Залман Шнеур - Шкловцы

У Файвки глаза разбежались. Его зазывал наперебой хор разных красок и запахов. От радужных вспышек даже голова закружилась, застучало в висках. И… Тихо! Вот и игрушки! Груды сокровищ. Настоящая ярмарка для детей. Игрушки лежали кучами, стояли рядами, как солдаты. Разве можно сравнить эти игрушки с теми свинцовыми петушками, которые мама когда-то приносила Файвке с ярмарки, чтобы обмануть его любопытство!.. Здесь были деревянные козлики: потянешь снизу за два рычажка, и они бодают друг друга рогами; и жестяные уточки, которые раскрашены прямо как настоящие и умеют качать головой. Здесь и солдатики: повернешь в них проволочную ручку, и они забарабанят обеими руками, как живые; здесь и куклы: нажмешь им на животик, они пищат; и бурые медведи, желтые львы и белые голубки; и всевозможные жуки: потянешь за ниточку, и они несутся как угорелые… А ведь мама откупалась от него за все прошлые ярмарки лишь картонной лошадкой! Только теперь он увидел, что такое всамделишная ярмарка.

Файвка почувствовал острую жажду. Из-за жары, толкотни и частого сердцебиения у него пересохло в горле. Файвка оглядывается, ища, где бы попить, и видит целую армию знакомых евреек, рыночных торговок, которые сидят у огромных медных сифонов, втиснутых в ушаты со льдом, рядом со столиками, уставленными всевозможными сиропами и кружками из толстого стекла, — и бегом к ним. Вдруг он замечает: стоит в стороне, за столиком с запотевшими бутылками, незнакомый кацап. Вырос перед Файвкой будто из-под земли, сам в красной рубахе и белом фартуке… Начинает кацап вытаскивать пробку из бутылки, а она уже выпрыгивает сама, словно выстрелили из пистолета. Из бутылки лезет густая, вкусная коричневатая пена, и только затем льется в стакан холодный темный напиток. Смотреть — одно удовольствие! Может, это такое пиво? Вроде пиво, а вроде и нет… Нет! Вот кацап вытирает руки чистейшим расшитым рушником, переминается с ноги на ногу и начинает очень задорно воспевать свой товар:

Файвка смеется, ему нравятся и песенка, и квас. Еврейские торговки сельтерской и их мутные стеклянные кружки ему привычны. А вот гойский квас, о котором папа так часто рассказывал, когда говорил о Расее , это, должно быть, что-то необыкновенное. Файвка направляется к мужику.

Но разве шкловские еврейки — торговки сельтерской дадут человеку насладиться гойским квасом? Одна тащит Файвку за рукав, другая за полу:

— Мальчик, стакан сельтерской, холодной, как лед!

— А у меня с сиропом, мальчик! За копейку!

— Мальчик, зачем тебе к гою?

— Живот заболит…

— Дрянь продает!

— Лучше дай заработать еврейке.

— Мальчик, поди сюда!

— Мальчик!..

Файвка даже чувствует себя важным человеком: за его паршивую копеечку сражается столько взрослых теток. Но соблазн велик. Ему хочется именно квасу… И вообще, что эти чужие тетки вмешиваются в его дела? Новые тетушки с наставлениями на его голову! Чего ему пить, чего не пить…

Отстаньте!

Файвка вырывается из их хищных пальцев и подходит к столику кацапа.

Файвкин чуткий нос ощущает новый непривычный запах перебродившего хлеба и свежего сладковатого солода. Кисло-сладкое перемешано в этом запахе с резкими ароматами сельтерской и пива… Ох, вкус, должно быть, чудо из чудес. Одним словом, райский!

Файвка колеблется с минуту. Смущается, потом собирается с духом и спрашивает дрожащим голосом, сколько стоит кружка.

— Копеечку! Маладой человек-с, — отвечает кацап громко, с настоящим русским произношением, с открытым «а», почти как учитель Гершка-умник.

Этот «маладой человек-с» окончательно очаровывает Файвку. Какая свежесть, какое веселье, как с ним могут сравниться заморенные еврейки со своей сельтерской?

— Давай! — еле выговаривает Файвка и от предвкушения сглатывает слюну.

Пробка стреляет, и в высокой кружке с ручкой пенится коричневый напиток. Файвке не терпится поднести ее к пересохшим губам. Он даже забывает произнести благословение и сразу чувствует густой хлебный вкус и бурлящую прохладу. Кисло-сладко и щиплет язык. В нос ударяет приятная крепость.

Но торговки сельтерской затаили на Файвку злобу: кваса они ему не простят. Желчь кипит в них из-за потерянного копеечного заработка.

Файвка еще не выпил и трети кружки, а на его вспотевшую голову уже льется целое помойное ведро злословия и колкостей:

— Ай да мальчик!

— Квасу ему, видите ли, захотелось…

— Трефнятина…

— Трефная глотка!

— Чревоугодник!

— Это чей парнишка?

— Ури Косого.

— Хедер прогуливает!

— Папе все будет рассказано…

— Погоди, погоди!

Файвка отрывается от кружки. Квас встал ему поперек горла, он закашлялся. Такого злословия со стороны торговок Файвка не ожидал. Если бы не смущение, он бы оставил кружку недопитой и убежал. Но это же стыд и срам перед веселым кацапом в красной рубашке. И Файвка, точно бесстыдник какой, кричит разозлившимся теткам:

— А вас никто не спрашивает!

И принимается допивать квас с преувеличенным азартом, глотая всю горечь своего положения. Но у гойского кваса нет уже прежнего вкуса, он смешался с ядом ненависти и не лезет в горло.

Как бы там ни было, Файвка допивает огромную кружку, вытирает с губ кислую пену и запускает руку в карман. Шарит… и лицо у него вытягивается!

Нет копеечки!

Он ищет в другом кармане, хотя прекрасно знает, что никогда не кладет деньги в левый карман штанов. Ищи вчерашнего дня! Нет!..

А? Нету? Нету!

Файвка краснеет, бледнеет, на лбу выступает холодный пот. Караул, где же несколько копеек? Как в воду канули!.. Караул, но они же должны быть здесь!

Уже отчаявшись, Файвка шарит в карманах, как слепой в дырявой суме… как тот обворованный мужик у монопольки… Только что Файвка посмеялся над другим, вот Бог его и наказал. Коли б ты ховав, як я ховав!.. — крутится в голове у смешавшегося Файвки. Ему хочется и плакать, и смеяться… А трясущиеся руки все ищут. Неужели его обокрали?.. Но тут он глядит на свои штаны и застывает как вкопанный.

Руки перестают искать. Нечего искать.

Файвка вспоминает, что с утра, перед тем как идти в хедер, он из-за ярмарки надел старые штаны, а его несколько копеек остались в новых. Они висят теперь дома на стене. Вот ведь несчастье!

Квасник видит, что с его девятилетним клиентом что-то не в порядке, что он слишком долго роется в карманах. Все дружелюбие сходит с его широкого лица, и Файвка слышит резкие фоняцкие слова:

— Копеечку, маладой человек-с!

Вроде те же самые слова, что и раньше, но уже с совсем иным значением. Странное дело!.. А тут еще злословят противные торговки сельтерской, шипят, как гадюки, из-за своих медных сифонов: