Гарольд Роббинс - Искатели приключений

Они прошли через стальную дверь и свернули по коридору направо. Ни о чем не спрашивая, он вошел в комнату надзирателя.

Дородный старший сержант бросил на него свирепый взгляд.

— Это последний?

— Да.

— Хорошо.

Лицо сержанта было холодным и невыразительным. Он сверился с лежащим на столе листом бумаги.

— Заключенный номер десять тысяч шестьсот четырнадцать, известный под именем Хосе Монтес?

— Да, — промычал он.

Сержант подтолкнул ему бумагу.

— Распишись вот здесь.

Он попытался взять ручку, но пальцы правой руки ему не подчинились. Он вопросительно посмотрел на сидевшего за столом.

— Поставь крест левой рукой. Писать, похоже, ты все равно не сможешь.

Хосе молча взял ручку левой рукой, поставил внизу страницы крест. Сержант поднес лист к глазам, внимательно изучил еще раз текст и крест, затем значительно кивнул головой и прочистил горло:

— В соответствии с желанием президента и благодаря его бесконечной доброте, а также по случаю приема нашей страны в Организацию Объединенных Наций объявлена амнистия, и ты освобождаешься от ответственности за свои политические преступления. Тебя освобождают под честное слово, и ты только что скрепил его своей подписью в знак обещания, что будешь верен оказавшему тебе такое снисхождение правительству. Подписав эту бумагу, ты тем самым поклялся, что никогда не выступишь против правительства. В противном случае наказанием тебе будет смерть.

Сержант посмотрел на охранника.

— Проводи его до ворот.

Хосе продолжал стоять неподвижно, ничего не соображая. Его подтолкнули к двери. Тогда только до него начало доходить — его освобождали.

— Спасибо, ваше превосходительство. — В глазах его стояли слезы, он попытался сморгнуть их. — Благодарю вас.

Охранник толкнул его к выходу. По коридору Хосе вышел в просторный тюремный двор. Солнце больно ударило по глазам, и тогда он вспомнил о шляпе, которую держал в руке. Он натянул ее почти до самых бровей, чтобы поля прикрыли глаза от солнечных лучей.

Они пересекли двор и остановились у массивных металлических ворот.

— Это последний! — прокричал охранник часовому, стоявшему на вышке.

— Пора бы уже. Не так-то просто управляться с этими долбаными железяками.

Медленно и со страшным скрежетом ворота поползли вверх. Хосе стоял и смотрел, но даже когда между ним и улицей не осталось никакой преграды, он не двинулся с места.

Охраннику вновь пришлось толкнуть его.

— Давай!

Он обернулся и посмотрел на солдата.

Тот рассмеялся.

— Он не хочет уходить от нас! Ему здесь понравилось! — прокричал охранник часовому на вышке.

Тот захохотал. Охранник дал Хосе очередной пинок, выбросивший его за ворота.

— Убирайся! Мне что, гнать тебя, что ли? Оказавшись за пределами тюрьмы, Хосе опять уставился на ворота — они не спеша опускались. Нижняя рама с клацаньем вошла в паз, а он все стоял и смотрел.

— Убирайся! — прокричал ему охранник. — Давай! — он угрожающе потряс карабином.

Хосе повернулся и, неловка переставляя ноги, бросился бежать. Движения его сделались отчаянными и оттого еще более неуклюжими. Его вдруг стал душить страх: а вдруг ему выстрелят в спину? Но сзади раздавался только хохот. Он бежал до тех пор, пока смех не смолк в его ушах, пока легкие не отказались вдыхать и выдыхать воздух. Окончательно выбившись из сил, он нырнул в тень какого-то дома, с разбегу припав к прохладному камню. Он прикрыл глаза и расслабил мышцы. Через несколько минут, поднявшись, заставил себя идти дальше.

В городе царила праздничная атмосфера. Повсюду раскачивались флаги. Государственные флаги Кортегуа и ООН висели бок о бок. Из каждого окна с портрета на него смотрел президент, улыбающийся и сверкающий в своей увешанной орденами и медалями форме. Но никакой радости Хосе не испытывал. Его просто несла с собою толпа. Очень скоро она вынесла его на широкую площадь в центре города прямо напротив президентского дворца.

Вдруг вокруг все разом закричали что-то. Он поднял голову и почувствовал, как его начинает трясти холодный озноб. Рот искривился от горького вкуса ненависти.

Вот они двое — стоят прямо перед ним. Президент со сверкающими на солнце побрякушками и его шлюха-дочь с чудесными золотистыми волосами. Рядом с ними Хосе увидел незнакомого мужчину: это был негр, одетый почему-то в европейский костюм. А сбоку от незнакомца улыбался ветреный жених Ампаро, чувствуя себя еще не совсем ловко в новенькой с иголочки полковничьей форме.

Все-таки мне нужно было убить их тогда, с горечью подумал Хосе. Будь у меня сейчас оружие... но даже и в этом случае — что бы я выиграл? Если я не смог удержать ручку, что говорить о пистолете. А ведь нужно еще прицелиться, а потом нажать курок...

Он развернулся и стал выбираться из толпы. Ничего, когда-нибудь он все же убьет их. Научится пользоваться левой рукой. Писать. И стрелять из пистолета. Но прежде нужно попасть домой, в горы. Там он найдет свое убежище, где сможет отдохнуть и восстановить силы. Там он найдет друзей и соратников.

Сердце его вдруг зашлось от холода, наверное, они уже узнали о его предательстве, о том, что он выкрикивал их имена в те мгновения, когда его зажатые в тисках пальцы хрустели. Он пытался молчать, стиснув зубы, но боль заставляла его говорить и говорить.

Он остановился, прислонился к стене, тело его сотрясала дрожь, однако ему удалось довольно быстро справиться с собой. Едва ли о его предательстве известно: все они уже должны быть мертвы. А если кто-то и остался в живых, его не выпустят из тюрьмы.

Медленным шагом он пошел дальше. Приятное чувство облегчения охватило его. Как хорошо, если все они уже мертвы! Тогда никто ни о чем не узнает, и у него появится еще один шанс. Уж больше он его не упустит.

Два солдата у дверей молодцевато отдали честь, когда Дакс вышел из здания, которое занимал в Токио штаб американских войск. Он ответил им небрежным жестом и стал медленно спускаться по ступеням. Мимо пробежал мальчишка с толстой пачкой газет: «Старс энд страйпс», последний выпуск! Новые бои в Корее!"

Дакс стоял на тротуаре и через шумную улицу смотрел на видневшийся чуть в отдалении императорский дворец. Откуда-то сбоку подошел Котяра.

— Едем домой? — спросил он.

С отсутствующим видом Дакс кивнул, не сводя взгляда с дворца.

— Едем домой. Больше мы им не нужны.

— А мы и не были им нужны. Мы им только мешали, если уж на то пошло.

— Президент обещал им предоставить наш батальон. Если бы он сдержал слово, возможно...

— Президент много чего обещает. Война в Корее теперь уже идет к концу, и новый американский президент быстренько подпишет мир, так что нашим так и не придется понюхать пороху.