Жан де Лафонтен - Любовь Психеи и Купидона

— Духовным? — воскликнул супруг.

— Объясни мне хотя бы причины твоего упорства, — перебила его Психея.

— Я не могу перечислить тебе все причины, — продолжал супруг, — но чтобы хоть отчасти удовлетворить тебя, скажу: оцени сама наше положение, и ты должна будешь признать, что для нас обоих лучше, чтобы все осталось как есть. Прежде всего, уверена ли ты, что как только все твои желания будут удовлетворены, ты не почувствуешь скуку? Сами боги частенько скучают и вынуждены от времени до времени придумывать себе желания и тревоги. Как видишь, от полного удовлетворения желаний до лютой тоски — один шаг! Что касается меня, то видеть, как ты терзаешься любопытством, доставляет мне огромное удовольствие, особенно потому, что твое воображение не рисует себе какого-нибудь «чудовища», я хочу сказать, потому что ты не представляешь себе меня в каком-либо не особенно приятном образе. И чтобы указать тебе более непосредственную причину, скажу: ты не можешь не ощущать во мне чего-то сверхъестественного. А это значит, что я либо бог, либо демон, либо, наконец, волшебник. Если ты считаешь, что я демон, ты должна находить меня отвратительным, если я бог, ты должна перестать любить меня или по крайней мере перестать любить с прежним пылом, ибо редко бывает, что богов любят так же страстно, как людей. Что касается третьей возможности, то бывают приятные волшебники, и я могу оказаться одним из таких; впрочем, может быть, что я демон, бог и волшебник в одном лице. Поэтому самое лучшее для тебя пребывать в неуверенности, чтобы у тебя всегда было чего желать. До этого секрета еще никто не додумался. Поверь мне, и пусть меж нами все остается, как было: я знаю, я ведь должен знать, что такое любовь.

Психея удовлетворилась этими рассуждениями или сделала вид, что удовлетворилась.

Тем временем она придумывала тысячи забав и развлечений. Цветники были опустошены, лужайки вытоптаны: все это сделали нимфы, которые нередко затевали танцы или потешные бои, разделясь на два лагеря, различавшиеся между собой, подобно рыцарским орденам, цветочными бантами. Враждующие стороны набрасывались на все, что Флора предоставляла в их распоряжение, после чего победительницы сооружали трофей и плясали вокруг него, увенчанные гвоздикой и розами.

Иной раз Психея развлекалась перекличкою соловьев или наблюдала с берега поединки лебедей, турниры и состязания рыб. Самое большое удовольствие доставляло ей ловить этих животных на приманку, а затем снова отпускать их в воду. Нимфы следовали ее примеру. Каждый вечер они заключали между собой пари, кто больше поймает рыб. Самая удачливая рыбачка получала от нашей героини (какой-нибудь фант, самая неловкая присуждалась к штрафу: например, составить букет или гирлянду из цветов для каждой из своих подруг. Эти зрелища завершались закатом солнца.

Но каким являл себя царственный владыка Феб! Увенчанный золотисто-пурпурной диадемой, он представал во всей пышности и великолепии, на какие способен повелитель небесных светил.

Дворец также был местом развлечений, порою сводившихся к простым играм, но нередко превращавшихся и в более затейливые забавы. Психея была теперь уже не девочка. Ей рассказывали о любовных похождениях богов и о том, какие облики принимали они, побуждаемые этой — и благотворной и роковой — страстью. Всеведение фей позволило им выполнить на гобеленах даже гибель Трои, хотя последняя в то время еще не пала. Психея заставила их объяснить ей смысл вышивок. Таковы чудеса, творимые волшебством.

Людям тех времен еще не было известно отменное искусство, именуемое комедией: оно тогда не переживало еще даже своего младенчества. Тем не менее красавице были показаны наиболее совершенные его образцы, как например творения Менандра [30] Менандр — греческий комедиограф (343–292 гг. до н. э.). и Софокла. Судите сами, обошлось ли при этом дело без машин, музыки, прекрасных одеяний, балетов древних и новых авторов.

Психея не довольствовалась вымыслом: к нему пришлось добавить историю, показав ей, как принято любить у различных народов, как выглядят красавицы у скифов и у индусов. Ее познакомили с тем, что гласят на сей счет архивы всего мира по части как прошлого, так и будущего. Нимфы утаили от Психеи лишь ее собственную историю, хотя она настойчиво упрашивала их рассказать ей о ее приключениях. Словом, хотя Психея ни на час не покидала дворца, перед ее глазами прошли любовные похождения всех четырех стран света.

Что еще к этому добавить? Ее посвятили во все тайны поэзии. Эта совратительница сердец пленила сердце нашей героини, заразив его болезнью, которую врачи зовут глюкоморией. Этот недуг извратил все ее чувства, и она перестала быть самой собой. Она разговаривала, оставшись одна,

Она мечтала, сидя у источников, жаловалась скалам, просила совета у диких пещер, которые муж приглашал ее посетить. В природе не было ни одного предмета, которому она не поведала бы о своей любви. «Увы! — говорила она деревьям. — Я могу начертать на вашей коре только свое имя, ибо я не знаю имени того, кого люблю». После деревьев она обращалась к ручейкам, ставшим главными поверенными ее чувств благодаря приключению, которое я вам рассказал. Решив, что встреча с ними принесла ей счастье, она не упускала случая остановиться у каждого из них в надежде застать на его берегах своего спящего мужа, после чего «чудовищу» не было бы уже нужды от нее таиться.

Увлекаемая подобной мыслью, она держала к ручейкам примерно такие речи, причем в стихах, как это делаю и я:

Можете не сомневаться, что душевные страдания, о которых говорила Психея, доставляли ей известное удовольствие, и вот тому доказательство: забыв о времени, она предавалась им немало — не будем говорить «часов», а скажем «солнц». Словом, то, чего ей недоставало, лишь умножало радости, которые ей доставляла любовь, и она была бы в тысячу раз счастливее, если бы, вняв советам своего супруга, признала, что благо заключается в том, чтобы не достигать вершины счастья, ибо, достигнув ее, поневоле приходится затем — спускаться, поскольку у Фортуны нет обычая останавливать свое колесо. Она женщина, как и Психея, то есть существо, неспособное долго оставаться в одном и том же положении, что и докажет ниже наша героиня.