Гарольд Роббинс - Искатели приключений

— Но если там солдаты, это опасно.

— Еще опасней для нас, если мы вернемся домой без мяса, — ответил Мануэле.

— Это точно, — согласно кивнул Котяра. — Им это не понравится.

— Совершенно не понравится, — добавил Сантьяго. — Они ведь голодные.

Мануэло и Котяра удивленно уставились на него. Индеец вообще редко раскрывал рот.

Мануэло повернулся к Котяре.

— Пойдешь ты.

— Я? — воскликнул Котяра. — А почему?

— Ты раньше бывал в этой долине, а мы нет. Кому же идти, как не тебе?

— Но я был там всего один день, — запротестовал Котяра и кивнул в мою сторону. — А потом генерал отослал меня с ним в горы. Мануэло посмотрел на меня.

— Ты помнишь долину?

— Да.

— Далеко отсюда ваша гасиенда?

— На лошади часа полтора.

— А пешком? Лошадь привлечет внимание.

— Часа три, может, четыре. Мануэло уже все решил для себя.

— Возьмешь с собой мальчишку. Он покажет тебе дорогу.

— И все-таки нам придется взять себе лошадей, — проворчал Котяра. — Ты же знаешь, как мне тяжело идти пешком. А кроме того, у меня такое чувство, что там небезопасно. Нас могут убить.

Мануэло поднялся.

— В таком случае лошади вам вообще не понадобятся, — решительно заключил он. — Отправляйтесь. Котяра уже поднялся и потянулся за ружьем.

— Оставь ружье, — сердито сказал Мануэло. — Спрячь под рубашку пистолет. Если встретишь кого-нибудь по дороге — ты просто бедный крестьянин, направляющийся с сыном в Бандайу. А если тебя увидят с ружьем, то сначала пристрелят, а уж потом станут задавать вопросы.

Видно было, что Котяра не испытывает радости.

— Сколько вы будете ждать нас? Мануэло посмотрел на него, подсчитывая в уме, потом взглянул на солнце и снова на Котяру.

— Сейчас примерно восемь. Если парень прав, то до гасиенды вы доберетесь к полудню. Мы будем ждать вас до заката. Если вы не вернетесь к этому времени, мы отправимся домой.

Котяра молча посмотрел на Мануэло — каждый понимал, о чем думает другой. На месте Котяры Мануэло вел бы себя точно так же. Таковы были правила их жизни.

Котяра повернулся ко мне.

— Пошли, парень. Похоже, что отводить тебя домой уже стало моей обязанностью.

— Эти яйца покарают меня, — послышался с дерева крик младшего Сантьяго, похожий на стон. Котяра задрал голову и широко улыбнулся.

— Бедняга! — крикнул он. — Так, может, предпочтешь прогуляться вместе с нами?

Солнце стояло почти в зените, когда мы, скрываясь в зарослях сахарного тростника, подобрались к дороге возле нашего дома. Сарай и кухня сгорели дотла. В лицо мне пахнуло жаром тлеющих бревен, живот свело болью.

— Они могут быть еще где-то рядом, — сказал Котяра.

Я посмотрел на него, как будто видел впервые.

— Они сожгли мой дом.

Котяра не ответил. Прищурившись, он вглядывался в пустынную дорогу. Потом посмотрел на меня.

— Поэтому твой отец и отослал тебя в горы, — угрюмо сказал он.

— Если бы он знал, то оставил бы меня, — запальчиво воскликнул я. — Я бы не позволил им сжечь гасиенду!

— Они бы сожгли тебя вместе с гасиендой, — бросил Котяра и поднялся. — Пошли. Может, что-нибудь выясним.

Я отправился за ним через дорогу. Примерно на половине пути к дому мы наткнулись на труп, лежавший лицом в пыли. Котяра перевернул его, осмотрел и сплюнул.

— Крестьянин, — презрительно сказал он.

Я узнал его. Это был старик Сордес, который работал в саду и ухаживал за цветами. Я сказал об этом Котяре.

Он снова сплюнул.

— Оно и к лучшему, старик все равно остался бы без работы.

Мы подошли к дому. Террасы не было, как будто она провалилась в погреб. Жар от пожара чувствовался теперь сильнее.

Котяра пнул ногой бревно, оно свалилось в погреб, и оттуда вырвался язык пламени.

Мы обошли дом.

— В погребе мог кто-то остаться, — сказал я.

— Если так, то они уже изжарились.

Подойдя к деревьям, росшим между домом и сараем, мы увидели двух женщин. Они были привязаны к дереву спиной к спине и смотрели на нас невидящими глазами. Одну из них я узнал, это была наша кухарка Сара, а другую я никогда раньше не видел.

Они были полностью обнаженными, и тела их были покрыты множеством мелких порезов, в которых запеклась кровь. По ним уже ползали муравьи.

— Это Сара, — сказал я. — Та самая, что собирала меня в дорогу.

Котяра посмотрел на нее.

— Индианка?

Я кивнул, закрыл глаза и вспомнил, как она кормила меня завтраком в то последнее утро моего пребывания дома. Я открыл глаза.

— Почему они просто не изнасиловали ее и не убили? — спросил я. — Зачем они мучили ее?

— Солдаты! — Котяра снова сплюнул. — Они еще хуже нас.

— Но почему они пытали ее? — снова повторил я свой вопрос.

— Они думали, что она им что-нибудь скажет. — Котяра направился назад к зарослям тростника. — Пошли. Здесь нам делать нечего, надо возвращаться.

Мы уже подошли к дороге, как он внезапно схватил меня за руку.

— Тебя зовут Хуан, — быстро прошептал он. — Помалкивай, говорить буду я.

Я не понял, о чем он, пока не увидел шестерых солдат в красно-синей форме, внезапно появившихся перед нами. Ружья их были направлены прямо на нас.

Котяра снял шляпу, на лице его появилась подобострастная улыбка.

— Мы бедные крестьяне, пришли с сыном в Бандайу в поисках работы, — забормотал он.

Молоденький лейтенант посмотрел на него.

— А что вы делаете здесь?

— Да вот увидели дым и подумали...

— Подумали, что сможете чем-нибудь поживиться, — оборвал его лейтенант.

— Нет, ваша светлость, — обиженно запротестовал Котяра. — Мы подумали, что сможем помочь. Мы не знали, что здесь военные.

Лейтенант посмотрел на меня.

— Сколько лет мальчишке?

— Моему сыну Хуану почти двенадцать, ваша светлость.

— Мы ищем восьмилетнего мальчишку, — сказал лейтенант. — Сына этого бандита Ксеноса.

— Откуда же нам его знать? — быстро ответил Котяра.

Лейтенант снова посмотрел на меня с явным недоверием.

— Он такой же смуглый, как и твой сын.

— Стань прямо, Хуан! — Котяра повернулся к солдатам. — Видите, какой высокий мой Хуан? Разве восьмилетний мальчишка может быть таким высоким?

Лейтенант продолжал внимательно разглядывать меня.

— Сколько тебе лет, мальчик? — внезапно спросил он.

— Почти двенадцать, сеньор.

— А почему у тебя такая темная кожа? Я не понял, что лейтенант имел в виду, и посмотрел на Котяру.

— Его мать...

— Я спрашиваю мальчишку, — оборвал Котяру лейтенант.

Я перевел дыхание.

— Моя мама негритянка.

Я почувствовал, как Котяра облегченно вздохнул. Лейтенант задал мне очередной вопрос.

— Где ты живешь?

— Там, сеньор, — я показал рукой в направлении гор.

— Мальчишка слишком хорошо говорит для крестьянина, — сказал лейтенант.