Фрэнсис Фицджеральд - Три часа между рейсами [сборник рассказов]

— Это который с бородой, — пояснил Луи.

— Насчет бороды я в курсе — ее трудно не заметить. Но в чем его заслуги? С какой стати ему вдруг отвалили полтораста тысяч под проект?

И то верно — разве этот Уэллс оттрубил в Голливуде без малого двадцать лет, как Пэт Хобби? Разве он работал над фильмами, от одного перечня которых может закружиться голова (хотя в последние годы Пэт все чаще попадал мимо титров)?

— Этих выскочек хватает ненадолго, — утешил его Луи. — Сколько мы таких перевидали: сегодня на коне, а завтра его нет. Верно, Пэт?

Так-то оно так, да только первопроходцы, вспахавшие и засеявшие эту ниву, теперь почитали за счастье урвать халтурку на пару недель за три с половиной сотни. А ведь когда-то эти люди жили на широкую ногу — с женами-модницами, филиппинской прислугой и плавательными бассейнами.

— Может, все дело в бороде? — предположил Луи. — Что, если нам тоже отпустить бороды? Хотя… мой отец носил бороду, но это не помогло ему выбраться с Гранд-стрит. [104] Улица, пересекающая бедные кварталы Нижнего Манхэттена, где традиционно селились еврейские иммигранты.

…Надежда никогда не оставляла Пэта, сколько бы злоключений ни выпало на его долю, и ценной составляющей этой надежды являлась свобода доступа. Самое главное — оказаться на виду в нужном месте и в нужный момент, когда затуманенный и утомленный мозг продюсера задастся вопросом: «Кто?» Новый день начался как обычно: по выходе из бара Пэт направил стопы к студии, ставшей для него вторым домом.

В Служебной проходной ему внезапно преградил путь незнакомый полисмен.

— Пройдите через главный вход, — сказал он.

— Я Хобби, сценарист, — пояснил Пэт.

На цербера это не произвело впечатления.

— У вас есть пропуск?

— Я сейчас отдыхаю в перерыве между картинами. Но у меня назначена встреча с Джеком Бернерсом.

— Через главный вход.

«Вшивый кистоунский коп!» [105] Кистоунскими копами называли бестолковых и неуклюжих полисменов, фигурировавших в немых комедиях студии «Кистоун» в 1910-х гг. Они в основном специализировались на потешных погонях за главными героями (в т. ч. Чарли Чаплином). — злобно подумал Пэт, когда тот отвернулся. И живо представил себе, как вступает с ним в перестрелку. Бах! — и пуля копу в брюхо. Бах! Бах! Бах!

На главном входе он также увидел новое лицо.

— А где Айк? — спросил Пэт.

— Его уволили.

— Надо же… Я Пэт Хобби, сценарист. Айк всегда меня пропускал.

— Вот потому его и уволили, — невозмутимо заметил страж. — К кому вы направляетесь?

Пэт призадумался. Ему не хотелось по пустякам беспокоить продюсера.

— Позвоните в офис Джека Бернерса, — сказал он наконец. — Просто справьтесь у секретарши.

Через минуту охранник повернулся к нему от телефона.

— По какому вопросу? — уточнил он.

— Насчет фильма.

Охранник передал его слова в трубку и подождал ответа.

— Она спрашивает, о каком фильме речь?

— К черту! — сказал Пэт с отвращением. — Лучше позвоните Луи Грибелю. Из-за чего такие строгости?

— Распоряжение мистера Каспера. На днях визитер из Чикаго свалился в ветродуйную машину… Алло, мистер Грибель?

— Дайте мне трубку, — сказал Пэт.

— Ничего не могу сделать, Пэт, — сокрушенно сказал Луи. — Этим утром ко мне едва пропустили посыльного. А все потому, что какого-то чикагского засранца перемолола большая ветродуйка.

— Ну а я-то тут при чем?! — взбешенно проорал в трубку Пэт.

Шагая несколько быстрее обычного, он проследовал вдоль забора до входа на открытую съемочную площадку. Там тоже имелась охрана, но люди беспрерывно сновали туда-сюда, и Пэт пристроился к одной из групп. Только бы попасть на студию, а уж там он добудет у Джека пропуск, чтобы впредь не попадать под идиотские запреты! Все ж таки Пэт был здешним старожилом и еще помнил то время, когда на краю пустыни вырастали первые дощатые павильончики.

— Извините, мистер, вы в этой группе?

— Я очень спешу, — сказал Пэт. — Мой пропуск где-то затерялся.

— Вот как? А мне думается, вы из тех проныр, что вечно суются не в свое дело. — Полисмен поднес к носу Пэта журнал с фотографиями актеров. — Я бы вас не пропустил, даже представьтесь вы этим самым Орсоном Уэллсом.

В одном из ранних чаплинских фильмов есть сценка с до отказа набитым трамваем, когда очередной пассажир, втискиваясь на заднюю площадку, тем самым выдавливает наружу кого-нибудь с передней. Эта сценка неизменно всплывала в памяти Пэта Хобби в последующие дни, стоило только подумать об Орсоне Уэллсе. Уэллс проник внутрь — Пэт вылетел вон. Никогда прежде Пэт не имел серьезных проблем с доступом на студию; и, хотя Уэллс непосредственно с ним не соприкасался, возникало впечатление, что это крупное тело, беспардонно возникнув из ниоткуда и втиснувшись в кинобизнес, напрочь выдавило за ворота именно Пэта Хобби.

— И куда теперь податься? — спрашивал себя Пэт.

Ему доводилось работать и на других студиях, но они не стали ему родными. А здесь Пэт никогда не чувствовал себя отрешенным от дел, даже будучи безработным; в голодные дни он мог подкрепиться реквизитной едой — к примеру, недавно закусил половинкой холодного лобстера, задействованного в одной из сцен «Божественной мисс Карстерс»; [106] «Божественная мисс Карстерс» (The Divine Miss Carstairs) — фильма с таким названием не существует. он частенько ночевал в студийных павильонах, а эту зиму благополучно проходил в пальто с бархатным воротником, по случаю позаимствованным в костюмерной. И никакой Орсон Уэллс не имел права лишать Пэта Хобби всего этого! Орсон Уэллс был из своры зазнаистых нью-йоркских снобов — там, на востоке, ему и место.

На третий день Пэт совершенно пал духом. Тщетно он посылал записки Джеку Бернерсу и даже просил Луи походатайствовать лично, пока не узнал, что Джека сейчас нет в городе. Друзей вокруг оставалось все меньше и меньше. Унылой тенью маячил он перед въездом на студию в окружении толпы глазеющих детишек, чувствуя, что дошел до предела.

Ворота распахнулись, и наружу выкатил лимузин, на заднем сиденье которого Пэт разглядел одутловатое горбоносое лицо Гарольда Маркуса. Один из мальчишек проскочил перед самым носом машины, и та притормозила. Старик что-то сказал шоферу в переговорную трубку, после чего лимузин остановился. Старик высунул голову из окна и, прищурившись, посмотрел вперед.

— Тут что, нет постового полисмена? — спросил он у Пэта.

— Нет, мистер Маркус, — быстро ответил Пэт. — Хотя, по идее, должен быть. Я Пэт Хобби, сценарист, вы не подвезете меня в сторону центра?

Просьба была беспрецедентной — собственно, это был акт отчаяния, но Пэт как раз и находился в самом отчаянном положении.