Кнут Гамсун - Новая земля (Новь)

— Нѣтъ, ничего. Кромѣ того, онъ никогда не читаетъ вслухъ, никогда. Еще ни одинъ человѣкъ этого не слыхалъ; это было противъ его принциповъ; пустъ это дѣлаютъ другіе.

Она соглашалась съ нимъ.

"Знаете ли вы, между прочимъ", сказалъ онъ: "теперь, когда вы стояли такъ близко ко мнѣ, почти прикасаясь ко мнѣ головой, я просилъ васъ въ душѣ, остаться такъ стоять, и вотъ, почему я такъ долго уклонялся показать вамъ написанное".

"Иргенсъ", сказала она вдругъ взволнованнымъ голосомъ: "что было бы, если бъ я сказала — да?"

Пауза.

Они посмотрѣли другъ на друга.

"Было бы то, что… что вамъ пришлось бы сказать — нѣтъ — тому другому".

"Да… Но теперь это слишкомъ поздно, да, слишкомъ поздно… Объ этомъ и думать нельзя… Если это можетъ васъ утѣшить… Не вы одинъ смущены… я хочу сказать, вы дороги мнѣ, но тѣмъ не менѣе…"

Къ этому отвѣту онъ отнесся такъ радостно. Онъ схватилъ ея руку и пожалъ ее молча съ счастливымъ взглядомъ и въ то же самое мгновеніе онъ оставилъ ее.

И такъ они шли по дорогѣ; никогда еще они не были такъ близки другъ другу; когда они подошли къ новому забору, работникъ посмотрѣлъ на нихъ и снялъ шапку. Потомъ они постояли передъ какими-то воротами, посмотрѣли минутку другъ на друга и, не говоря ни слова, повернули обратно. Не говоря ни слова.

Они снова сѣли въ экипажъ. На обратномъ пути Иргенсъ въ рукахъ держалъ всѣ маленькіе свертки, онъ не двигался и не былъ навязчивымъ; она была тронута этой принужденной сдержанностью, у него даже руки были, волей-неволей, связаны, и когда онъ снова попросилъ со не уѣзжать на слѣдующій день, она обѣщала остаться.

Когда нужно было заплатитъ за экипажъ, онъ напрасно рылся въ своихъ карманахъ, онъ не нашелъ денегъ и долженъ былъ въ концѣ концовъ попросить ее заплатитъ извозчику. И она сдѣлала это съ благодарностью, она сама не догадалась это сдѣлать. Такъ досадно, у него былъ такой смущенный видъ. Она, какъ ребенокъ, радовалась тому, что могла достать деньги изъ кармана и заплатилъ за него…

На слѣдующій день они встрѣтились уже утромъ. Они шли по гавани, болтали вполголоса, въ груди каждаго работало сдержанное волненіе, ихъ взоры были нѣжны, они смотрѣли другъ на друга, какъ бы лаская. А когда Иргенсъ увидалъ Гольдевина, стоявшаго на своемъ углу и подкарауливавшаго, то ни словомъ не упомянулъ о своемъ открытіи, чтобъ не тревожить ее. Онъ сказалъ только:

"Какъ досадно, что мы съ вами не простой рабочій народъ, на насъ глазѣютъ, нигдѣ не оставляютъ въ покоѣ. Не судьба мнѣ вести никому незамѣтное существованіе, а это имѣетъ свои непріятныя стороны".

И она согласилась съ нимъ. Она вспомнила, что и рабочій вчера въ деревнѣ стоялъ передъ нимъ съ шапкой въ рукахъ; вѣроятно, онъ зналъ Иргенса, — такъ далеко за городомъ знали, кто онъ такой.

Они уговорились, что вечеромъ пойдутъ въ Грандъ; такъ давно они тамъ не были; дѣйствительно, послѣднее время она такъ мало выходила. Вдругъ онъ сказалъ:

"Нѣтъ, пойдемте со мной, ко мнѣ наверхъ, тамъ мы можемъ болтать спокойно и уютно".

"А развѣ это можно?" спросила она.

— Конечно, почему же нѣтъ. Средь бѣла дня. Они безъ всякихъ церемоній пойдутъ наверхъ. И тогда онъ всегда, всегда будетъ думать о томъ, что она была тамъ и сохранитъ это воспоминаніе навсегда.

И робкая отъ радости и страха она пошла вмѣстѣ съ нимъ.

Мильде и Грегерсенъ шли внизъ по улицѣ; было время обѣда, и они направлялись въ Грандъ. Они говорили о портретѣ Паульсберга, написанномъ Мильде, купленномъ теперь Національной галлереей, говорили также объ актерѣ Норемъ, и объ одномъ изъ его коллегъ, найденномъ въ водосточной канавѣ; о фру Ханкѣ, о которой теперь говорилъ весь городъ, что наконецъ она развелась со своимъ мужемъ. Но развѣ можно было ждать что-нибудь другое? Развѣ она не терпѣла цѣлые четыре года тамъ, внизу, въ лавкахъ! Оба друга хотѣли узнать ея адресъ, чтобъ посѣтить ее, осчастливить; она должна видѣть, что всѣ ихъ симпатіи на ея сторонѣ. Но никто изъ нихъ не зналъ адреса.

Потомъ они заговорили о политикѣ. А положеніе было таково, что Стортингъ разошелся по домамъ, не постановивъ окончательнаго рѣшенія. "Новости" измѣнили въ самую послѣднюю минуту, онѣ отговаривались отвѣтственностью и несвоевременностью своихъ главнѣйшихъ требованій; доведя подстрекательство до высшей точки, газета, какъ всегда, вдругъ отказалась отъ своего основного мнѣнія.

"Нѣтъ, чортъ возьми, что можемъ мы сдѣлать съ нашей воинственностью!" сказалъ Грегерсенъ о "Новостяхъ" серьезно и съ убѣжденіемъ: "Намъ остается только ждать".

"Да", сказалъ также Мильде: "ничего другого не остается".

Они вошли въ Грандъ. Тамъ уже сидѣлъ Ойэнъ со своими покатыми плечами и краснымъ шнуркомъ отъ пенснэ. Онъ разсказывалъ своимъ постояннымъ спутникамъ, обоимъ стриженымъ поэтамъ о своихъ новыхъ произведеніяхъ, — трехъ или четырехъ стихотвореніяхъ въ прозѣ: спящій городъ, макъ, вавилонская башня, текстъ къ картинѣ. Нѣтъ, вы представьте себѣ, - одна архитектура вавилонской башни! И нервнымъ движеніемъ Ойэнъ нарисовалъ спираль надъ головой.

"Жестъ былъ черезчуръ быстрый", перебилъ его Грегерсенъ: "вѣдь вавилонская башня не представляется тебѣ въ видѣ часовой стрѣлки? Нѣтъ, ее нужно представлять себѣ, какъ спираль съ громаднымъ діаметромъ". И Грегерсенъ описалъ нѣсколько огромныхъ круговъ вокругъ себя.

Вскорѣ послѣ этого пришелъ Паульсбергъ съ женой, тогда сдвинули два столика и составили колонію; Мильде взялъ на себя всѣ издержки. У него оставались еще деньги отъ первой половины преміи. Паульсбергъ не могъ удержаться, чтобъ не напасть тотчасъ же на Грегерсена по поводу перемѣны политики "Новостей". Недавно онъ самъ написалъ очень сильную статью для "Новостей", а теперь газета окончательно забыла его? Да, какъ это понимать? Скоро честнымъ людямъ будетъ стыдно писать для этой газеты. Паульсбергъ былъ дѣйствительно золъ и высказывалъ свое мнѣніе безъ стѣсненія.

Грегерсенъ молчалъ. Онъ сказалъ только, что "Новости" изложили свои доводы въ сегодняшнемъ номерѣ.

— Доводы? Да, но какіе это доводы? Паульсбергъ покажетъ ему, какого рода эти доводы. Кельнеръ, сегодняшнія "Новости"!

И пока они ждали газету, Мильде объявилъ, что дѣйствительно доводы довольно жалкіе, почти ничего. Рѣчь шла о восточной границѣ, объ увеличеніи войска, да о вмѣшательствѣ другихъ державъ.

"А не прошло и четверти часа, Мильде, какъ ты былъ такого же мнѣнія, какъ и "Новости", сказалъ Грегерсенъ.

Теперь Паульсбергъ началъ читать газету, пунктъ за пунктомъ, онъ втихомолку зло смѣялся и посматривалъ на окружающихъ. Да, ну развѣ это не замѣчательно, что такая газета, какъ "Новости", говоритъ о какой-то отвѣтственности? Эга вся статья и написана-то для подписчиковъ… И Паульсбергъ бросилъ газету. Нѣтъ, въ жизни нужно немного, хоть немножечко придерживаться честныхъ взглядовъ. Если постоянно потворствовать вкусу толпы, это поведетъ къ упадку страны. Онъ не побоится завтра же днемъ пойти въ "Новости" и объявитъ это.