В. Белов - ДУША БЕССМЕРТНА

Миша Шадрун привел Николая Антипьевича в центр сельсовета и взял понятых. Все подошли к колхозному картофельному погребу. Шадрун выхватил из пробоя замок, распахнул дверку и показал на нее старому Кочу:

— Сюда! — Он на замок закрыл старика в погребе и ушел обратно в контору, где всю ночь шло собрание.

Говорят, что без шапки и шубы Николай Антипьевич быстро начал мерзнуть. Старик руками начал ковырять и выгребать песок из-под нижнего бревна. За полдня он проделал под бревном достаточно большую дыру и, как крот, вылез на свет. Он вернулся домой: шапка, шуба и рукавицы лежали на лавке, их принесла из конторы сноха. Он отмыл руки, попил чаю, затем оделся в эту самую шубу, надел шапку, взял рукавицы, попрощался со всеми, кто был около, и пошел вновь, прямой и неторопливый.

Говорят, у Шадруна побелели глаза, когда Николай Антипьевич сначала вежливо постучался, затем вошел в сельсоветскую комнату, где уполномоченный подбивал итоги подписки. Говорят, Миша Шадрун чуть не взбесился, а Коч стоял перед этим дураком спокойно и прямо. Но когда Шадрун опять взял понятых и привел старика к тому самому погребу и приказал залезать туда же, но не через дверь, а через тот самый лаз, который сделал Николай Антипьевич в земле, тогда, говорят, старик не вытерпел и громко сказал:

— А ты покричи еще! Не боюсь. Нет, не тебя, Шадруна, мне бояться, не в твоем роду живы экие ухари! Чтобы им Антиповы сыновья кланялись!

И вот теперь этот самый Миша Шадрун женился на молодой. Да еще и живет припеваючи, с порядочной пенсией, держит чуть ли не целый двор скотины и каждый день попивает винцо.

Коч даже поднялся от возбуждения с лавки. Чем он хуже хоть того же и Шадруна? Чем? Ладно, держал Шадрун в погребе родного отца, пусть, это было давно. Время было военное. А теперь-то чем он, Коч, провинился, чтобы жить хуже?

Смута в душе росла и росла.

Коч решительно встал, ноги сами принесли его к Вальке.

Пан Зюзя латал над хлевом крышу кой-каким барахлом, где доска, где обрывок толи. При виде Коча сразу же прервал работу и слез на крыльцо:

— Садись. Как живешь?

— Да неважно, парень, — сказал Коч.

— Конешно, одному это тоже не мед! — Валька словно бы знал заранее все мысли Коча. — Возьми любого и каждого…

Коч, занятый этими мыслями, не увидел тайной насмешки в голосе Вальки, не заметил, что тот использовал поговорку Лещова и словно бы подмигивал сам себе, когда то и дело тихо покашливал.

— Я бы на твоем месте, Александр Николаевич, и думать долго не стал.

— Да ведь вот, парень, годы-то… Боязно. Да и люди что скажут…

— А ты гляди на людей! Люди… Все люди как люди, а ты как шиш на блюде, — Валька притворно загорячился, но Коч опять не заметил этого. — Люди! Да если хочешь знать, люди всякие. Многие вон дивятся…

— Чему?

— Иные и прямо говорят…

— Чему дивятся-то? — переспросил Коч.

— А тому, что Коч в таком дому и один!

Если б Валька не назвал его по прозвищу, он, может, и уловил бы, что его разыгрывают. Но — хитер пьянчуга! — Валька как бы от имени всех назвал Коча Кочом, то есть общепринятым прозвищем. И это совсем закрепило Валькину победу.

— Если хочешь знать, вон эта… Евдоша-то… Из Залесья. Совсем еще молодая баба. Денег куры не клюют. Второй год на пенсии.

— Знаю Евдошу. Чего… — Коч подзамялся, но тут же осмелел. — Думаешь, пошла бы?

— Да она… она, знаешь? Ее только поманить. Полетит пулей!

— Да ведь у меня тоже, понимаешь, не к пусту. Есть и сберегательная…

— Ну! А чего? — Валька и сам увлекся, теперь он был в восторге от этой на ходу пришедшей идеи. — Да вот я завтра в Залесье еду. Если хочешь, зайду и поговорю.

— С Евдошей?

— Ну! Завтра за трестой туда.

— В Залесье?

— Да что ты, Александр Николаевич, как маленький, твержу, твержу. — Валька протянул руку — Держи!

— Ежели это… — Коч несмело взял жуткую Валькину жменю. — Не омманешь?

Валька даже отвернулся, и Коч ушел от него в полной решимости и в твердой уверенности. Но дома на него вновь накатилось сомнение. В душе он не доверял пьяницам. Но, вспоминая разговор с Валькой, нельзя было не верить в искренность тракториста. Какой-то червячок неуверенности все-таки остался, и вот, чтобы окончательно придушить этого червячка, Коч двинулся за поддержкой к Лещову. По его плану Лещов должен был окончательно укрепить начатое дело, развеять все сомнения, а самое главное, высказаться насчет Евдоши из деревни Залесье. Лещов долго слушал Коча. Речь началась издалека, постепенно приблизилась к смыслу, и наконец стало понятно, к чему весь разговор.

— Так что, сам понимаешь, — закончил Коч артиллерийскую подготовку и пошел дальше в атаку, но Лещов уже все понял и перебил:

— Да ты что, Саша? С ума сошел? Не смеши людей-то! Старую голову не позорь. Возьми любого и каждого. Ведь ты стыда не оберешься, разнесут по всей РЭСЭФЭСЭРЕ.

— Думаешь!

— Думаю, думаю. Ты мне не говаривал, а я не слыхивал…

С утра солнце еще выглядывало из-за толстых густых туч, которые заслонили небо, теперь же все везде было темно. Дождь моросил в тоскливом безветрии. Глухо было и сумрачно. Тучи давили, казалось, прямо на плечи и не давали дышать.

Коч вышел на улицу и почувствовал, что весь разбит, вдруг заныли в суставах немолодые поскрипевшие за жизнь косточки. Удушливый кашель долго тряс его у лещофской изгородки.

Дома он взял грибную корзину, вставил в скобу ворот еловую палку и ушел в лес.

* * *

Валька видел, как он пошел в лес. Он своими глазами это видел и не удивился. Что тут особенного? Человек ушел за рыжиками. Если недалеко, то ничего особенного, не заблудится. Волков нынче нет, медведь один на весь сельский Совет. Валька уехал на тракторе в центр и вернулся ночью нетрезвый. Он направил фары своей «Беларуси» на Кочовы ворота. Батог в скобе торчал по-прежнему. «Нет Коча… — мелькнула тревога в Валькиной голове. — Не пришел из лесу». Хмель все-таки пересилил, и Валька уснул прямо в кабине. Но едва забрезжил рассвет, он очнулся от той же, только за ночь разросшейся тревоги. Взглянул на ворота и ужаснулся.

Коча дома не было. Валька побежал к Лещову:

— Где Коч?

Лещову неоткуда было знать, где Коч. Валька рассказал о вчерашнем разговоре насчет женитьбы. Тогда и Лещов рассказал, как приходил Коч советоваться к нему. Оба испугались: стало ясно, что Коч ушел в лес и не вернулся. Может, нарочно или с расстройства, уйду, мол, да там и умру. Ни Лещов, ни Валька не знали, что делать… Наконец решили идти искать, Валька сбегал за ружьем, Лещов присвистнул своего пса. Тут же обежали всю деревню и собрали народ, кто мог ходить.

Набралось больше двадцати человек, люди скопились у лещовского колодца, все в резиновых сапогах.

— Он что, точно ушел? — спрашивали Вальку.