Маргарет Рэдклифф-Холл - Колодец одиночества

Но не только спорт привязывал Стивен к Мартину, ведь его душа, как и ее, чутко отзывалась на красоту, и она показывала ему местность, которую любила, от Аптона до Мортонского замка у подножия холмов. Но она уводила его далеко от Мортонского замка. Они скакали вниз по извилистой тропе в Бромсберроу, потом пересекали небольшой ручей у мельницы Клинчера, рысью ехали домой через голый зимний лес Истнора. И она показывала ему холмы, на полное чрево которых смотрела когда-то Анна, думая о матерях, увитых зелеными гирляндами и готовых породить на свет сыновей, сидела и смотрела на них, а в чреве ее был ребенок, который должен был стать ее сыном. Они забирались к почтенному Вустерскому маяку, что охраняет все семь Мэлвернов, или скитались по холмам Уэльса до старого Британского лагеря над долиной реки Уай. Долина лежала в полутени, за ней был Уэльс и едва различимые Черные горы. Тогда сердце Стивен сжималось, как всегда перед подобной красотой, и однажды она сказала:

— Когда я была ребенком, от всего этого мне хотелось плакать, Мартин.

И он ответил:

— Есть в нас что-то, всегда готовое проливать слезы, когда мы видим что-нибудь красивое — это вызывает в нас сожаление.

Но когда она спросила, почему это так, он лишь медленно покачал головой и ничего не мог ей сказать.

Иногда они гуляли по лесу Холлибуш, потом до Разбитого Камня, холма, омраченного легендой — его тень, как говорили, приносила несчастье или смерть всему, на что падала. Мартин, бывало, останавливался, чтобы осмотреть старые терновые деревья, которые выдержали много суровых зим. Он прикасался к ним нежно, с жалостью:

— Посмотри, Стивен — сколько же смелости в этих стариках! Они все погнуты и покалечены; на них больно смотреть, но они все равно держатся — ты когда-нибудь думала, какой огромной смелостью обладают деревья? Я об этом думал, и это так удивляет меня. Бог швыряет их вниз, и им приходится просто держаться, что бы ни случилось — для этого нужна смелость!

А однажды он сказал:

— Только не считай меня сумасшедшим, но, если мы переживем свою смерть, то и деревья переживут свою; должен быть где-то на небе рай для всех верных деревьев. Я думаю, они и своих птиц возьмут с собой — почему бы нет? «И даже смерть не разлучит их».

Он засмеялся, но она видела в его глазах серьезность, поэтому спросила:

— Ты веришь в Бога, Мартин?

И он ответил:

— Да, благодаря Его деревьям. А ты?

— Я не уверена…

— Ах ты, моя бедная, слепая Стивен! Посмотри же на них еще — и смотри, пока не уверуешь.

Они многое обсуждали вместе, довольно запросто, потому что между ними не было ни следа застенчивости. Его юность встречалась с ее юностью, и они шли рука об руку, поэтому лишь теперь она сознавала, насколько одинокой была ее юность до появления Мартина.

Она говорила:

— Ты единственный настоящий друг, который у меня когда-либо был, кроме папы — мы так чудесно дружим, совсем как братья, нам нравится одно и то же.

Он кивнул:

— Знаю, это чудесная дружба.

Холмы позволяли Стивен пересказывать Мартину их секреты, секреты самых потаенных тропок, секреты маленьких зеленых лощин, спрятанных в холмах, секреты папоротника, который живет лишь потому, что скрывается. Она раскрывала ему даже секреты птиц и показала место, где собирались пугливые весенние кукушки.

— Они тут довольно низко летают, их можно увидеть; в прошлом году одна пара пролетела совсем рядом со мной. Если ты не торопишься уезжать, Мартин, мы еще придем сюда — мне бы хотелось, чтобы ты на них посмотрел.

— А мне хотелось бы, чтобы ты посмотрела на мои огромные леса, — сказал он ей, — и почему ты только не можешь поехать со мной в Канаду? Что за ерунда все эти приличия; мы же с тобой задушевные друзья, и я буду отчаянно скучать без тебя — Господи, в каком же дурацком мире мы живем!

И она ответила очень просто:

— Мне хотелось бы поехать с тобой.

Тогда он начал рассказывать о своих великих лесах, таких обширных, что они почти казались вечнозелеными. Об огромных деревьях рассказывал он, прямых и высоких, как башни, и о вековых пихтах-великанах. И о более скромном древесном народе — он говорил о деревьях как о дорогих, давно знакомых друзьях: о тсугах, растущих у реки, которые любят приключения и чистую проточную воду; о стройных белых елях, обрамляющих озера; о красных соснах, пылающих медью на закате. Этим красным соснам так не повезло, потому что их крепкая мужественная древесина излюблена строителями.

— Но я не смогу рубить их на доски, — заявил Мартин, — я буду убийцей себя чувствовать!

Счастливые дни, что проходили между холмами и конюшней, счастливые дни для них обоих, ведь они до сих пор всегда были одиноки, а теперь у них была такая чудесная дружба — у Стивен никогда не было ничего подобного. О, как хорошо было, что он был рядом, такой молодой, такой сильный и такой понимающий! Ей нравился его тихий голос, отчетливая речь и задумчивые голубые глаза, которые двигались довольно медленно, и его взгляд поднимался на нее медленно — иногда она перехватывала этот взгляд на полпути, улыбаясь. Она всегда стремилась к обществу мужчин, к их дружбе, расположению, терпимости — и теперь у нее было все это, даже еще больше, благодаря Мартину и его пониманию.

Как-то вечером она в классной комнате сказала Паддл:

— Я души не чаю в Мартине — разве это не странно, ведь мы дружим всего пару месяцев? Но он почему-то не такой, как все. Когда он уедет, мне будет его не хватать!

И ее слова очень необычно подействовали на Паддл — она внезапно взглянула на Стивен лучистыми, неожиданно засиявшими глазами, и поцеловала ее, Паддл, которая никогда не обнаруживала свои чувства.

Люди немножко посплетничали по поводу свободы, предоставленной Мартину и Стивен ее родителями; но в целом они сплетничали не без доброты, не без улыбок и кивков. В конце концов, эта девушка оказалась совсем такой же, как другие девушки — ее почти перестали сторониться. Тем временем Мартин все еще оставался в Аптоне, его удерживало обаяние и необычность Стивен — сама эта необычность воодушевляла его, но все время, когда он думал об их дружбе, то даже не замечал этой необычности. Он обманывался мыслями о дружбе, но не обманывались сэр Филип и Анна. Сначала они поглядывали друг на друга почти застенчиво, потом Анна набралась храбрости и сказала мужу:

— Может быть, наше дитя собирается влюбиться в Мартина? Он-то, разумеется, влюблен в нее. Ах, мой дорогой, я так ужасно рада… — и в ее сердце проявлялась такое нежное чувство к Стивен, какого Анна не знала со времен ее младенчества.

Ее надежды летели впереди событий; она начинала строить планы на будущее своей дочери. Мартин должен забросить свои сады и леса и купить Тенли-Корт, который сейчас продается; там есть несколько крупных ферм и отличное пастбище, достаточно, чтобы любой мужчина был счастлив и занят. Потом Анна вдруг становилась задумчивой; в Тенли-Корте были, кроме того, прекрасные детские комнаты, широкие, светлые, солнечные, с окнами на юг, с ванной и решетками на окнах — все уже было готово.