Ричард Олдингтон - Любой ценой

Был уже четвертый час утра, когда Хенли и Паркер вернулись на свои места. Вся рота уже заняла боевые позиции. Своих сигнальщиков Хенли разместил наверху, под самым накатом блиндажа. Он послал в штаб батальона шифровку с сообщением, что рота находится в боевой готовности. Потом взял свечу и спустился в блиндаж, где они провели столько ночей. Блиндаж казался еще более голым и сырым, чем раньше, – совсем пустой, если не считать коек с матрацами, ящиков и стола.

Снаружи, в окопе, было светло и сыро. Хенли положил на бруствер по обе стороны от себя по ракетнице. В одной была красная ракета, в другой – зеленая. Он устроился в самой левой части окопа, а справа от себя поместил двух солдат. Траншея, ведущая к сторожевой полосе, ярдов на двадцать левее была заграждена рогатками с колючей проволокой и находилась в зоне артиллерийского огня.

Из блиндажа вышел связист и подал приказ. Хенли спустился вниз и при свете свечи прочитал его. Он обратил внимание на согнутую спину и отсутствующий взгляд связиста, который что-то передавал по телефону. В приказе повторялось еще раз, что позиции должны быть удержаны любой ценой. Хенли разозлился, скомкал бумагу и сунул ее себе в карман. Черт их побери, сколько же раз по их мнению надо отдавать приказы? Он вернулся в окоп и снова стал наблюдать.

3 ч. 50 мин. Одна немецкая батарея лениво обстреливает тылы – делают вид, что ничего особенного не происходит.

3 ч. 52 мин. Сигнальные ракеты вдоль всех немецких позиций. Затем тишина.

3 ч. 55 мин. В двух милях справа яростный обстрел полосы шириной в несколько миль. Бой начался.

3 ч. 57 мин. Снова обстрел в двух милях слева. Английская артиллерия открыла заградительный огонь.

4 ч. Со страшным грохотом, который моментально заглушил все звуки, немецкая артиллерия обрушилась на их участок. Хенли невольно отпрянул. Он не раз попадал под сильный артиллерийский обстрел и думал, что испытал уже все самое страшное. Но это было ужаснее, невероятнее, чудовищнее всего, с чем он сталкивался. Вся сторожевая полоса казалась сплошной багровой линией, там беспрерывно рвались снаряды и мины. Ход сообщения был разрушен. Снаряды падали и на их окоп. В ужасном грохоте таким слабым показался пронзительный крик: «Носилки!»

Неразбериха и ужас большого боя захватили Хенли. Грохот снарядов, рев пушек, треск ружейной стрельбы, ослепительные вспышки, пронзительные вопли раненых, стрекот станковых и ручных пулеметов, два солдата рядом с ним, которые, словно обезумев, дергали затворы винтовок и потом неуверенно, трясущимися руками вкладывали новые обоймы, – Хенли видел все и тут же забывал, он помнил только одно: надо наблюдать, внимательно наблюдать. Примерно в полумиле от него взвилась вверх зеленая ракета, потом, немного ближе, – другая. Хенли напряженно глядел в ту сторону, где находился Уильямс, и вдруг заметил, что беспрерывно повторяет одни и те же слова: «Помоги ему бог, помоги ему бог, помоги ему бог…»

Вдруг вспыхнули сразу две зеленые ракеты, одна взлетела прямо вверх – наверно, выстрелил Уильямс, – другая пролетела совсем низко над землей, словно стреляли в какую-то цель; похоже, что связной ранен или вне себя от страха. Сержант убит, это ясно, а теперь убиты, наверно, Уильямс и связной. Хенли выпустил зеленую ракету. Через две минуты заградительный огонь был перенесен.

Хенли крепко сжал в руке ракетницу с красной ракетой. Ну вот, теперь их очередь.

– Носилки, носилки!

Взрыв! Снаряд в их окопе, справа.

Хенли пошатнулся, острая боль пронзила правое колено, в которое попал осколок. В предрассветной мгле он увидел, что один солдат, скорчившись, лежит на земле, а его винтовка осталась на бруствере. Другого солдата отбросило назад, и он лежал на дне окопа, придавленный оторвавшимися досками, а ноги его как-то зловеще и нелепо торчали из-под них. Каска у него с головы была сорвана.

Слабые разрывы гранат слева от него, совсем рядом – немцы приближаются по ходу сообщения. Хенли стал вглядываться в расцвеченную разрывами мглу, но ничего не увидел, кроме дыма и ярких красных вспышек.

И вдруг слева, над ходом сообщения, показались немецкие каски – значит, боши прорвались сквозь проволочное заграждение! Он посмотрел направо – и здесь группа немцев прошла через заграждение, но пулемет скосил их, как мух. Хенли почувствовал, что по ноге у него бежит кровь.

Кто-то стоит рядом с ним. Откуда-то издали доносится голос:

– Атака отбита, сэр.

– Прекрасно. Действуйте дальше.

– Сэр, нас осталось только двое.

– Действуйте.

– Слушаюсь, сэр.

Еще немцы справа; новая цепь, гораздо длиннее первой, движется по ходу сообщения. Потом вдруг немцы стали появляться отовсюду. Хенли выпустил все шесть зарядов из своего пистолета. Несколько немцев упало, другие со всех сторон стали спрыгивать в окоп.

Высоко вверх взвилась красная ракета. А через секунду в окоп упало две гранаты. Израненное, скорченное тело сползло на самое дно. Основные силы немцев двинулись дальше, а оставшиеся стали очищать от уцелевших англичан захваченную территорию.

После войны (франц.).