Гарольд Роббинс - Хищники

— Ты обратил внимание на подпись? Морис вновь взглянул на письмо и вскинул глаза на Жан-Пьера.

— Оно подписано руководителем комиссии по переводу, одним из помощников президента Вильсона.

— Посмотри на фамилию, дедушка, — нетерпеливо бросил Жан-Пьер. — Элиша Барнетт. Он был директором моей первой школы в Канаде, а в Бостоне я жил в его семье.

— А американская девушка? Она его сестра?

— Но в Париж он приедет один, без нее. Морис пристально взглянул на внука.

— У тебя был роман с этим мужчиной? — с любопытством спросил он.

— — Скорее нет, чем да, дедушка. У него хватало друзей постарше.

— Что значит — скорее нет, чем да?

— Мы играли, — ответил Жан-Пьер. — Я мастурбировал его, а иногда вставлял пальцы в его анус.

— У тебя был роман с его сестрой? Девушкой, с которой ты переписываешься?

— Нет, дедушка. — Жан-Пьер улыбнулся. — Мы были близкими друзьями, и я думаю, она пыталась выяснить, соблазнил ли меня Элиша.

— Она не пыталась соблазнить тебя сама? Жан-Пьер рассмеялся.

— Нет. Она на пять лет старше меня, а кроме того, ей всегда нравились крепкие, занимающиеся спортом американские парни.

В библиотеке появился Жак.

— Так кто у нас занимается спортом?

— Американские парни, — ответил Жан-Пьер, протягивая отцу письмо. — Мне предложили работу в Лиге Наций на время Парижской сессии.

Жак прочитал письмо и поднял глаза на сына.

— Но это письмо от американской делегации.

— Оно подписано бывшим директором моей школы, в семье которого я жил в Штатах. Он предлагает мне должность переводчика.

Жак повернулся к отцу.

— Мне это не нравится. Жан-Пьер — француз, а не американец. Не следует ему работать на них. Морис покачал головой.

— Жак, ты сам говорил, что Жан-Пьер должен стать бизнесменом, известным не только во Франции, но и во всем мире. Если его не будут знать в Соединенных Штатах, то не узнают нигде.

— Но я не понимаю, какой прок ему от работы в Лиги Наций.

— А ты подумай, Жак. Вспомни, как ты смеялся, когда несколько лет назад американцы начали продавать в Европе «кока-колу». Помнишь, я хотел, чтобы ты заключил контракт на поставки «кока-колы» во Францию. И что происходит теперь? «Кока-кола» — любимый напиток молодежи и по популярности уступает только пиву.

Жак покачал головой.

— Все равно не могу понять, чем его участие в сессии Лиги Наций поможет нашему бизнесу.

— Следующим рынком, на который мы выйдем, станет Америка, — уверенно заявил Морис. — Может, не в мое время, может, не в твое, но уж точно при Жан-Пьере. Став хозяином «Плескассье», он обязательно будет продавать нашу воду в Соединенных Штатах. И сегодня, работая с американской делегацией, он может завязать знакомства, которые очень пригодятся ему в будущем, когда «плескассье» будет пользоваться спросом во всем мире.

Жак повернулся к сыну.

— А что думаешь ты?

— Я бы хотел поработать в Лиге Наций.

— Ты влюблен в своего бывшего директора? Жан-Пьер рассмеялся.

— Я слишком молод, чтобы влюбляться.

В своем парижском кабинете Жак откинулся на спинку обтянутого кожей кресла, стоящего у старинного резного стола. Он попросил секретаря соединить его с отцом, который находился на вилле в Каннах. Восемь месяцев назад Жаку с трудом удалось убедить Мориса уехать на Лазурный берег, подальше от деловых проблем и промозглой парижской зимы. В конце концов ему уже стукнуло восемьдесят шесть. И пусть голова у него оставалась такой же ясной, как и прежде, он мог переложить всю текущую работу на плечи сына, учитывая те сложности, что привнесла в деловую жизнь война.

Трубку снял дворецкий.

— Вилла «Плескассье».

— Уго, я могу поговорить с отцом?

— Месье Жак, я очень сожалею, но месье Морис почивает.

— Тебя не затруднит попросить его позвонить мне, когда он проснется? Через несколько минут я ухожу с работы. Пусть позвонит мне домой.

— Конечно, месье Жак, — вежливо ответил дворецкий.

— Благодарю. — Жак положил трубку. Нажав кнопку вызова секретарши, он встал, чтобы взять пальто. В кабинет вошла секретарша.

— Месье?

— Я еду домой. Если позвонит Жан-Пьер, попросите, чтобы перезвонил мне туда. Скажите ему, что к обеду приедет месье Вейль, банкир.

— Да, месье. — Она помогла ему надеть пальто, открыла дверь.

Лимузин уже ждал у подъезда административного здания «Плескассье» на Елисейских полях Робер, шофер, стоял у открытой дверцы «ситроена».

Жак молча сел на заднее сиденье и быстро раскрыл дневной выпуск газеты, купленный Робером. Новости не радовали. В этот день, третьего июля, немецкая авиация ожесточенно бомбила английский экспедиционный корпус и французскую армию, пытавшихся переправиться через Ла-Манш. Сообщалось также, что генерал де Голль взял на себя командование французскими войсками, находящимися в Англии, объединив их в армию Свободной Франции.

Жак задумчиво наблюдал, как Робер крутит ручку, заводя мотор. Он не доверял более современным электрическим стартерам. Они постоянно ломались и быстро выходили из строя. Жак вздрогнул, когда дверца автомобиля внезапно открылась.

Жан-Пьер рассмеялся, взглянув на изумленное лицо отца.

— Я француз, папа. Не бош. Жак рассердился.

— Почему ты здесь в столь ранний час? Я думал, ты еще в штабе.

Жан-Пьер указал на новенькие звезды на своих погонах.

— Меня только что произвели в капитаны.

— И кто же произвел тебя в капитаны? — спросил Жак. — В штабе начальства нет. — Он указал на газетный заголовок. — Маршал Петен ведет с немцами переговоры о заключении перемирия.

— Приказ подписал генерал де Голль.

— Как он мог что-то подписать? Он уже улетел в Англию.

— Он попросил меня присоединиться к его армии. Хочет, чтобы я работал в управлении разведки. Он видел, как я говорю с англичанами и американцами. Мое знание языка произвело на него впечатление.

— Американцы не участвуют в войне.

— Де Голль говорит, что это лишь вопрос времени, — ответил Жан-Пьер. — Вечером я вылетаю в Лондон.

— Никуда ты не вылетаешь. Я запрещаю, — отрезал Жак. — Я твой отец, и я не разрешаю тебе покидать Париж.

И тут Жак впервые услышал злые нотки в голосе сына. Прежде чем ответить, тот поймал взгляд отца.

— Можешь не сотрясать воздух. Мне тридцать семь, я уже не тот ребенок, которого ты отправил в Канаду.

Жак смотрел на сына.

— Я же тебя люблю и не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.

— И я люблю тебя, отец. Все будет хорошо. Не волнуйся.

Они обнялись. Первым нарушил тишину Жан-Пьер.

— Я должен идти своим путем. Англичане присылают транспортный самолет, чтобы вывезти в Англию мою группу.

Морис проснулся в половине шестого. Повернулся на бок и нажал кнопку на прикроватном столике, вызывая дворецкого. Не успел он сесть, подложив под спину подушки, как дворецкий принес чай.