Цзэн Пу - Цветы в море зла

— Браво! Браво! — захлопал в ладоши Чжуан Юпэй. — Хоть военные силы у нас сейчас не в полной готовности, зато есть несколько старых талантливых генералов, прошедших через сотни сражений, вроде Фэн Цзыцая и Су Юаньчуня. Как мне известно, Франция по территории не превышает двух-трех наших провинций и возможности ее ограничены. Несколько привыкших к походам ветеранов устроят среди французов настоящее побоище, вновь вознесут авторитет нашей страны и сохранят ей все вассальные территории. Тогда другие страны не посмеют на нас даже глаз поднять. Что вы скажете, господа?

Все, конечно, были вынуждены согласиться с ним. Закончив свою тираду, Чжуан Юпэй сослался на дела и первым покинул зал. Цзинь Вэньцин тоже вскоре уехал.

Подъезжая к дому, Цзинь увидел целую толпу попрошаек, которые приветствовали его нестройными возгласами:

— Поздравляем вашу милость с повышением! Блестящей вам карьеры!

Посоветовавшись с женой, Цзинь Вэньцин щедро одарил пришедших, а затем написал благодарственное письмо императору, испрашивая указаний, — короче говоря, сделал все, что полагалось в таких случаях. Не обошлось, разумеется, без прощальных пирушек и проводов. Можно представить себе, как он был занят.

Наконец наступил день отъезда. Рано утром Цзинь Вэньцин пошел попрощаться к Цао Ибяо и застал его поспешно собирающим вещи. Оказывается, Айюнь правильно оценил сочинение, которое сам Цао считал никуда не годным: Цао Ибяо получил ученую степень. Но неоднократные неудачи на экзаменах, прогулки по опавшим осенним листьям и печальные раздумья заставили Цао понять, что он вовсе не создан для яшмовых палат и богатых разъездов. «Я вольный литератор, призванный бродить по скалам и гордо распевать в предутренней дымке», — подумал он и проникся смелой мыслью вернуться на юг. Почти все его друзья получили назначение в провинцию, поэтому он еще тверже решил пуститься в далекий путь и расстаться с шумной жизнью в столице. Увидев Цзинь Вэньцина, он поведал ему о своем намерении.

— Раз уж мы вместе прибыли сюда, вместе и уедем, — сказал Цзинь Вэньцин. — Но как ты бросишь Айюня?

— С каждого пира надо расходиться, — возразил Цао Ибяо, — однако приятные воспоминания останутся навсегда. Подумай, какой смысл, если мы пробудем вместе сто лет и доживем до седых волос?

Он вытащил альбом для стихов с картиной «Полнеба в красной заре» [95] «Полнеба в красной заре» — игра слов: первые два иероглифа из актерского имени Айюня (Чжу Сяфэнь) означают «Красная заря». на обложке и попросил Цзинь Вэньцина что-нибудь написать.

— Пусть даже в тоскливом уединении у меня останется память о тебе!

Цзинь Вэньцин написал в альбом четверостишие. Они попросили друг друга больше заботиться о своем здоровье и расстались.

На обратном пути Цзинь остановился у ворот Чжуан Чжидуна, через слугу передал ему свою визитную карточку и приказал сообщить, что он приехал принести Чжуану свои поздравления. Вскоре у повозки Цзинь Вэньцина появился другой слуга, который, поклонившись, молвил:

— Господин дремлет, но еще с утра он велел, если вы приедете, просить вас расположиться в его кабинете. Хозяин хочет о чем-то поговорить с вами!

Услышав это, Цзинь сошел с коляски. Слуга высоко поднял визитную карточку и по извилистой дорожке провел Цзинь Вэньцина в кабинет, состоящий из двух комнат. Первая комната была очень просторной и имела большие застекленные окна, выходящие на юг. Возле одного из окон стоял полированный письменный стол, а рядом с ним резные стулья. В северной стене также было три двухстворчатых окна, затянутых тонкой тканью. Под ними раскинулся просторный кан с отделкой из красного сандала, окруженный удобными стульями, инкрустированными агатом. На восточной стене висела полка с книгами, под которой стояла деревянная кушетка из фиолетового вяза с резьбой на сюжет «Опьяненная Ян-гуйфэй». У противоположной стены возвышались два шкафа со множеством антикварных безделушек. Рядом виднелась чуть приоткрытая маленькая дверца; Цзинь Вэньцин решил, что она ведет в спальню. На полу лежал пестрый ковер с изображениями цветов. Комната выглядела изумительно.

Цзинь остановился.

— Прошу господина пройти внутрь! — сказал слуга и откинул занавеску. Цзинь Вэньцин переступил порог, и глазам его предстала картина еще более изысканная, чем в первой комнате. Он сел за маленький письменный столик из красного дерева. Слуга ушел, своего сопровождающего Цзинь также отпустил отдохнуть.

Прошло некоторое время, но Чжуан Чжидун не появлялся. Цзинь Вэньцину стало скучно сидеть в одиночестве. Он начал перелистывать книги, лежащие на столе, и наткнулся на каталог, который, как он знал, был составлен Чжуан Чжидуном еще в бытность его учебным инспектором провинции. Едва Цзинь раскрыл каталог, как из книги выпал листок бумаги. Наверху стояло заглавие:

«Приказ Юань Сюя, выступающего против Цянь Лэнси».

Удивленный Вэньцин прочел следующее:

Цзинь Вэньцин едва сдержался от смеха. Он вспомнил, что когда Чжуан Чжидун служил учебным инспектором провинции, у него под началом находились ученый Юань Сюй и зять министра Гун Пина — Цянь Лэнси, которые вечно вели между собой борьбу за расположение Чжуан Чжидуна, результатом чего и явилась эта стихотворная шутка.

Вскоре ожидание надоело Цзиню. Он хотел было выйти, как вдруг маленькая дверца в соседней комнате скрипнула, послышался смех и двое людей, — по всей видимости, мужчина и женщина — с топотом пробежали к письменному столу, который стоял у окна. Потом по звуку шагов Цзинь Вэньцин определил, что один из них направился к двери, а другой уселся на стул и тихо произнес:

— Не убегай! Иди сюда!

— Ну да! — топнув ногой, возразила женщина. — Здесь кто-то есть!

— Зачем ты явилась сюда, безглазая черепаха? А ну, убирайся скорей! — повысил голос мужчина.

Сердце Цзинь Вэньцина дрогнуло. Прильнув к занавеске, он увидел, что слуга, который принимал у него визитную карточку, по-прежнему держа ее в руках, лениво идет к воротам, а из маленькой двери выглядывает размалеванная, большеногая [96] Большеногая — не бинтующая ног. , но кокетливая женщина лет тридцати с небольшим. Мужчина нагло улыбнулся женщине, обхватил ее руками и, подталкивая, подвел к кушетке с изображением «Опьяненной Ян-гуйфэй».

Цзинь Вэньцин, скрытый от них книжной полкой, не видел, что там творилось. Он несколько раз собирался выйти из своего убежища, но его все время охватывало смущение, как будто он сам делал что-то дурное. Сердце сильно колотилось, Цзинь сдерживал дыхание и не смел даже шевельнуться. Снова послышался приглушенный смех. Наконец женщина, задыхаясь, воскликнула: