Кнут Гамсун - Новая земля (Новь)

Онъ извинялся, шутилъ говоря, что не слѣдуетъ мѣшать помолвленнымъ; при этомъ онъ добродушно смѣялся.

Она посмотрѣла на него пристальнѣй. Его платье становилось потертымъ, лицо его осунулось; вдругъ ей пришла мысль, что можетъ бытъ онъ терпитъ нужду; почему онъ выѣхалъ изъ гостиницы и гдѣ онъ теперь живетъ? Она его еще разъ спросила, и тогда онъ началъ говоритъ о какомъ-то другѣ, школьномъ товарищѣ, - правда, онъ учитель въ одной школѣ, превосходный человѣкъ.

Агата спросила его, когда онъ ѣдетъ обратно въ Торахусъ; онъ этого еще не зналъ и навѣрное не можетъ сказать; пока у него эта библіотечная работа, до тѣхъ поръ…

Во всякомъ случаѣ, онъ непремѣнно долженъ зайти къ ней, прежде чѣмъ уѣдетъ; онъ обѣщаетъ? Хорошо! Неожиданно она вдругъ спросила: "Послушайте, я видѣла васъ 17-го мая, у васъ въ петличкѣ былъ бантъ?" И Агата тронула его петличку.

Разумѣется, у него былъ бантъ; въ такіе дни нужно носитъ національные цвѣта. Развѣ она не помнитъ, что подарила ему въ прошломъ году бантъ. Она хотѣла, чтобъ онъ надѣлъ бантъ, когда 17-го мая онъ держалъ рѣчь къ крестьянамъ, и вотъ когда она ему дала этотъ бантъ; развѣ она этого не помнить?

Агата вспомнила и спросила: "Неужели это тотъ самый?"

"Да, тотъ самый. Я нашелъ его, случайно онъ былъ со мной, совершенно случайно, я нашелъ его между своими вещами".

"Знаете, я подумала, что это мой бантъ, и я была такъ довольна; я даже не знаю почему", — сказала она тихо и опустила голову.

Въ это время Иргенсъ крикнулъ изъ лодки, скоро ли она придетъ?

"Нѣтъ", отвѣтила она быстро, не подумавъ; она даже не повернула головы, какое дитя! А потомъ, когда ей пришло въ голову, что именно она отвѣтила, она была внѣ себя и крикнула Иргенсу: "Извините, одну минутку, одну только минутку!" Потомъ она обратилась къ Гольдевину: "А мнѣ такъ бы хотѣлось съ вами поговоритъ, но у меня нѣтъ времени; я хочу ѣхать на острова, мы собираемся на острова. Милый… Нѣтъ, я этого не понимаю". Тутъ она обернулась вдругъ, протянула Гольдевину руку и сказала: "Да, да, все пойдетъ хорошо, вы не думаете? Жалко, что у меня больше нѣтъ времени; до свиданья пока. Итакъ, на этихъ дняхъ вы придете къ вамъ?". — Она спустилась съ моста и сѣла въ лодку, извинилась передъ Иргенсомъ, что заставила его ждать.

Иргенсъ началъ грести. На немъ была сегодня новая шелковая рубашка, совсѣмъ другая рубашка, и это очень понравилась Агатѣ. Они начали говорилъ о жизни на морѣ, о большихъ путешествіяхъ, о заграницѣ; онъ лишь мысленно бывалъ заграницей (и этимъ, вѣроятно, это и ограничится). Онъ казался чѣмъ-то удрученнымъ. Она перевела разговоръ на его послѣднюю книгу, и онъ спросилъ удивленно, неужели она все еще о ней думаетъ? Ну, тогда она, вѣрно, единственная.

"Сколько горечи", сказала она.

— Да, пустъ она проститъ ему. Но развѣ не лучше не напоминать ему о его книгѣ, о всѣхъ мелочахъ и непріятностяхъ, которыя его преслѣдуютъ съ тѣхъ поръ, какъ появилась она. Она сама видитъ, книга давно появилась, но только двѣ, три маленькихъ газетки упомянули о ней, этимъ дѣло и кончилось. Нѣтъ, честь и слава ея вниманію, но лучше не говоритъ объ этомъ. Съ этимъ еще не покончено, у него есть невысказанное слово, его можетъ быть еще будутъ слушать.

Онъ волновался и гребъ все сильнѣе и сильнѣе, перчатки на рукахъ лопнули и побѣлѣли на швахъ. Она сидѣла и наблюдала за нимъ. Онъ сказалъ тихонько:

"Правда, что вы не поѣдете въ деревню это лѣто, какъ я слышалъ?"

"Нѣтъ, Тидеманы иначе рѣшили".

"Да, я это слышалъ, жалко, съ одной стороны, — жалко ради васъ". И, остановившись грести, онъ сказалъ:- "Но за себя я радуюсь, говорю это прямо!"

Пауза.

"Гребите немножечко сильнѣй, а то мы никогда не пріѣдемъ", сказала она. "Думаете ли вы, что вы постоянно будете нуждаться во мнѣ, чтобы я немного разсѣивала ваше настроеніе?" Она разсмѣялась. "Будь я на вашемъ мѣстѣ, я сняла бы перчатки, онѣ рвутся по швамъ".

Онъ сдѣлалъ, какъ она сказала, и прибавилъ:

"А если бъ я былъ на вашемъ мѣстѣ, то я никогда не носилъ бы перчатокъ, я такъ гордился бы своими руками".

"Такъ — такъ, но пожалуйста, безъ лести… Нѣтъ, но знаете, это очень неудобно быть въ перчаткахъ, когда носишь кольцо". И она тоже сняла перчатки; на бѣлой рукѣ отпечатались швы; ея обручальное кольцо было совсѣмъ маленькое и новое. "Но это должно быть совсѣмъ уже плохо, когда носишь кольца съ камнями, но такихъ у меня нѣтъ".

"Боже мой! какія у васъ маленькія ручки!"

Когда они причалили, Агата однимъ прыжкомъ была на каменистомъ берегу. Деревья приводили ее въ восхищеніе; уже цѣлую вѣчность какъ она не видѣла лѣса; какія толстыя деревья, совсѣмъ такія какъ тамъ, дома. Она съ наслажденіемъ вдыхала въ себя сосновый запахъ и съ чувствомъ стараго знакомства смотрѣла на камни и на деревья. Воспоминанія о родинѣ нахлынули и, еще минутка, она готова была бы расплакаться.

"Да, но здѣсь люди?" спросила она.

Иргенсъ разсмѣялся.

"Вѣдь это не дѣвственный лѣсъ, къ сожалѣнію, нѣтъ. Развѣ вы не ожидали встрѣтитъ здѣсь людей?"

"Нѣтъ, я этого не ждала. Но теперь пройдемтесь немного. Какія здѣсь прелестныя деревья!"

Они все исходили, видѣли, что нужно было, выпили въ лавочкѣ лимонада. Люди, какъ всегда, слѣдили за ними внимательно; Иргенса и здѣсь знали. Агата замѣтила это и сказала почти съ уваженіемъ:

"Подумайте только, васъ и здѣсь знаютъ, господинъ Иргенсъ!"

"Да, можетъ бытъ, нѣкоторые изъ нихъ", — сказалъ онъ. "Вѣдь мы уже не такъ далеко отъ города. И, кромѣ того, вѣдь должна же публика знать своихъ писателей".

Агата вся сіяла. Движеніе и воздухъ окрасили слегка ея щеки, губы, уши и даже немного носъ, ея глаза весело блестѣли, какъ глаза у дѣтей. Ей вдругъ пришло въ голову, что она черезчуръ ясно высказала свое неудовольствіе, когда увидѣла, что на островѣ есть посторонніе люди. Что долженъ былъ подумать Иргенсъ.

"Да, я удивилась минутку, когда я увидѣла здѣсь такъ много людей, это правда", — сказало она, "но я подумала о васъ. Вы мнѣ разсказывали, что многія изъ вашихъ стихотвореній вы здѣсь писали, а я подумала, что ихъ нельзя писать, когда шумятъ и ходятъ мимо".

— Какъ она все это помнить! — Онъ посмотрѣлъ на нее и отвѣтилъ, что, правда, этого нельзя; когда мѣшаютъ, нельзя писать; но у него есть здѣсь укромный уголочекъ, куда не заглядываетъ ни одна душа, тамъ, напротивъ, на той сторонѣ, не пойти ли имъ туда.

И они пошли.

Это былъ дѣйствительно укромный уголокъ, сплошной кустарникъ, нѣсколько большихъ камней, можжевельникъ, сорная трава.

Здѣсь они сѣли. Тамъ вдали виднѣлась площадка, покрытая дерномъ.

"Здѣсь вы сидѣли и писали", сказала она. "Представьте себѣ, мнѣ это кажется очень страннымъ. И вы сидѣли именно здѣсь?"

"Да, приблизительно, конечно", отвѣчалъ онъ, улыбаясь. "Знаете, это просто наслажденіе видѣть, что вы такъ непосредственно интересуетесь этимъ. Это свѣжо, какъ роса."