Чжоу Ли-бо - Ураган

— Еще далеко, — заметил он.

Но люди невольно начали тесниться к обочинам шоссе, некоторые свернули даже в поле. Многие из них никогда не участвовали в бою.

— Не бойтесь! За мной! — крикнул начальник и бегом бросился вперед.

Снова загремели выстрелы, уже ближе, но на этот раз никто не свернул с шоссе.

— Ложись! — приказал начальник.

Колонна залегла, но сам Сяо Сян остался на ногах. Пуля задела ему руку, содрав кожу.

Сяо Ван и Лю Шэн бросились к нему.

— Ты ранен?

— Нет! Пустяки… Они недалеко. Вон там, — показал здоровой рукой начальник.

— Давай ударим, — предложил Чжао Юй-линь.

В этот миг какая-то сила неожиданно вырвала из его рук винтовку. Пуля отщепила часть приклада. У Чжао Юй-линя от злости перехватило дыхание. Он бросился в сторону выстрелов и скрылся в гаоляновом поле.

Все увидели, как Чжао Юй-линь, показавшись на пригорке, взмахнул руками и медленно осел на землю.

— Куда тебя? — склонился над ним Сяо Сян, поднимая запрокинувшуюся голову раненого.

Чжао Юй-линь с трудом поднял веки:

— Ничего, начальник… ничего…

— Вань Цзя, осмотри. Если рана тяжелая, немедленно вези в город! — приказал на ходу начальник.

Подбежал Го Цюань-хай, взглянул на побледневшее лицо друга, опустился на колени и прерывающимся голосом спросил:

— Ну как… председатель?..

— Не мешкай… бей бандитов. Возьми… мою винтовку…

В груди Чжао Юй-линя что-то клокотало.

— Оставьте мне кого-нибудь в помощь, — попросил Вань Цзя.

— Старина Чу, останься здесь! — крикнул Го Цюань-хай и, крепко пожав вялую руку Чжао Юй-линя, поднял его винтовку.

— Го!.. пат…роны.

Го Цюань-хай осторожно снял с него залитый кровью патронташ и побежал догонять товарищей.

Когда шум его шагов затих, раненый простонал:

— Мама!.. тяжко… помираю… Вань Цзя… Вань Цзя… при… при… стрели!

— Что ты, брат Чжао. Еще поправишься. Старина Чу, беги за телегой!

— Вань Цзя, не надо… ни…куда не надо вез…ти. Мне все одно конец… Пристрели!..

Отряд захватил возвышенность. Сяо Сян приказал таскать камни, рыть окопы.

Послышались дикие крики, над кукурузой показались озверевшие лица, бандиты бросились на укрепление. Как только первые из них подбежали к пригорку, Сяо Сян приказал открыть огонь.

Двое бандитов упали. Остальные бросились обратно.

Передышка длилась недолго. Хань-седьмой предпринял новую атаку. На этот раз он изменил тактику. Бандиты поползли через кустарник, собираясь нанести удар с флангов.

— Брат, дай-ка твою винтовку, — обратился Хуа Юн-си к лежавшему рядом с ним молодому бойцу из отделения охраны.

Тот передал ему винтовку. Хуа Юн-си отложил свой дробовик, взял винтовку и, припав щекой к прикладу, прицелился.

— Погоди, не стреляй! — обернулся он к товарищам.

Бандиты осмелели. Некоторые даже поднялись во весь рост.

— Стреляй, черепаха! Или давай винтовку! Ты что, предатель! — рассвирепел боец.

— Не торопись, — успокоил его Хуа Юн-си. — Погляди, как надо…

Он выстрелил, и бандит, как подкошенный, свалился в траву. Следующей пулей он уложил еще одного. После третьего выстрела бандиты повернули назад.

— Как тебя зовут? — почтительно спросил восхищенный боец.

— Зовут Хуа Юн-си, а прозывают стрелок Хуа, — ответили ему сзади. — Он у нас в деревне первый охотник.

— Скоро мы его женить будем, — рассмеялся кто-то.

Сяо Сян подозвал Го Цюань-хая. Они посовещались. Го Цюань-хай с одним бойцом из отделения охраны пополз по борозде между грядками, и через некоторое время на левом фланге врага, где проходила дорога, послышались выстрелы. Бандиты зашевелились и перенесли огонь в сторону дороги. Как раз оттуда мог подоспеть отряд из уездного города и отрезать им путь к отступлению.

— Так, — улыбнулся Сяо Сян, — теперь им придется защищать свой левый фланг.

Он положил маузер перед собой, достал из кармана замшевый кисет и, свертывая папироску, спросил Хуа Юн-си:

— Патронов хватит? Нам надо продержаться до вечера.

— Должно хватить.

— А когда это ты выучился так хорошо стрелять?

— Да я с малых лет научился. Ведь я охотник. Было бы патронов достаточно, всю бы банду перебили.

Наступил вечер.

Бандиты, наконец, поняли, что выстрелы на их левом фланге были просто провокацией, и возобновили огонь по пригорку.

Пули засвистели над головами. Одна из них пробила фуражку Сяо Сяна. Хуа Юн-си выжидал. Едва над кукурузой показалась голова, он одним выстрелом уложил бандита.

— Наступают! — воскликнул Хуа Юн-си.

— В контратаку! — скомандовал Сяо Сян. — Все за мной!

Сяо Сян и Хуа Юн-си выбрались из окопов и бросились вперед.

— Не бойся! — подбадривал бойцов Хуа Юн-си. — Революционеры не должны бояться смерти! Прикончим Ханя-седьмого, тогда и заживем спокойной жизнью!

Сяо Сян выпускал из маузера обойму за обоймой.

Бандиты падали, как подкошенные. Вооруженные пиками крестьяне подбирали винтовки, снимали с убитых патронташи. Хуа Юн-си уже не экономил пуль.

Среди убитых нашли и Ханя Длинная Шея. У бедняков деревни Юаньмаотунь одним заклятым врагом стало меньше.

— Гляди, а у мертвого-то шея еще больше вытянулась.

— Чего хмуришься? Не рад? Ну так мы тебе и не дадим радоваться! Беги скорей, нагоняй Хань Лао-лю, будешь ему в аду прислуживать.

Среди бандитов произошло замешательство. Неожиданно в трескотню винтовочных выстрелов ворвалась пулеметная очередь. Сяо Сян прислушался:

— У бандитов не было пулеметов. Это наши! — радостно закричал начальник. — Вперед, земляки!

— Вперед! — подхватил обливавшийся потом Лю Шэн.

Отряд преследовал бандитов. Сяо Сян и Хуа Юн-си так разгорячились, что уже перестали отдавать распоряжения, да люди и не нуждались в этом. Услышав пулеметную стрельбу, они поняли, что долгожданное подкрепление наконец прибыло. Всех охватило страстное желание немедленно разгромить банду. Страха уже не было.

На побуревшей гаоляновой ниве замелькали зеленоватые мундиры солдат Восьмой армии. На пригорке появился коренастый человек. Он размахивал маузером и кричал:

— Товарищи! Не тратьте патронов понапрасну! Бандиты окружены. Мы захватим их живьем.

— Неужели удастся? — спросил Хуа Юн-си.

— Ручаюсь, — весело обнадежил человек с маузером. — У нас ни один не убежит.

Все устремились в низину и там увидели бандитов. Сгорбившиеся, с искаженными от страха лицами, они стояли по колено в жидкой грязи и, моля о пощаде, держали винтовки над головами. Когда подошел человек с маузером, крестьяне бросили пики и захлопали в ладоши. Один крестьянин взобрался на пригорок, прикрыл глаза рукой от солнца, огляделся и весело закричал:

— Ого-го! Да наших не меньше тысячи…

— Откуда тысяча? — возразили ему. — Самое большее — рота. Хватил!