Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.1.Из сборника «Сказки Нинон». Исповедь Клода. Завет умершей. Тереза Ракен

Каждый раз, садясь в карету, она поднимала голову, хотя давала себе слово никогда не делать этого, и видела его у окна. Вся прогулка была отравлена. Жанна спрашивала себя, что ему нужно от нее, и задавалась вопросом, не совершила ли она какой-нибудь ошибки.

Даниель в свою очередь понимал, что борьба началась, и с грехом пополам играл роль молчаливого наставника, временами испытывая желание броситься к ногам девушки и просить прощения за свою суровость. Он догадывался, что неприятен ей, и боялся окончательно восстановить ее против себя. Когда он любовался ее красотой, то испытывал к ней бесконечную нежность и, омрачая ее веселое настроение, считал себя преступником.

Но долг повелевал ему быть непреклонным. Он поклялся охранять счастье Жанны, а лихорадочная светская жизнь, так захватившая девушку, доставляла ей горькие наслаждения, которые со временем опустошат ее и заставят раскаяться. Ему хотелось отвлечь ее от никчемных забав, и он вынужден был постоянно отравлять ей удовольствия и наносить раны ее самолюбию.

Для Жанны и г-жи Телье он превратился в какое-то пугало. Одетый во все черное, он постоянно находился рядом с ними, мешая их легкомысленному времяпрепровождению. Он старался следовать за ними повсюду, всем своим видом протестуя против пустых развлечений.

Необычное зрелище представлял собой этот странный человек, прогуливавшийся по элегантным кварталам Парижа. Ему дали прозвище Черного рыцаря, и стоило бы ему захотеть, он имел бы успех у женщин.

Однажды Жанна собирала пожертвования в церкви. Даниель, в то время уже располагавший известной суммой денег, оказался на ее пути.

Девушка с обаятельной улыбкой продвигалась вперед, думая больше об изяществе своего туалета, чем о страданиях бедняков. Чуть насмешливо улыбаясь, она вела себя здесь, как в гостиной.

Подойдя к Даниелю, она сказала, не глядя на него:

— Пожертвуйте на бедных.

Щедрое приношение заставило ее поднять голову, и когда она узнала молодого человека, то покраснела, сама не зная почему. С глазами, полными слез, продолжала она собирать пожертвования.

Как-то раз Жанна была в театре, где давали несколько фривольную пьесу, и смеялась, даже подчас не понимая шуток актеров. Оглянувшись, она заметила Даниеля, как бы с упреком смотревшего на нее. Этот взгляд проник в ее сердце, и она подумала, что поступает, без сомнения, дурно, раз Черный рыцарь недоволен. Она перестала смеяться и во время антракта спряталась в глубине ложи.

Но особенно поразило ее вмешательство Даниеля в печальное происшествие, которому они с теткой дали повод. Г-жа Телье некогда подверглась оскорблению при таких же обстоятельствах, и вот это досадное приключение повторилось снова. Двое молодых людей, в веселом расположении духа после отличного завтрака, решили, что имеют дело с кокотками. Эти экстравагантно одетые дамы показались им легко доступными. Один из них даже уверял, что знаком с ними.

— Эй, Помпонетта! — крикнул он, обращаясь к Жанне.

Видя, что девушка смотрит на него испуганно и растерянно, он добавил:

— Недотрогу из себя разыгрываешь?

Но вдруг он почувствовал, что кто-то схватил его. Даниель крепко держал его за руку.

— Сударь, — произнес он, — вы ошиблись. Немедленно извинитесь перед этими дамами.

Он назвал их имена и подвел его к дверце экипажа. Вместо извинения молодой человек пробормотал:

— Простите, но если порядочные женщины так похожи на продажных, то как прикажете их различать?

Даниель отпустил его и сел в карету. Он приказал кучеру вернуться на Амстердамскую улицу. Кучер усмехался, щелкая кнутом.

Когда экипаж пересекал площадь Согласия, Даниель увидел королеву полусвета, с шумом проезжавшую по площади. Он показал ее Жанне и сказал просто:

— Мадемуазель, вот Помпонетта.

Девушка посмотрела на особу, за которую ее только что приняли, и покраснела, увидев, что они одеты, как две сестры. Та же эксцентричность, та же вызывающая роскошь. Вернувшись домой, она поднялась в свою комнату, чтобы наплакаться вволю и подавить досаду, которую вызывал в ней Даниель.

Госпожа Телье ненавидела секретаря своего мужа. Ее до крайности раздражали все поступки этого человека, бросавшего, по ее словам, мрачную тень на их дом, но ей пришлось благодарить его за то, что он пришел им на помощь.

Неоднократно она пыталась от него избавиться. Однако депутат дорожил Даниелем, который стал ему необходим. С тех пор как г-н Телье стал оплачивать чужие знания, заставляя на себя работать умного человека, его глупость расцвела пышным цветом, он давал волю своим нелепым прихотям и не имел ни малейшего желания отказываться от услуг ученого. С видом снисходительного превосходства выслушивал он сетования супруги и отсылал ее к портнихам, заявляя, что терпит ее пристрастие к туалетам, а она должна терпеть его секретаря. Пока Телье был просто дельцом, он повиновался жене, но, став депутатом, приобрел замашки главы семьи и хотел всем заправлять сам.

Даниель не замечал возбуждаемого им недовольства. Он упорно и слепо шел к цели, как человек, уверенный в благородстве своих намерений. Откровенно говоря, он был не слишком ловким. Г-жа де Рион едва ли бы нашла более преданное и нежное сердце, но, вероятно, она надеялась, что, осуществляя свою трудную задачу, он проявит больше гибкости и находчивости.

Молодой человек ревностно выполнял эту деликатную миссию. Его неискушенность, неожиданные, но благородные поступки возвышали ею над толпой. Хотя он был чужим в обществе, где ему приходилось жить, но там он проявлял самоотверженность и хранил верность клятве. По-настоящему оценить Даниеля сумела лишь его благодетельница, прозревшая перед смертью. В то время как г-н де Рион проматывал последние деньги, совершенно забыв, что у него есть дочь, а г-жа Телье эгоистично разбивала счастье племянницы, Даниель, не связанный с девушкой никакими родственными узами, только из признательности к ее матери охранял Жанну, горько сожалея, что никому не может объяснить свою привязанность к ней. В конце концов он понял, что изо дня в день оскорбляет ее. Жанна, должно быть, задавала себе вопрос, по какому праву он следует за ней повсюду, не спуская с нее сурового взгляда. Он был для нее простым служащим, бедняком, с трудом зарабатывающим себе на хлеб. Поэтому из жалости к Даниелю она не хотела, чтобы его прогнали. Время от времени он смягчал свою суровость, чувствуя, что его подавляет презрение Жанны, и сердце его переполнялось горечью.

Если бы он внимательнее изучил робкие и вместе с тем высокомерные взгляды, которые бросала на него девушка, то испытал бы радостное утешение. Он возбуждал в ней какое-то неясное чувство; нежность, дремавшая в глубине ее души, медленно просыпалась. Беспокойное пробуждение своего сердца и смутные укоры совести она принимала за гнев и досаду на Даниеля. В его присутствии она испытывала какое-то смущение и сердилась на него.