Кнут Гамсун - Бродячая жизнь

— Я хочу вернуться завтра на ферму, — сказалъ я.

— Я прекрасно знаю, что ты задумалъ, — сказалъ Іецъ. — Дѣвчонка вскружила тебѣ голову. Оставь ее въ покоѣ. Фредъ нравится ей больше тебя, и у него больше шансовъ, такъ какъ у него красивая наружность.

— Я нахожу, что Фредъ далеко не красавецъ, — замѣтилъ я.

На это Іецъ промолчалъ. Но немного погодя онъ сказалъ:

— Поэтому Фреду тоже не удается жениться на дѣвочкѣ.

— И ты тоже такъ думаешь? — сказалъ я радостно. — Ты въ этомъ отношеніи настоящій чортъ, ты въ этихъ дѣлахъ смыслишь, Іецъ, — значитъ, ты не думаешь, что Фреду удастся жениться на ней?

— Старикъ этого не допуститъ… Я скажу, что тебѣ нужно дѣлать, если у тебя дѣйствительно серьезныя намѣренія. Ты долженъ удалиться на нѣкоторое время, заработать побольше денегъ я тогда только вернуться къ нимъ. Вотъ тебѣ вѣрный путь.

Съ этой минуты мнѣ захотѣлось заработать какъ можно больше денегъ. Придя въ городъ, мы отправились въ кабакъ и приказали подать себѣ напитковъ. Мнѣ такъ рѣдко приходилось пить спиртные напитки, что я съ мѣста въ карьеръ опьянѣлъ и принялся буйствовать. Но это продолжалось недолго. Какъ только въ кабакъ вошла странствующая труппа музыкантовъ и стала играть на арфѣ и на скрипкѣ, я сдѣлался опять скромнымъ и сталъ тихо всхлипывать. Женщинѣ, игравшей на арфѣ, я далъ нѣсколько пфенниговъ. Іецъ посмотрѣлъ на меня съ удивленіемъ.

— Видно, что ты влюбленъ, — сказалъ онъ. Мы перекочевывали изъ одного кабака въ другой, такъ какъ у насъ не было другого пристанища. Всюду насъ встрѣчали очень радушно, такъ какъ мы пришли съ запада, а по нашему поведенію можно было заключитъ, что у насъ много денегъ. Въ одномъ изъ кабаковъ мы встрѣтили Гунтлея, который былъ совсѣмъ пьянъ и хотѣлъ заколоть насъ своимъ карманнымъ ножомъ. Поэтому мы не захотѣли быть съ нимъ вмѣстѣ. Вечеромъ мы опять вернулись въ первый шинокъ. Стоя у прилавка, мы услыхали часть разговора между хозяиномъ и однимъ изъ посѣтителей, желѣзно-дорожнымъ служащимъ, который пришелъ сюда, чтобы выпить виски. Хозяинъ спросилъ:

— Я видѣлъ сегодня мистера Харта и его супругу, они шли по направленію къ вокзалу. Куда они уѣхали?

— Въ Чикаго, — отвѣтилъ человѣкъ. — У него тамъ дѣло, какъ я слыхалъ. А жена поѣхала съ нимъ, чтобы развлечься.

— Значитъ, Георгъ будетъ тѣмъ временемъ управлять банкомъ?

— Я думаю, что Георгъ не хуже другихъ, если только онъ не будетъ тамъ.

Этотъ разговоръ не представлялъ для меня никакого интереса, но мой товарищъ слушалъ съ большимъ вниманіемъ и по окончаніи разговора тотчасъ же попросилъ меня выйти съ нимъ: ему нужно было со мной поговорить. Мы шли не спѣша, и Іецъ всю дорогу мечталъ о чемъ-то. Мы подошли къ зданію, на которомъ была вывѣска: «Хартъ и К°. Земельный банкъ»; Іецъ попросилъ меня подождать его здѣсь минутку, а самъ вошелъ въ подъѣздъ. Когда онъ вернулся, я спросилъ его:

— Что ты тамъ дѣлалъ?

— Я размѣнялъ свою послѣднюю ассигнацію, — отвѣтилъ Іецъ.

Мы дошли дальше и дошли такимъ образомъ до самаго конца города; тамъ мы усѣлись у полотна желѣзной дороги, у самаго дровяного склада.

Прежде всего Іецъ обошелъ вокругъ всего склада и, убѣдившись, что мы совершенно одни, онъ вернулся на мѣсто и сказалъ:

— Ни ты, ни я не обладаемъ такимъ количествомъ денегъ, чтобы объ этомъ стоило говорить, не правда ли?

— У меня есть еще два доллара, — возразилъ я и посмотрѣлъ, чтобы удостовѣриться, въ цѣлости ли они.

— Значитъ, у тебя долларомъ меньше, чѣмъ у меня. Ты вѣдь заплатилъ арфисткѣ. Это было самое глупое, что ты только могъ сдѣлать.

— Ну, я не нахожу, чтобы было разумнѣе ходитъ по кабакамъ и пропивать деньги.

— А ты замѣтилъ, какъ я пью? — спросилъ Іецъ. — Я выпиваю стаканчикъ въ то время, какъ ты выпиваешь цѣлую кружку. И такъ каждый разъ.

— О чемъ же ты хотѣлъ поговорить со мной? — спросилъ я.

— А кромѣ того, если бъ мы не пошли въ кабакъ, въ моей головѣ не могъ бы зародиться тотъ планъ, о которомъ я хочу тебѣ разсказать, — продолжалъ Іецъ.

— А какой это планъ?

— Мистеръ Хартъ и его супруга уѣхали сегодня въ Чикаго, — сказалъ Іецъ.

— Да?

— А управлять тѣмъ временемъ банкомъ будетъ Георгъ.

— Да, я это слышалъ.

— По наведеннымъ мною справкамъ, Георгъ — братъ мистера Харта.

— Такъ, такъ.

— Но Георгъ завзятый пьяница.

— Все это мнѣ уже извѣстно, Іецъ. Что за вздоръ ты мелешь?

Тогда Іецъ сталъ говорить яснѣе, и изъ его словъ я понялъ, что онъ просто-напросто въ эту или слѣдующую ночь намѣревается обокрасть банкъ. Я долженъ былъ помочь ему въ этомъ дѣлѣ.

— Я не рѣшаюсь этого сдѣлать, — отвѣтилъ я.

— Ну, тогда я возьму съ собой Гунтлея.

Это мнѣ тоже не улыбалось, и я сказалъ:

— Я этого никогда не дѣлалъ. Это, говорятъ, очень рискованно. Но если ты будешь мною руководить…

— Здѣсь нѣтъ никакой опасности, — сказалъ Іецъ. — Если только Георгъ запьянствуетъ, то все остальное пустякъ, я изучилъ домъ.

И Іецъ доказалъ мнѣ пилку для распиливанія металловъ, затѣмъ прекрасные плоскогубцы для отвертыванія винтовъ. Оба лезвія были остры, какъ два ножа.

— Но потомъ? — спросилъ я.

— А послѣ этого мы будемъ уже далеко отсюда, — возразилъ Іецъ. — Мистеру Харту нужно три дня ѣзды туда и столько же обратно, это значитъ шесть дней; въ Чикаго они пробудутъ четыре дня, въ общей сложности выходитъ десять дней. — Затѣмъ онъ добавилъ:- Впрочемъ, я и не намѣреваюсь до нихъ обокрасть банкъ. А эти деньги послужатъ тебѣ фундаментомъ для того, что тебѣ нужно будетъ для этой дѣвочки; впослѣдствіи ты можешь еще прикопить.

Мы шатались нѣсколько часовъ сряду, лавки закрылись, и улицы оживились на время людьми, идущими со службы. Только кабаки были еще открыты, но они не закрывались до тѣхъ поръ, пока тамъ были посѣтители. «Ну, теперь намъ предстоитъ отыскать Георга и посмотрѣть, что онъ думаетъ предпринять», сказалъ Іецъ. И мы ходили изъ трактира въ трактиръ, пили пиво и виски, но среди посѣтителей не находили никого, кто могъ бы быть Георгомъ. Мы отправились въ первую корчму. Тутъ мы встрѣтили Георга.

Георгъ пробылъ здѣсь уже нѣсколько часовъ сряду и ни за что не хотѣлъ уходить изъ этой трущобы; такъ онъ сказалъ по приходѣ. Но сегодня такой дивный осенній день, прибавилъ онъ, что совершенно безразлично, гдѣ онъ проведетъ часокъ-другой.

Это былъ маленькій живой человѣчекъ, лѣтъ сорока, не больше, съ удивительно чувственнымъ взглядомъ. Онъ былъ прекрасно одѣтъ, и такъ какъ онъ почти постоянно сидѣлъ на одномъ мѣстѣ и писалъ, то руки его были очень бѣлы. На насъ онъ не обратилъ никакого вниманія.

Съ мѣста въ карьеръ онъ началъ сильно пить. Съ улицы приходили люди, которые были съ нимъ знакомы, и въ ихъ компаніи онъ кутилъ. Всѣ относились къ нему съ большимъ уваженіемъ.