Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т. 22. Истина

Точно так же, как Деманж, против закрытых дверей протестует в романе адвокат Симона Дельбо, но председатель суда Граньон, преследуя те же цели, что и его прототип, удаляет публику.

Наконец, чтобы оказать решающее воздействие на членов военного суда, присяжным по распоряжению военного министра был показан некий фальшивый документ, неведомый защите и обвиняемому, документ, который якобы с несомненностью обличал Дрейфуса. Позднее лидер французских социалистов Жорес обратился на заседании палаты с запросом к правительству, гласящим: „Были ли членам военного трибунала, которым надлежало решать дело Дрейфуса, представлены документы, могущие установить или подтвердить виновность последнего, и притом так, что эти документы не были предъявлены обвиняемому и защитнику?“ Председатель совета министров Жюль Мелин сказал на это: „Я вам отвечаю, что мы не хотим рассуждать об этом с трибуны, и я не желаю идти навстречу вашим расчетам“. Однако это явное нарушение судебной процедуры оказалось впоследствии важнейшим мотивом для кассации, — два члена трибунала рассказали об этом вопиющем давлении на присяжных со стороны правительства. Один из них, капитан Фрейстеттер, сообщил, что судей ознакомили с документом, согласно которому „этот каналья Дрейфус выдал иностранцам крепостные планы в районе Ниццы“. Между тем в бумаге, которая имелась в виду, значилось — „этот каналья Д.“, а то, что речь в нем идет о Дрейфусе, было безответственным домыслом обвинения.

Аналогичный эпизод имеет место в романе: председатель суда входит к присяжным в совещательную комнату и, продемонстрировав им некий сомнительный документ, до этого не представленный ни адвокату, ни обвиняемому, добивается обвинительного вердикта. И в романе тоже это нарушение судебной процедуры оказывается важнейшим поводом для кассации — после того, как староста присяжных, архитектор Жакен, мучимый угрызениями совести, поведал об этом адвокату Симона.

Как видим, история первого суда над Дрейфусом воспроизведена в романе со скрупулезной точностью. Почти то же относится и к последующему развитию событий. Дело Дрейфуса развивалось так.

В 1897 году брат Альфреда Дрейфуса Матье подал заявление военному министру, что им обнаружен истинный автор бордеро и что таковым является пехотный офицер граф Эстерхази. Ведется расследование, затем состоится суд над Эстерхази, и ему при закрытых дверях выносится оправдательный приговор. После оправдания Эстерхази в газете „Орор“ появляется письмо Золя президенту, следствием которого является суд над Золя, обвиненным в клевете на армию и правительство. Конечным итогом дела Золя (приговоренного к году тюрьмы и высокому штрафу) оказалось заседание кассационного суда (май — июнь 1899 г.), который принимает решение о передаче дела Дрейфуса на новое рассмотрение другому составу военного суда.

В „Истине“ все развивается в основном так же, — выведен даже брат осужденного Давид, прототипом которого является Матье; отсутствуют только сам Золя, его выступление в „Орор“ и его судебное дело. Зато адвокат Золя Лабори действует в романе под именем Дельбо — адвоката Симона. Заседание кассационной палаты принимает решение о пересмотре дела Симона, и созывается новый суд при новом составе присяжных.

Второй суд над Дрейфусом (1899) не оправдал подсудимого, несмотря на очевидную невозможность поддерживать обвинение и на явную виновность Эстерхази. То же и в романе; второй суд выдвигает фантастические доводы — будто бы Симон подделал подпись брата Горжиа, явно обличенного преступника, и выносит обвинительный приговор. В реальном деле Дрейфуса нелепый приговор объясняется нежеланием компрометировать армейский мундир, в романе — нежеланием уронить достоинство католической церкви. Как уже говорилось, Дрейфус был оправдан и реабилитирован в 1906 году; и Симон в романе дождался полной реабилитации лишь много лет спустя.

Итак, в деле Дрейфуса центральную роль играла армия, ее генералы и офицеры, которых правительство не хотело очернить в глазах общественного мнения. Золя подставил на место армии другую, еще более страшную реакционную силу — католическое духовенство; с точки зрения республиканских властей, лучше сгноить на каторге ни в чем не повинного человека, чем признать преступность церкви и подорвать слепое доверие к ней народа. Переместив центр тяжести в сторону церкви, Золя смог широко развить тему, над которой думал уже много лет: он еще раз на материале современной французской действительности показал враждебность католицизма нации и прогрессу. Воюя против католицизма, Золя продолжал великую традицию французской литературы, начатую еще Рабле и продолженную Вольтером и другими энциклопедистами XVIII века, а также Беранже, Гюго и, если говорить о современниках Золя в конце XIX века, Анатолем Франсом. Сам Золя еще в „Ругон-Маккарах“ обрушивался на церковь, которой Наполеон III был обязан своим возвышением („Завоевание Плассана“), и поставил эту проблему в центр серии „Три города“. Католическая церковь была для него символом невежества, главным оплотом идеологической и политической реакции.

Тот факт, что в основе событий „Истины“ лежали реальные происшествия, хорошо знакомые каждому французскому и, шире, европейскому читателю, усиливал непосредственное воздействие романа. Золя к этому стремился, и, создавая своих персонажей, он сознательно ориентировался на реальные прототипы. Как уже говорилось, Симон — это Дрейфус, брат Симона Давид — Матье Дрейфус, адвокат Симона Дельбо — адвокат Золя Фернан Лабори. Список этот можно значительно расширить: Рашель Симон, жена Симона, — жена Альфреда Дрейфуса, брат Горжиа — граф Эстерхази, брат Фюльжанс — Дю Пати де Клам, брат Филибен — полковник Анри, Граньон — председатель военного трибунала Делегорг, Луиза Фроман, дочь Марка Фромана, — дочь Золя Дениза, сам Марк в значительной степени автобиографичен, — Золя вложил в его уста свои переживания и мысли. Даже конфликт Марка с женой Женевьевой соответствует реальному факту: он повторяет историю отношений Жореса с его женой, „женщиной набожной, соблюдавшей требования церкви“, как писал Золя в подготовительных материалах под общим заглавием „Персонажи“. В этих характеристиках автор нередко сам ссылается на избранный им прототип. Так, о брате Горжиа говорится: „…он обладает духом подлинной религиозности, как Эстерхази — духом военного… Это и есть преступник, мой Эстерхази… человек, который под покровом своей сутаны погряз в разврате… Я дам ему сообщника, нового Анри, монаха, как и он; между ними — трупы; их показания погубят невиновного“. В иных случаях характеристики, данные Золя в „Персонажах“, содержат зерно образа, его идею. О Симоне он пишет: „Тридцать два года. Сам охвачен патриотическим пылом… Хочет, чтобы ему простили его расу… Маленький, сухопарый, жилистый. Голубые глаза, кроткие и умные. Нос еврейский, большой и тонкий. Изящный рот, но лицо некрасивое. Никакой внешней привлекательности, слабый и чуть надтреснутый голос. Вид щуплый… В глубине души легко ранимый человек, идеалист, мечтатель“. О Рашели Симон: „Очень красивая, очень нежная брюнетка… Покорно позволяет себя обожать и сама обожает мужа. Нежный брак. Это обожание, эта женская красота нужны для того, чтобы преступление, в котором обвиняют Симона, было необъяснимым. Двое детей, которых он тоже обожает. Очень развитое чувство семьянина, очень узкий круг знакомств“. В целом семья Симонов похожа на семью Дрейфусов, но Золя лишил своего героя дрейфусовского богатства; адвокаты постоянно подчеркивали, что Дрейфус получил большое наследство, умноженное огромным приданым, и видели в этом дополнительное доказательство того, что ему не было никакой надобности рисковать жизнью, продавая секретные сведения иностранным разведкам.