пѣсни. Теперь были слышны только два голоса? они то сливались въ согласную гармонію, то отставали другъ отъ друга, и вдругъ раздавался одинъ возгласъ блистательный и яркій, какъ лучъ свѣта.

Священнослужитель наклонился и высоко надъ его головой сквозь голубую дымку фимиама глазамъ вѣрующихъ предстала безкровная жертва.

Въ эту минуту аккордъ началъ разростаться подъ пальцами маэстро Переса и цѣлый взрывъ величавой, грандіозной гармоніи наполнилъ церковь, заставляя звенѣть и содрогаться цвѣтныя стекла въ стрѣльчатыхъ окнахъ.

И каждая нота, каждый звукъ, составлявшіе этотъ дивный аккордъ превратился въ плѣнительную мелодію. Точно весь міръ вдругъ запѣлъ радостный гимнъ, привѣтствуя Рождество Спасителя? точно и воды и вѣтеръ и листва древесная, и птицы небесныя, и смертные люди, и свѣтлые ангелы — всѣ возликовали вмѣстѣ каждый по своему.

Въ молчаніи благоговѣйно внималъ народъ. Во всѣхъ глазахъ блестѣли слезы. Руки священнослужителя дрожали отъ волненія.

А органъ все гремѣлъ, все наполнялъ церковь чудными звуками. Только они все затихали, и затихали точно теряясь въ отдаленіи… И вдругъ на хорахъ раздался страшный раздирающій крикъ, крикъ женщины…

Странный, глухой звукъ, похожій на рыданіе, испустилъ органъ… и умолкъ.

Толпа бросилась къ лѣстницѣ ведущей на хоры. Все заволновалось

— Что это? Что случилось? — слышалось повсюду.

Коррегидоръ города Севильи взошедній на хоры однимъ изъ первыхъ сошелъ внизъ блѣдный, взволнованный и поспешилъ къ архіепископу.

— Что случилось? воскликнулъ прелатъ

— Маэстро Пересъ скончался.

И дѣйствительно, бѣдный органистъ былъ мертвъ. Голова его склонилась безъ жизни на клавиши органа, который все еще глухо звучалъ, пока дочь маэстро Переса рыдала у его ногъ.

Прошелъ годъ. Снова собрался народъ въ церковь святой Инесы къ рождественской обеднѣ. Снова собралась толпа знатныхъ дамъ и господъ? прибыль и самъ архіепископъ. Всѣ любопытствовали услыхать какъ будетъ играть въ первый разъ на органѣ маэстро Переса органистъ Санъ-Романской церкви вызывавшійся замѣнить его еще въ прошломъ году. Народъ приготовилъ злополучному музыканту непріятный сюрпризъ и всѣ запаслись трещотками и бубнами чтобы задать ему невыносимый концертъ, когда онъ начнетъ.

Церемонія началась.

Новый органистъ прошелъ черезъ толпу приблизился къ архіепископу и почтительно поцѣловалъ его руку, затѣмъ онъ поднялся на хоры и началъ перебирать клавиши съ значительныммъ и важнымъ видомъ. Въ толпѣ раздался глухой ропотъ, не предвѣщавшій ничего добраго.

Буря приближалась.

Между тѣмъ настала торжественная минута. Священнослужитель вознесъ святые дары, зазвенѣли колокольчики заклубился ѳиміамъ и — органъ зазвучалъ.

Его первый аккордъ заглушили нестройные, рѣзкіе звуки бубенъ и трещотокъ? поднялся невообразимый шумъ, но онъ продолжался только несколько секундъ.

Второй аккордъ полный, великолѣпный, величавый — вылился изъ металличекихъ трубъ какъ настоящій каскадъ звучной, неистощимой гармоніи и полились чудные звуки…

То были тѣ таинственные, неземные напѣвы, что ласкаютъ нашъ слухъ въ минуты восторженнаго вдохновенія, напѣвы доступные только слуху духовному и непередаваемые устами. То неслись изъ далекаго пространства на крыльяхъ ласковаго вѣтра чудные нѣжные звуки — шелестъ листовъ, что цѣлуютъ другъ друга, содрогаясь на могучихъ вѣтвяхъ, звеня и шурша, какъ весенній дождь, трели жаворонковъ, что поднимаются съ лона цвѣтистыхъ луговъ точно стрѣлы пущенныя въ небесную лазурь? невѣдомые неслыханные звуки, громовые и величавые, какъ голосъ урагана: хоры силъ небесныхъ что возносятся къ престолу Господню звеня и разливая окрестъ море неземной гармоніи…

Когда органистъ спустился въ церковь, его окружила несмѣтная толпа народа спѣшившаго видѣть его и выразить ему свое восхщеніе. Коррегидоръ долженъ былъ послать стражу чтобы немного раздвинуть толпу и дать ему возможность благополучно дойти до главнаго алтаря, гдѣ архіепископъ уже ждаль его.

— Видите, сказалъ прелатъ, — я нарочно поѣхалъ сюда, чтобы услыхать васъ, хотя отъ моего дворца до этой церкви неблизко. Неужели вы будете такъ же жестоки, какъ покойный маэстро Пересъ и не избавите меня отъ этого путешествія, согласившись играть въ соборѣ во время рождественской службы?

— На будущій годъ постараюсь исполнить ваше желаніе, отвѣчалъ органистъ. — Но ни за какія деньги въ мірѣ я не соглашусь больше играть на этомъ органѣ!

— Это почему?

— Потому, сказалъ органистъ, тщетно стараясь преодолѣть страшное волненіе, которое было написано на его смертельно-блѣдномъ лицѣ. — Потому что онъ никѵда не годится, и на немъ нельзя выразить всего, что хочешь…

Ровно черезъ годъ игуменья монастыря святой Инесы и дочь маэстро Переса разговаривали потихоньку на церковныхъ хорахъ

Церковь была почти пуста. Только немногіе прихожане входили и становились гдѣ нибудь въ уголкѣ, терпѣливо ожидая, когда начнется рождественская обѣдня.

— Видите говорила игуменья, — вы совершенно напрасно волнуетесь: въ церкви нынче никого не будетъ. Вся Севилья спѣшитъ въ соборъ. Играйте себѣ спокойно: кромѣ нашей общины никто васъ не услышитъ. Однако, что-же вы молчите и вздыхаете? Что съ вами?

— Я боюсь! отвѣчала молодая дѣвѵшка взволнованно.

— Боитесь! Чего?

— Сама не знаю… чего-то необычайнаго, сверхъестественнаго… Вчера, когда вы мнѣ сказали, что вамъ угодно чтобы я играла во время рождественской службы мнѣ это было очень лестно, и я рѣшилась пойти настроить и испробовать органъ. Я пришла на хоры совсѣмъ одна. Въ эту минуту соборные часы начали бить, не знаю ужъ который часъ. Только что-то долго и печально звонили колокола. Въ церкви было пусто и темно. Только на главномъ алтарѣ мерцалъ огонекъ лампады, сгущая еще больше окружающій мракъ. При слабомъ отблескѣ этой лампады я увидала… повѣрьте, святая мать точно увидала, мнѣ не показалось… что кто-то сидѣлъ у органа повернувшись ко мнѣ спиной. Онъ проводилъ одной рукой по клавишамъ, а другою перебиралъ регистры… и трубы звучали, но какъ-то необыкновенно неизъяснимо звучали. Каждый звукъ вырывался изъ глубины какъ сдержанное рыданіе. Отъ ужаса кровь застыла у меня въ жилахъ. Я хотѣла закричать и не могла. Человѣкъ обернулся и взглянулъ на меня… Впрочемь, нѣтъ, не взглянулъ потому что онъ-былъ слѣпой… То былъ мой отецъ!

— Вашъ отецъ въ царствѣ небесномъ, дочь моя. Идите смѣло и садитесь за органъ — пора начинать обѣдню. Прихожане уже ждутъ. Играйте, не бойтесь ничего. Я увѣрена, что скорѣе чѣмъ пугать васъ, отецъ напротивъ того вдохновить васъ съ небесъ въ эту торжественную ночь.