Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т. 17. Лурд

Госпожа Венсен не решалась перейти со своей драгоценной ношей через это волнующееся море. Порою вокруг нее раздавался смех. «Ах, какая грязь!» — говорил кто-то, и люди, подбирая полы, шли дальше. Понемногу двор опустел, и г-жа Венсен двинулась в путь. Какой ужас, если она поскользнется в темноте и упадет в лужу! Выйдя на спускавшуюся под гору дорогу, г-жа Венсен заметила группу местных жительниц, поджидавших приезжих, чтобы предложить им по умеренным ценам комнаты с постелью и столом.

— Сударыня, — обратилась она к одной старушке, — скажите, пожалуйста, как пройти к Гроту?

Женщина, не отвечая на вопрос, предложила недорогую комнату:

— Все переполнено, вы ничего не найдете в гостиницах… Перекусить вам, пожалуй, удастся, но уж где там переночевать, и не ищите.

Есть, спать! Ах, боже мой, да разве г-жа Венсен думала об этом, ведь после всех издержек у нее осталось тридцать су в кармане!

— Как пройти к Гроту, сударыня?

Среди женщин, искавших клиентов, стояла высокая полная девушка, с виду похожая на служанку из богатого дома, очень чистенькая, с выхоленными руками. Она тихонько пожала плечами. Увидя проходившего мимо широкоплечего румяного священника, она бросилась за ним, предложила меблированную комнату и, продолжая идти рядом, стала нашептывать ему что-то на ухо.

— Идите по этой дороге, — сказала г-же Венсен другая девушка, сжалившись над нею, — потом сверните направо, так и дойдете до Грота.

На вокзальной платформе по-прежнему продолжалась толкотня. Паломники и больные, которые в состоянии были ходить, постепенно освобождали перрон, но с тяжелобольными было труднее, — требовалось немало усилий, чтобы высадить их из вагона и увезти. Растерянные санитары бегали со своими носилками и тележками, не зная, с какого конца взяться за дело.

Берто в сопровождении Жерара шел по перрону, жестикулируя на ходу, как вдруг заметил двух дам и молоденькую девушку; они стояли возле фонаря и, казалось, кого-то ждали. Он узнал Раймонду и быстрым движением руки остановил своего спутника.

— Ах, как я рад вас видеть, мадемуазель! Надеюсь, ваша матушка здорова и вы добрались благополучно?

И, но дожидаясь ответа, продолжал:

— Мой двоюродный брат, господин Жерар де Пейрелонг.

Раймонда внимательно оглядела молодого человека своими светлыми, улыбающимися глазами.

— О, я уже имела удовольствие познакомиться с господином Жераром. Мы уже встречались в Лурде.

Жерар, считая, что его двоюродный брат слишком круто повел дело, и твердо решив не брать на себя никаких обязательств, удовольствовался весьма учтивым поклоном.

— Мы ждем маму, — продолжала Раймонда. — Она очень занята, у нее тяжелые больные.

Белокурая хорошенькая г-жа Дезаньо воскликнула, что г-жа де Жонкьер сама виновата: зачем она отказалась от их услуг? От нетерпения г-же Дезаньо не стоялось на месте, она горела желанием быть полезной; а молчаливая г-жа Вольмар, стараясь быть незаметной, вглядывалась в темноту своими чудесными сверкающими, подернутыми поволокой глазами, точно искала кого-то.

В это время толпа заколыхалась. Г-жу Дьелафе выносили из купе первого класса, и г-жа Дезаньо не могла удержаться от восклицания:

— Ах, бедняжка!

Действительно, это было грустное зрелище: молодая женщина, худая, как скелет, лежала в своем ящике, словно в гробу, утопая в роскошных кружевах, и терпеливо ждала, когда ее унесут. Ее муж и сестра, изысканно одетые, печально стояли рядом, а слуга тем временем побежал с чемоданами во двор узнать, приехала ли за ними большая коляска, заказанная по телеграфу. Аббат Жюден также находился при больной, и, когда двое мужчин подняли ее, он нагнулся, сказал ей: «До свиданья!» — и произнес несколько ободряющих слов, которых она даже не расслышала. Затем добавил, обращаясь к Берто, с которым был знаком.

— Несчастные! Если бы они могли купить ей выздоровление! Я сказал им, что самое бесценное золото — это горячая молитва святой деве; надеюсь, что и я достаточно помолился, чтобы тронуть всевышнего… Они привезли роскошный подарок для собора — золотой фонарь, осыпанный драгоценными камнями, настоящий шедевр… Да соблаговолит улыбнуться им непорочная дева!

В Лурд привозили множество даров; среди огромных букетов особое внимание привлекал тройной венок из роз на деревянной подставке. Старый священник пояснил своему собеседнику, что ему должны передать хоругвь, дар красивой г-жи Жуссер, сестры г-жи Дьелафе, поэтому он задерживается на вокзале.

В эту минуту появилась г-жа де Жонкьер; увидев Берто и Жерара, она подозвала их жестом:

— Прошу вас, господа, зайдите вот в этот вагон. Мне нужна мужская помощь: здесь трое или четверо больных, которых необходимо вынести… Я в отчаянии, одной мне никак не справиться.

Жерар, раскланявшись с Раймондой, уже бежал к вагону, а Берто посоветовал г-же Жонкьер уехать, уверяя, что ей нет нужды здесь оставаться — он все берет на себя и через каких-нибудь три четверти часа ее больные будут доставлены на место, в больницу. Она согласилась и наняла коляску вместе с Раймондой и г-жой Дезаньо. В последний момент исчезла г-жа Вольмар. Она подошла к какому-то незнакомцу, очевидно, чтобы о чем-то его спросить. Впрочем, они встретятся с ней в больнице.

Берто подошел к Жерару в тот момент, когда молодой человек с помощью двух товарищей старался вынести из вагона г-на Сабатье. Это была нелегкая задача, потому что больной был очень грузен и, казалось, не пройдет в дверь купе. Однако раньше ведь его внесли! Два санитара вошли с другой стороны, и наконец больного удалось положить на перрон. Занимался бледный день, и платформа, куда выгружался походный госпиталь, представляла в этом сером свете особенно жалкое зрелище. Гривотта без сознания лежала на тюфяке, — за ней должны были прийти санитары, — а г-жу Ветю пришлось посадить под газовым фонарем: у нее поднялись такие боли, что она кричала при малейшем прикосновении. Санитары в перчатках с трудом везли на своих маленьких тележках омерзительно грязных женщин со старыми кошелками в ногах; другие не могли вытащить из толчеи носилки, на которых, вытянувшись, лежали неподвижно больные с тоскующими глазами; убогим и калекам как-то удавалось пробираться к выходу; молодой хромой священник ковылял рядом с маленьким мальчиком на костылях, одноногим и горбатым, похожим на гнома. Кучка людей обступила согнутого вдвое паралитика, которого пришлось нести на стуле, — голова и ноги его свешивались вниз.

Но совершенное смятение овладело толпой, когда начальник станции, бросившись вперед, закричал:

— Подходит экспресс из Байонны… Скорей! Скорей! Осталось три минуты.

Отец Фуркад, возвышавшийся над толпой, стоял, опираясь на руку доктора Бонами, и весело подбадривал тяжелобольных; он подозвал жестом Берто и сказал: