Чжоу Ли-бо - Ураган

И он рассказал о предложении Сяо Сяна.

— А ну, мужчины, выходите отсюда! Оставьте нас одних. Лю Гуй-лань! Приведи сюда женщин! — скомандовала Дасаоцза.

Мужчины вышли. В комнате остались одни лишь женщины. Когда Лю Гуй-лань привела помещичьих жен, сестер и других родственниц Ду, Дасаоцза, сдвинув сурово брови, пригрозила:

— Говорите сейчас же, где золото, не то худо будет!

— Какое еще тебе золото? — огрызнулась старуха Ду. — Откуда у нас, крестьянок, золото…

— Если нет золота, отдавайте золотые кольца, — рассердилась Лю Гуй-лань.

— Откуда у нас такие вещи?

Дасаоцза оглядела сноху Добряка Ду, худую, как стебель конопли, за что та прозывалась Тощей Коноплей, и спросила:

— Куда девала золото твоя свекровь? Ведь она припрятала его для младшего сына, и тебе оно все равно не достанется…

— У нее нет золота, — отрицательно покачала головой Тощая Конопля, — чего ты меня подговариваешь? На деньги, какие у нас случались, мы покупали землю, а золота никогда не имели.

Тогда Дасаоцза обратилась с тем же к жене младшего сына Ду.

Этой толстухе, по прозвищу Пышка, едва минуло девятнадцать лет.

— А я откуда знаю, куда его спрятали? — хихикнула Пышка.

Свекровь и Тощая Конопля окинули ее злобными взглядами. Та сразу изменила тон:

— У нас нет золота. У нас никогда никакого золота не было. Если появлялись лишние деньги, покупали землю, и все тут!

Все говорили одно и то же, только на разный манер. Крестьянки громко смеялись.

— Чего вы там покатываетесь? — крикнул из соседней комнаты старик Сунь.

— Все равно тебе не скажем, — ответила Дасаоцза и, сделав строгое лицо, обратилась к старухе Ду: — Если ты не признаешься, мы все равно своего добьемся. Снимайте-ка туфли да полезайте все на кан!

Женщины послушно выполнили приказание. Дасаоцза и Лю Гуй-лань тщательно осмотрели ноги, заглянули даже в туфли, но ничего не нашли.

Отойдя в сторону, активистки стали советоваться. Вскоре Лю Гуй-лань направилась прямо к Тощей Конопле:

— Снимай одежду!

Та притворилась, что не расслышала.

— Что ты сказала?

— Одежду, говорю, снимай!

Тощая Конопля не двинулась с места.

— Не хитри, снимай скорей!

— Сама не снимешь, так мы с тебя стащим, — пригрозила Дасаоцза. Она подошла и стала расстегивать ей пуговицы.

Женщина побледнела и взвизгнула:

— Не смей меня трогать…

— Ну, скорей, говорят тебе! Чего мешкаешь? — прикрикнула на нее Лю Гуй-лань.

Старуха Ду соскочила с кана и бухнулась на колени:

— Добрая девушка! Какой стыд и срам! Будда разгневается и нашлет на всю твою семью болезни.

— Здесь что-то неладно. Пословица говорит недаром, что если человек залезает на кан в туфлях, значит у него рваные носки, — сказала Дасаоцза.

Тощая Конопля, когда ее раздевали, визжала и плакала, а старуха твердила:

— Да ничего же у нас нет! Дасаоцза! Девушка! Не гневите милосердного Будду!

— Восьмая армия ни в богов, ни в чертей не верит! — возразила Лю Гуй-лань.

Наконец, когда был развязан пояс, что-то выпало, блеснуло при тусклом свете масляной лампы и со звоном покатилось по полу.

Лю Гуй-лань подняла два золотых кольца.

— Есть! — крикнула она. — Поглядите, что здесь такое.

Мужчины, с нетерпением ждавшие у дверей, ворвались в комнату и окружили Лю Гуй-лань.

— Где нашла? — спросил старик Сунь.

Девушка не ответила.

— А тебе зачем знать? — рассмеялась Дасаоцза. — Где бы ни нашла — все ладно.

Возчик взял кольцо и, вытянув руку, стал рассматривать с видом оценщика закладной конторы.

— На золото вроде не похоже. Это бронза. Золото на вкус сладкое, а бронза — горькая. Сейчас попробую. Я только на язык возьму, сразу скажу, — и сунул кольцо в рот.

Слух об этой находке разнесся по деревне с той же быстротой, с какой разнеслась весть о тайнике Ду. Вскоре золото стали находить и в других помещичьих усадьбах. Золотые вещи были спрятаны в печах, нанизаны на прутья плетней. Серьги находили вмерзшими в лед оконных стекол. Кольца оказывались зашитыми в штаны, под подошвы туфель, надеты на пальцы ног. Но всеми этими хитростями невозможно было обмануть бедняков.

Только за пять дней в деревне Юаньмаотунь собрали свыше трех фунтов золота. Золотые браслеты и кольца нанизывали на нитки и складывали в сундук.

Сани, запряженные парами, непрерывно везли зерно, жмых, тюки материи, одежду и сельскохозяйственный инвентарь. Большой двор правления крестьянского союза быстро наполнился всяким добром. Восточный флигель заняли под склад. В западном флигеле устроили амбар. Но так как он не мог вместить всего, часть отобранного зерна ссыпали в кучи прямо во дворе.

Сяо Сян принял в правлении крестьянского союза прибывшего из Харбина корреспондента газеты «Дунбэйжибао». Они вместе вышли во двор, осмотрели извлеченные из ям и подвалов богатства и сфотографировали Го Цюань-хая, стоящего возле самой большой кучи кукурузы. Начальник бригады сообщил корреспонденту:

— Найденное золото крестьяне решили продать. На вырученные деньги они купят лошадей и необходимый инвентарь. Мы согласились с этим решением народа. Главная цель земельной реформы — подъем сельскохозяйственного производства.

На другой день после отъезда корреспондента Сяо Сян тоже собрался в путь. В деревне Юаньмаотунь все шло хорошо, и начальник бригады решил отправиться в деревню Саньцзя, которая находилась у подножья гор. Там работа еще не была закончена и требовалось его присутствие. Деревенские активисты во главе с председателем крестьянского союза проводили Сяо Сяна и Вань Цзя. Перед тем как расстаться, начальник бригады обратился к Го Цюань-хаю:

— Тебе, председатель, теперь нужно переехать в помещение крестьянского союза и быть особенно бдительным, чтобы вражеские элементы не подожгли конфискованное добро.

Он тепло попрощался со всеми и сел в сани. Лошади весело побежали по укатанной дороге.

Го Цюань-хай перебрался в правление крестьянского союза и разместился в восточной комнате, где жил прежде.

Уже семь суток люди деревни Юаньмаотунь почти не спали, но никто не чувствовал усталости. Вечером восьмого дня к Го Цюань-хаю зашел Тянь Вань-шунь, который работал в группе старика Чу.

Они разговорились и вспомнили, что помещик Ду до оккупации японцами Маньчжурии был подрядчиком в долине реки Вэйцзыхэ и вывез оттуда немало слитков серебра.

— Они у него, должно быть, еще остались. Но как добиться, чтобы он сам их отдал, — в раздумье говорил Го Цюань-хай.

— Давай разыщем старшего сына Ду и расспросим его, — посоветовал старик Тянь.

— Это какого сына? — поднял голову председатель.

— Покойной жены Ду. Его мачеха с детства невзлюбила, всячески мучила, и ему пришлось уйти. Сейчас он живет у восточных ворот. Потолкуй с ним, может, что и выйдет. Надо только его угостить.