Цзэн Пу - Цветы в море зла

Советники уже собирались покинуть зал суда, но в это время к ним протиснулся сотрудник китайского посольства и доложил:

— Его сиятельство просит господина У Чиюня срочно вернуться в посольство. Получена телеграмма от генерал-губернатора провинций Гуандун и Гуанси. Его сиятельство хочет посоветоваться с вами по некоторым вопросам.

У Чиюнь обернулся к Ма Чжунцзяню.

— Неужто революционеры начали действовать?

Воистину:

Если хотите знать, чем была вызвана срочная телеграмма генерал-губернатора двух южных провинций, прочтите следующую главу.

Итак, китайские дипломаты находились в суде префектуры Ямагути и слушали дело о покушении на убийство, когда сотрудник посольства передал У Чиюню приказ диктатора севера вернуться для совета по поводу срочной телеграммы от генерал-губернатора провинций Гуандун и Гуанси. Как вы думаете, в связи с чем была послана эта телеграмма? Дело в том, что генерал-губернатор двух южных провинций господин Ли был старшим братом Ли Хунчжана. Недавно он получил секретную телеграмму от генерал-губернатора провинций Цзянсу и Цзянси о том, что в Шанхае захвачена крупная партия боеприпасов, которую Союз китайской молодежи хотел отправить в Кантон. Боеприпасы, конечно, были полностью конфискованы, но люди, их отправлявшие, сумели скрыться.

Как удалось установить, среди них был важный государственный преступник Чэнь Цин, один из главарей Союза молодежи. По одним сведениям, он бежал в Гуандун, по другим — с помощью японского головореза Амахиро Тацухаку скрылся в Японии. Трудно было поручиться, что впоследствии, тайно вернувшись на родину, он не устроит грандиозный мятеж. В телеграмме содержалась просьба принять соответствующие меры и через диктатора севера узнать о деятельности революционеров в Японии.

Получив такое известие, господин Ли весьма обеспокоился. В Кантон было направлено немало способных агентов, но те принесли с собой лишь пустые слухи, так и не доискавшись до истины. Поэтому господину Ли и пришлось послать срочную телеграмму младшему брату. Он просил Ли Хунчжана попутно с дипломатической миссией разузнать о революционерах и, если представится возможность, убедить японское правительство арестовать Чэнь Цина. Последнее было бы особенно желательным.

В то время диктатор севера вместе со своим сыном правил сокращенную стенограмму китайско-японских переговоров, готовясь немедленно отослать ее в Государственный совет и Палату внешних сношений в качестве основы для будущего мирного договора. Телеграмма старшего брата не произвела на него ни малейшего впечатления: он не верил, что в Китае может произойти что-либо похожее на революцию.

— Опять твой дядя волнуется из-за пустяков! — засмеялся он, поглаживая бороду. — Все эти революционеры не более как нищие литераторы и бездомные попрошайки — чего их бояться?! Наши солдаты не могли победить иностранцев, но уж перебить кучку собственных бродяг им все равно что сдуть с руки пепел!.. Раз твой дядя поручает это дело мне, придется, конечно, что-нибудь сделать. Но только я не совсем представляю, с какого конца начинать…

— Революционеры действуют главным образом в провинции Гуандун, там же находится центр Союза молодежи, поэтому о них могут знать только гуандунцы, — ответил Ли Иньбай. — Почему бы вам, отец, не посоветоваться с У Чиюнем?

Сановник кивнул головой и послал за Чиюнем. Вскоре тот пришел, пробежал глазами телеграмму и улыбнулся:

— Воистину: не будь случайностей, не существовало бы и книг! «Заговорили о Цао Цао, а Цао Цао тут как тут!» [319] Цао Цао — полководец III в. Славился своим умением захватывать противника врасплох. Я только что был в суде и видел там Чэнь Цина. Этого человека я знаю с детства. Он очень умный малый, жаль лишь, что стал революционером.

— Выходит, он действительно в Японии? — воскликнул сын диктатора. — Надо во что бы то ни стало арестовать его!

— Легко сказать! — возразил У Чиюнь. — Мы сами не имеем права его арестовывать, а Япония по международным законам обязана предоставлять убежище государственным преступникам чужой страны. К тому же его охраняет Амахиро Тацухаку, слывущий весьма отважным рыцарем!

— Тогда надо заманить этого Чэня в посольство, задержать, а потом отвезти на родину, — предложил Ли Иньбай.

Диктатор покачал головой.

— Нет, так не годится! Мирный договор висит буквально на волоске! Хотя посольство и обладает правом экстерриториальности, любой случайно просочившийся слух о самовольном задержании преступника может повлиять на ход переговоров, а это не шутки!

— Вы совершенно правы, ваше сиятельство, — поддержал У Чиюнь. — Позвольте мне разузнать о намерениях мятежников и доложить в Кантон. Этого будет вполне достаточно.

Решение было принято, и диктатор севера вновь углубился в стенограмму. Но об этом мы уже не будем рассказывать.

Известно, что когда мы смотрим на мир глазами обывателя, он представляется нам в виде какого-то царства хаоса: все суетятся, торопятся, спешат, а для чего — никому не понятно. Помнится, что однажды какой-то император во время путешествия на юг поднялся на гору и увидел оттуда на реке Янцзы множество судов. Он спросил буддийского монаха, сколько их. Монах ответил: «Всего два: одно называется «слава», а другое — «выгода»…

Мне кажется, что этот монах был типичным обывателем. Ведь с тех пор как у человечества есть душа, она живет и чувствует. С тех пор как возникло общество, появилась история, а в истории очень много и радостных и прискорбных событий. О подвигах всегда рассказывают с воодушевлением. Проходят тысячи лет, а внуки по-прежнему не могут забыть славных деяний своих дедов и прадедов. Разве не передаются из рода в род легенды о том, как император Хуанди победил Чи Ю [320] Чи Ю — мифический демон. и изгнал из Китая племя мяо? Но печальные события тоже трогают душу человека: каждый, сжимая кулаки и гневно сверкая глазами, клянется отомстить за позор родины. Пусть пройдет несколько веков, сменится сотня династий, но всегда найдутся люди, которые будут помнить о былых бедах и никогда не смирятся.

Я часто слышал от стариков, что, когда маньчжуры впервые вторглись в наши земли [321] …Когда маньчжуры впервые вторглись в наши земли — то есть в 1644 г. , многие китайцы поднимались на защиту отечества. К сожалению, их выступления были разрозненны и потому обречены на провал. В конце концов остался один Чжэн Чэнгун [322] Чжэн Чэнгун — активный деятель антиманьчжурского сопротивления в конце XVII в. , который захватил Амой и переименовал его в округ Сымин [323] Округ Сымин — дословно: «Помни о Мин». Мин (XIV—XVII вв.) — китайская династия, название которой в последующее время служило символом антиманьчжурской борьбы. . Удержаться он здесь не сумел и вскоре бежал на Тайвань. В то время Чжэн был уже стар и понимал, что его сыновья и внуки не смогут удержать даже этого острова. Поэтому он решил бросить в китайскую землю семена национализма, которые через несколько сот лет непременно дадут всходы.