Осип Сенковский - Игра в карты по–русски

Правила еще проще предлагает польский банчок . Снимая после раздачи карт верхнюю в оставшейся колоде, банкомет выигрывает у партнера, если его карта старше, и наоборот.

По сравнению с этой игрой, двадцать одно и очко кажутся играми «профессорскими», хотя их относят к разряду азартных, а не коммерческих. Мало кто у нас не знает их. Стоит, возможно, только отметить разницу между ними. У участников обеих игр одна цель — набрать двадцать одно очко (и лучше уж недобрать, чем перебрать), но достоинства фигур в этих играх разное: в двадцать одно все они оцениваются в десять очков, в очко король стоит четыре, дама — три, валет — два очка.

Старинной русской игрой считаются короли . В ней играющие стараются занять ступеньку повыше в общественной иерархии. Тот, кто первым из четырех игроков наберет десять взяток, объявляет себя королем, кто из оставшихся возьмет девять — принцем, восемь — солдатом. Последний — мужик. Он сдает карты для следующей партии.

Редкую свободу от воли случая дарят игрокам свои козыри . Еще до первой сдачи карт каждый называет козырем ту масть, которую выбрал для себя.

Объяснять сущность самой распространенной у нас и, по утверждениям знатоков, самой русской игры — дурака — очевидно, нет нужды. Интересно, правда, что есть дурак английский, японский, армянский. Есть и такая разновидность дурака , как Пентагон .

В книге «Карточные игры России», изданной в 1991 году, Н. Розалиев сообщает, что в середине нашего столетия появился переводной дурак — модификация дурака подкидного : игрок имеет право, положив рядом с выложенной на него картой свою того же достоинства, «перевести ход» на следующего игрока. Упоминается и такая, появившаяся недавно и совсем уж удивительная, игра, как дурак оборотный . В нем карты держат рубашкой к себе, а лицевой стороной — к партнерам.

Словом, карты живут, развиваются и, надо полагать, — не в стороне от литературы.

Евгений Майоров

Как бы то ни было, я, хотя, по званию моему, промотавшийся помещик, люблю, однако ж, всё, что относится к счетам, отчетам, расчетам и расчетливости, люблю точные науки, люблю точных людей и даже самую точность. Пусть говорят, что угодно; пусть приводят в пример продажу моего имения с молотка, чтоб доказать мое незнание счета, — а я говорю, что люблю!.. И по мне, первая добродетель на земле — точность; первая наука в свете — арифметика; наука, научающая смертных знать и ведать с точностью, что дважды два — четыре, что когда сумма минус превосходит сумму плюс , то в кармане волки воют; что если кто-нибудь занял 10, а отдает только 3, скрывая 7 под именем почтеннейшей своей супруги или расточая их по пустякам, тот прямой плут и обманщик и должен идти в тюрьму, а не в судьи или начальники… Всем этим истинам учит нас арифметика.

В наш просвещенный век стыдно было бы доказывать пользу или необходимость арифметики. Известно, что без этой науки нельзя быть ни судьею, ни управляющим, ни исправляющим, ни коллежским асессором, ни просителем, ни подсудимым, нельзя даже быть порядочным уездным предводителем. Когда придется делать расписание подвод или рабочих для починки дорог, какая точность исчисления нужна тогда человеку, чтоб неприметно облегчить мнения свои и своих приятелей и распределить следующее с них количество повинности на чужие души!.. Когда случится разбирать чье-нибудь дело и решить, кто прав и кто виноват, как надо уметь не только считать, рассчитывать, но и пересчитывать!..

Хотя, сказать правду, бывали на свете люди, которые не умели сосчитать и до десяти, а дела решали превосходно… но тогда их секретари хорошо знали арифметику. Все-таки она необходима!

И сколько удивительных вещей узнали люди при помощи арифметики! Посредством ее мы открыли, что Луна вертится около Земли; что Земля с Луною вертится около Солнца; что многие другие планеты с лунами вертятся около Солнца, Земли и ее Луны; что кометы вертятся около Солнца и всех его планет с их лунами; что все в мире вертится, как в мельнице. Даже, посчитав хорошенько, могли бы мы по силе тройного правила открыть и то, кто вертится около наших жен, когда мы уходим к должности или в клуб!.. Всего можно дознаться при содействии арифметики: надобно только умно приняться за дело.

Исчислено, что Земля пробегает в час около 150000 верст. Следовательно, она пробегает по 2000 верст в минуту. Следственно, в одну секунду, то есть, пока мы выговорим: «Да, ваше превосходительство!» или успеем отвесить поклон, мы, не трогаясь с места, уже пролетели вместе с нею 40 верст вперед. И со всем тем есть на свете философы, которые утверждают, будто мы не подвигаемся.

Исчислено — вы уже читали о том и в «Северной пчеле», — что народонаселение всего земного шара простирается до 660 миллионов душ; что ежегодно родится на нем около 22 900 000 детей и почти столько же умирает особ всякого возраста и пола. Следственно всякий день родится и умирает на Земле по 60 000 человек, всякой час по 2500, всякую минуту по 40. Следственно, ежели умрет дурак, вы можете быть совершенно спокойны, ибо через полторы секунды родится на его место другой. Об умных людях еще не сделано исчисления, потому что между ними есть много шарлатанов.

Исчислено, что англичане, глотая в произношении половину своих слогов, сберегают в сутки два часа времени для молчания и работы. Англичанин, когда заврется, может сказать в час 7800 слов, француз — 5200, немец — 4900, русский — 4700, итальянец — 4400, голландец — 3250 и проч.; так что швед, который протяжно распевает свои слова и всякие пять минут нюхает табак, должен употребить 2 часа и 18 минут на произнесение того вздора, который англичанин может напороть в один час. Вот почему Англия — край самый богатый, а Швеция — самый бедный.

Исчислено, что если б разостлать на земле листы всех выходящих в Англии в течение одного дня газет и журналов, то они заняли б собою пространство 9 квадратных миль. А как эти листы покрыты буквами на обеих сторонах, то англичане принуждены всякий день прочитать по 18 квадратных миль печатной поверхности, на которой иногда нет ни одной мысли, а в, течение года 6570 таких же миль. Присоединив к этим листам годовое число повременных листов, издаваемых во Франции, Германии, Америке, можно было бы склеить из них воздушный шар, величиною равный Луне.

Но все эти исчисления еще не столько любопытны, сколько, например, те, которые составил барон Дюпен, определивший арифметическими выкладками ум, способности, нравственность и образованность своего отечества. Статистическая карта, приложенная к его сочинению, есть настоящий памятник проницательности и трудолюбия, и результат бесконечных его исчислений достоин глубокого размышления со стороны любителей мрака, не отвергающих пользы и приятности денег. По этой карте мы видим, что в тех именно областях Франции, где число обучающегося в училищах юношества относительно к народонаселению есть самое превосходное, промышленность, торговля и народное богатство находятся также на самой превосходной степени, количество совершаемых в год преступлений бывает самое незначительное, недвижимая собственность имеет самую высокую цену, а государственная казна получает дохода вдесятеро более, нежели с областей, в которых относительное число учащихся есть самое малое.