Цзэн Пу - Цветы в море зла

В центре романа — пятеро друзей, сдававших государственные экзамены: Цзинь Вэньцин, Цянь Дуаньминь, Лу Жэньсян, Хэ Тайчжэнь и Цао Ибяо; они постепенно, кроме провалившегося Цао Ибяо, становятся видными чиновниками. Наиболее интересен из них Цзинь Вэньцин, прообразом которого послужил известный ученый Хун Цзюнь (1840—1893), названый брат отца Цзэн Пу. Как и герой романа, Хун Цзюнь занял первое место на дворцовых экзаменах, затем стал подниматься по чиновной лестнице, но в 1884 году был вынужден оставить службу из-за смерти матери. По окончании трехлетнего траура он отправился посланником в Россию, Германию, Австрию и Голландию, взяв с собой молодую наложницу. В 1890 году вернулся на родину, где его сделали помощником военного министра (едва ли не единственный факт, не нашедший отражения в романе) и ввели в Палату внешних сношений.

Во время пребывания в Европе Хун Цзюнь раздобыл иностранную карту Памира, которая в 1890 году была издана в Китае в виде атласа. Кроме того, Хун Цзюнь известен трудами по истории эпохи Юань (XIII—XIV века). Он продолжил дело Гун Цзычжэня, Вэй Юаня и других китайских просветителей начала XIX века, питавших интерес к северным народам. В то же время в Хун Цзюне видны черты появившихся несколько позднее сторонников «европеизации» — тех, кто стремился использовать новые идеи Запада лишь для того, чтобы сохранить старые феодальные устои.

Этот двойственный характер ученого отображен и в романе, но по-своему, с ощутимым креном в область частной жизни, с обличительным заострением и одновременно усложнением образа. Например, увлечение Цзинь Вэньцина историей монголов позволяет высмеять дипломата, который, зарывшись в ученые трактаты, не видит того, что творится у него под носом: любовных похождений Цайюнь со слугой Афу и с немецким лейтенантом Вальдерзее. Политическая консервативность героя хорошо подчеркнута сценами, где он с ужасом говорит о русских «нигилистах», то есть о народниках.

Известно, что в 1891 году, во время Памирского инцидента, маньчжурское правительство обвинило Хун Цзюня в неверном составлении атласа, в том, что из-за него Китай якобы потерял полосу шириной в восемьсот ли. Ученый был так потрясен этим вымышленным обстоятельством, что заболел и вскоре умер.

Цзэн Пу использует названные факты для обличения невежественных маньчжурских чиновников (включая Цзинь Вэньцина, который не знал как следует, что он копировал) и обожаемых ими интриг (заместитель начальника Палаты внешних сношений Чжуан Хуаньин решил таким образом отомстить Цзинь Вэньцину за личную «обиду»). Было бы неверно думать, будто упоминание об этом инциденте в романе дает хоть малейший повод к каким-либо домыслам о пограничном вопросе. Цзэн Пу сам заявил, что китайские дипломаты тогда же «связались с английским и русским правительствами и, опираясь на авторитет Англии, восстановили истинную пограничную линию». Исторические источники также свидетельствуют, что дипломаты маньчжурской империи не обнаружили в решении этого вопроса никакого криминала.

Болезнь и смерть Цзинь Вэньцина автор рисует с большим психологизмом, как человеческую трагедию. Он в известной мере сочувствует увлеченности героя научными исследованиями, его служебной щепетильности, его мучениям из-за «невольной ошибки» с картой. Страдая от измены Цайюнь, Цзинь все-таки прощает ее: любовь одерживает верх над его приверженностью старой морали. В то же время уязвленное самолюбие побуждает его забыть о справедливости: он выгоняет Афу из дома за проступок, которого тот не совершал.

Похожи на Цзинь Вэньцина, хотя и схематичнее обрисованы, его друзья. Цянь Дуаньминь и Цао Ибяо сравнительно либеральны. Цао наряду со схоластическими сочинениями хвалит работы прогрессивных китайских ученых конца XVII — начала XIX веков, а одно из любимых занятий Цянь Дуаньминя — чтение книг антиманьчжурских просветителей XVII века. Лу Жэньсян более консервативен, зауряднее Цянь Дуаньминя (это сказывается в сцене их спора с Цайюнь), но не менее человечен. Если Цянь помогает товарищу уладить досадный инцидент, то Лу Жэньсян пытается лечить больного друга, — правда, без успеха. В последнем случае писатель прибег к грустному юмору, присоединившись к критикам традиционной китайской медицины.

Можно сказать, что каждый из друзей Цзинь Вэньцина является как бы носителем отдельных его качеств: Цянь Дуаньминь образован и умен, Лу Жэньсян консервативен и наивен, Цао Ибяо любвеобилен, Хэ Тайчжэнь самонадеян. Подобное разделение черт, иногда совмещающихся в одном человеке, умело использовалось еще авторами героических китайских романов XIV—XVI веков, но в данном случае приобретает оригинальную «веерообразную» форму и особенно оправдано, поскольку речь идет о друзьях. Кстати, веер смог получиться только потому, что для него имелся стержень: многосторонний характер Цзинь Вэньцина.

Описанию главного героя не уступает в яркости образ Фу Цайюнь, хотя автор не нарисовал ни трудной юности гетеры, ни ее жизни во время боксерского восстания. Эту задачу выполнил известный драматург Ся Янь в пьесе «Сай Цзиньхуа» (1936).

Некоторые критики жалеют о незавершенности романа, но фактически повествование закончено. Просто из характера реальной гетеры автор взял (может быть, под влиянием французской литературы) не столько ее деловитость, сколько живость, легкомыслие, которые сказываются даже при встречах героини с немецкими монархами. Эти типично женские черты делают образ Цайюнь вполне достоверным.

Иногда устами Цайюнь автор обличает слабости главного героя:

«Ты с утра до вечера, обнявшись со старыми книжками, бормочешь на тарабарском наречии какие-то двуслоги, трехслоги, четырехслоги!.. Накуришь так, что голова раскалывается! А свои прямые дела откладываешь, по неделям к ним не прикасаешься. Не то что пядь китайской земли (Цайюнь высмеивает только что сказанные Цзинь Вэньцином слова), даже если тебя самого унесут, ты и то не заметишь! Выяснишь, как звучали какие-нибудь географические названия во времена династии Юань, ну и что? Прибавится что-нибудь к землям Цинской династии? Не понимаю я этого. Сберег бы лучше деньги для собственных удовольствий!..»

В этих речах различимы и слабости Цайюнь: ее чрезмерное эпикурейство, любовь к деньгам. Иногда гетера способна на заведомо жестокие поступки, как в эпизоде, где она колет уховерткой свою служанку.

Параллельно с жизнеописаниями Цайюнь, Цзинь Вэньцина и его друзей автор повествует о судьбах многочисленных ученых, чиновников, «кандидатов» в ученые или чиновники, простолюдинов. Когда система схоластических государственных экзаменов уже, казалось, была достаточно разоблачена, Цзэн Пу неожиданно вернулся к ней. Снедаемый тревогой за судьбу национальной науки, мыслями о превосходстве знаний, идущих с запада, он дал царящей в этой области рутине убедительную отповедь. В одной из первых редакций романа государственные экзамены были названы «самым вредоносным приемом, который использовали самодержцы для оглупления соотечественников».