Ба Цзинь - Осень

Дома Юнь иногда испытывала одиночество, но стоило ей попасть в дом Гао, как это чувство моментально исчезало. Правда, в доме Гао ей тоже случалось поплакать, но здесь она чувствовала, что несколько молодых сердец бьются вместе с ее сердцем, что эти молодые люди радуются и печалятся вместе с ней и что она может поведать им свои сокровенные мысли.

Она любила проводить время в семье Гао и никогда не упускала случая побывать там. Как только Цзюе-синь или Шу-хуа приглашали ее, она тотчас же соглашалась приехать, и мать всегда отпускала ее. Но бабушка обычно посылала за ней, и она не могла подолгу задерживаться. Каждый раз, прощаясь с хозяевами и садясь в паланкин, она чувствовала, как сильно привязана к этим людям.

На этот раз она провела в доме Гао только один вечер, так как бабушка прислала за ней Чжоу-гуя. Садясь в паланкин, она все еще видела улыбающиеся лица Цинь и Шу-хуа, а когда паланкин проносили по внутреннему дворику, в ушах ее все еще звучали их голоса. Но вот паланкин миновал ворота и оказался на улице, которая уже начала погружаться в тишину.

В паланкине было тихо и сумрачно, но сердце Юнь наполняло теплое чувство. Ей казалось, что она все еще находится вместе с девушками семейства Гао, шутит и смеется с ними в саду. Паланкин миновал две улицы, и, когда он оказался на перекрестке, она услышала звуки гонга. Они доносились из боковой улицы. Вначале они приближались, а затем стали медленно затихать, — паланкин Юнь продолжал двигаться вперед.

Как и для многочисленных жителей города, звуки гонга были для Юнь очень привычны. Но на этот раз они почему-то, проникнув ей в душу, нарушили ход мыслей.

Постепенно мысли ее сосредоточились на покойной сестре: ведь сегодня Хой говорила с ней!

Но все это уже казалось сомнительным. Ясно, что написанное на бумаге могла сказать только Хой, но они (и в особенности Цзюе-минь) считали, что это — лишь действие «подсознательного». Юнь не понимала этого слова, но знала, что они не могут ее обманывать. Ее терзали сомнения. Постепенно воспоминания о Хой полностью овладели ею.

Носильщики почти все время несли паланкин по тихим улицам. По обеим сторонам тянулись дома, ворота везде были заперты, лишь старые деревья протягивали из-за стен свои ветви, образуя густую тень. Чжоу-гуй с фонарем шел впереди, носильщики двигались за красноватым светом фонаря, раздавались мерные звуки шагов. Позади два носильщика несли еще один паланкин, с прикрепленным небольшим фонарем. Все вокруг выглядело однообразным и заброшенным, сидевшую в паланкине Юнь охватила тоска. Она напряженно думала; и от этого ей становилось еще тяжелее.

Вскоре паланкин внесли в ворота дома семейства Чжоу. На центральном дворике Юнь спустилась на землю и пошла к бабушке пожелать доброго вечера.

Старая госпожа Чжоу беседовала с ее матерью и теткой: когда она увидела вошедшую Юнь, ее старческое лицо озарила радость. Поздоровавшись со старшими, Юнь собралась было пойти к себе, но старая госпожа Чжоу остановила ее:

— Не уходи, посиди немножко с нами.

Обернувшись, она сказала служанке:

— Цуй-фэн, принеси-ка барышне скамеечку.

Старая госпожа Чжоу велела Цуй-фэн поставить скамейку рядом с ней и усадила Юнь возле себя. Юнь пришлось остаться.

— Ну, хорошо вы провели сегодня время? — с улыбкой спросила старуха.

— Очень хорошо. Цзюе-синь оставался дома, — тоже с улыбкой отвечала Юнь.

— Говорят, что Цзюе-синь нездоров. Сегодня ему не лучше? Ведь он так мучился эти два дня, — сколько беспокойства мы ему доставили!

— Он чувствует себя хорошо и желает вам, бабушка, тете и маме доброго здоровья, — мягко отвечала Юнь. Когда рядом не было дяди Чжоу Бо-тао, она чувствовала себя свободно и непринужденно разговаривала с бабушкой.

— Я думаю, денька через два нужно будет пригласить к нам на обед Цзюе-синя и отблагодарить его за труды. Мы ведь так часто его беспокоим, — склонив голову, промолвила старая госпожа Чжоу, обращаясь к госпоже Чэнь и госпоже Сюй.

— Вы, мама, совершенно правы, — в один голос отвечали те, а госпожа Чэнь добавила:

— Вы уж, мама, пожалуйста, выберите день.

— Хорошо, дайте мне подумать, — задумчиво отвечала старая госпожа Чжоу. — Пожалуй, хорошо будет принять его через два дня, когда он совсем оправится.

— Правильно, — отозвалась госпожа Чэнь.

Во время разговора Цуй-фэн стояла рядом со старой госпожой, поддерживая трубку кальяна и набивая ее табаком. Старуха выкурила несколько трубочек подряд. Разговор прекратился, слышалось лишь размеренное булькание воды в трубке кальяна.

— Курить больше не хочу, налей-ка мне чашку горячего чаю, — приказала госпожа служанке. Та, поклонившись, вышла с трубкой в руках.

— А Цзюе-синь все же очень хороший человек, — вдруг сказала старая госпожа Чжоу. Она продолжала думать о нем. — Вот только судьба его не балует. Поистине трудно предугадать волю неба: почему хорошему человеку она не дает счастья? Даже второй его сынишка — и тот умер! — Старуха невольно вздохнула.

— Дела людские трудно предвидеть, пожалуй, сейчас, нельзя сказать ничего определенного: Цзюе-синь еще молод, может быть, у него будут счастливые дни, — поспешно вмешалась госпожа Чэнь, стараясь утешить мать.

— А ведь это верно: когда закончится срок траура, Цзюе-синь может вторично жениться, — добавила госпожа Сюй.

— Мама, а я слышала, что Цзюе-синь на это не согласится, он ведь так любил свою покойную жену, — вмешалась Юнь. Она была уверена в твердости Цзюе-синя.

— Ну, это все одни слова. По-моему, его можно убедить, и он женится вторично. Так ведь бывает почти со всеми. А если он не согласится на второй брак, то может взять себе наложницу, — снисходительно усмехаясь, возразила госпожа Чэнь. Она чувствовала, что Юнь еще совсем ребенок и ничего не понимает в житейских делах.

— А я думаю, что Цзюе-синь не такой человек, — вступилась Юнь за брата.

Тут заулыбались и старуха и госпожа Сюй. Госпожа Чжоу сказала:

— Юнь, вы, молодые, всегда поддерживаете друг друга. Но ты еще слишком молода и в этих делах не разбираешься. Да к тому же девушке не пристало говорить о подобных вещах.

Опасаясь поставить Юнь в неловкое положение, она заговорила о другом:

— Как же ты развлекалась сегодня у Цзюе-синя? Цинь тоже была там, вы что же, — в мацзян играли?

— Нет, не играли, мы расспрашивали «вызывателя духов»… — ответила Юнь.

— Кого?… Не понимаю! — не дав договорить внучке, с изумлением перебила старая госпожа Чжоу.

— Этот «вызыватель духов»… — Юнь собралась было разъяснить бабушке, что это такое, но, почувствовав вдруг, что не может этого сделать, сказала, путаясь: — Цзюе-синь и остальные называют эту штуку «вызывателем духов»… Цзюе-синь нажимал на нее рукой, а Шу-хуа попросила Хой прийти. Я тоже с ней разговаривала.