Маркиз Сад - Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская

— Предатель! — взревел Фридрих, бросаясь на маркиза. — Иди, иди сюда и собственной рукой положи конец дням того, чьей смерти с таким нетерпением ты ждешь!.. Иди же, убей меня и разруби узы, омрачающие твое счастье! О, почему я не разглядел истинное лицо твое, почему не убил в объятиях несчастной, развращенной твоей недостойной лестью? Почему не скрепил клятву вашу потоками крови, текущей в ваших жилах? Но нет, я этого не сделаю, ибо тогда нечестивые души ваши, покинув мир сей, сольются воедино, а я не намерен даровать вам такое удовольствия. Я отомщу за честь свою, и мстить буду на поле брани. Приди же, Людвиг, и найди там смерть или возлюбленную! А если смерть суждена мне, то исполни последний приказ мой: собственными руками вырви из груди моей сердце и каждый день показывай его неверной моей супруге.

— Что ж, повелитель, вперед, — с гордым видом воскликнул отважный соперник Фридриха, — на бой, на поле брани! Я следую за вами: пусть на меня одного падет ваш гнев. Аделаида чиста, и я готов предоставить вам сколько угодно доказательств. Назначайте время и место, и я докажу, что тот, кому вы сочли достойным доверить бразды правления, столь же достоин скрестить с вами оружие.

Соперники расстались. Аделаида лишилась чувств, и Фридрих распорядился унести ее; в ожидании поединка каждый удалился к себе.

— О Мерсбург, — проговорил Фридрих, увидев своего коварного друга, — какую страшную услугу вы мне оказали! За все время вы оказали мне немало услуг, но это самая жестокая!

— Государь, — ответил граф, — я не мог долее смотреть, как вас осыпают оскорблениями; все, что я сделал для вас, я делал по велению чести и дружбы!

— Ах, друг мой, какой ужасной оказалась истина! Скажите, что мне теперь делать с несчастной моей супругой?

— Пока вы не можете ничего предпринять, — ответил граф, — исход поединка решит ее участь. Если, к несчастью, для вас он завершится плачевно, тот, кто займет ваше место, избавит ее от наказания. Но как бы ни хотелось вам наказать ее, даже если вы победите, политические интересы подсказывают вам помиловать ее. Как я уже сказал, иное решение поссорит вас с ее отцом, а вы знаете, почему сейчас нельзя разрывать этот союз. И не забывайте: воинская удача зыбка, ей часто повелевает случай, а не справедливость, следовательно, вам надобно назначить преемника, дабы сохранить спокойствие среди ваших подданных.

— Я думал об этом, — произнес Фридрих, — и вот что я скажу: в случае моей гибели бразды правления перейдут к моей супруге. Надеюсь, мое великодушие растрогает ее, и, быть может, несколько слезинок из прекрасных глаз ее оросят крышку моего гроба. В том же завещании я повелю ей взять в супруги моего самого лучшего друга… да, тебя, Мерсбург, и, полагаю, ты уже об этом догадался.

— Нет, государь, это невозможно: если Аделаида любит маркиза Тюрингского, значит, преемником вашим следует назначить его.

— Мое великодушие не простирается столь далеко. Если я готов увидеть в жене своей честную женщину, то на Людвига я могу смотреть только как на предателя.

— Как вам будет угодно! Тогда пусть завещание ваше гласит, что регентша вправе отдать свою руку тому, кого она сочтет достойным трона.

— Согласен!

Завещание, составленное согласно требованиям тогдашнего времени, приобрело свою неумолимую силу; Фридрих подписал его и стал готовиться к поединку.

На следующее утро после вызова Мерсбург явился к принцессе.

— Сударыня, — начал он, — событие, к коему прикованы взоры всей Саксонии, без сомнения, станет для вас началом новой жизни.

— Ужасной жизни, сударь, ужасной и мучительной для моего сердца! Ибо сегодняшний день лишит меня либо супруга, либо возлюбленного.

Тут Мерсбург поведал ей содержание завещания.

— Ах, — воскликнула Аделаида, — как смогу я править, если супруг погибнет от руки маркиза Тюрингского! Как смогу остаться на троне, если возлюбленный мой падет от руки супруга!.. Ах, я не знаю, что мне делать!

— Интересы государства обязывают вас исполнить волю супруга, изложенную в завещании. В случае своей гибели государь желает, чтобы вы вышли замуж, выбрав себе достойного супруга, способного облегчить вам бремя правления. Вы можете остановить свой выбор на маркизе или любом другом, на кого упадет ваш взор.

— Но, сударь, что на этот раз стало причиной несчастий, обрушившихся на мою голову?

— Ваша неосмотрительность, сударыня… неосторожность, кою я тотчас устранил бы, если бы имел возможность повидаться с вами. Кто-то из пажей прогуливался возле вольера; увидев вас, он помчался к принцу и все ему рассказал; мгновенно пробудившаяся ревность заставила супруга вашего отправиться на место свидания. Если бы вы, сударыня, больше мне доверяли, несчастья можно было бы избежать; но вы всегда были ко мне справедливы, и вот результат ваших необоснованных опасений.

— Поверьте, дорогой граф, я нисколько не заслуживаю подобного упрека: ведь завтра вы, возможно, останетесь моим единственным другом.

— И вдобавок самым искренним, сударыня!

Вот запели трубы, и на арену вышли герольды. Соперники заверили Мерсбурга, назначенного распорядителем поединка, что дело их правое и отступать они не намерены. Оруженосцы тщательно проверили оружие участников поединка, и всадники выехали на ристалище, куда уже бросили перчатку.

Прозвучал сигнал к бою, и облаченные в доспехи соперники, пришпорив коней, понеслись друг на друга, выставив вперед копья и прикрываясь щитами. Бой был долгим: сталь звенела о сталь, от щитов летели искры. Однако в доспехах Фридриха оказался изъян, и, не выдержав удара копья противника, принц вылетел из седла и, упав на арену, обагрил ее своей кровью.

Немедленно спешившись, маркиз Тюрингский подбежал к поверженному противнику и попытался помочь ему, но напрасно. Оплакивая лавры, кои он не намеревался пожинать, он тем не менее решил возложить их к стопам возлюбленной своей. Однако отыскать принцессу составило великого труда; запершись у себя, она с трепетом ожидала исхода битвы, чреватого для нее единственно лишь слезами.

— Принцесса, — обратился к ней маркиз Тюрингский, когда Аделаида покинула убежище свое, — никогда еще победа не была для меня столь печальной, ведь теперь для вас я навсегда останусь убийцей вашего супруга. Поэтому я более не вправе претендовать на вашу руку.

— Сударь, — отвечала Аделаида, — вы правы, эта злосчастная победа навсегда воздвигла между нами непреодолимую преграду; и тем не менее вы сохранили мое уважение. Завещание супруга моего передает мне трон, однако он по праву должен принадлежать вам. Привыкнув смотреть на вас как на своего правителя, саксонцы будут рады снова увидеть у вас в руках скипетр, который вы столь часто украшали лаврами. Так примите же его, сударь, вы его достойны, и навсегда забудьте несчастную женщину, не посмевшую разделить с вами трон, ибо это преступное желание зародилось в ней без всякого на то права, в результате чего супруг ее пал от руки вашей. Взойдите на трон, сударь, он принадлежит вам, и не отдавайте его никому. А если душа ваша, направив полет свой к душе моей, принадлежащей вам навеки, обнаружит в ней еще не угасший пламень страсти, не усугубляйте ее страдания, укоряя ее за то, что она принесла в жертву и преступную любовь, и себя самое… Правьте, сударь… а я стану плакать; мы оба исполнили свой долг, и счастье это сознавать неизмеримо выше любых соблазнов мира сего.