Чарльз Диккенс - Горацио Спаркинс

— Весьма справедливо, сказалъ мистеръ Малдертонъ:- весьма справедливо.

— Намъ извѣстно, что мы существуемъ и дышимъ воздухомъ, которыя окружаетъ васъ, продолжалъ Гораціо: — что каждый изъ насъ имѣетъ свои недостатки и желанія, свои лишенія и прихоти….

— Конечно, конечно, сказалъ мастеръ Фредерикъ Малдертонъ, съ глубокомысленнымъ видомъ.

— Я говорю, вамъ извѣстно, что мы существуемъ, повторилъ Гораціо, возвышая свои голосъ: — и потомъ существованіе наше вдругъ прекращается; мы достигаемъ конца нашей учености; достигаемъ причины вашихъ душевныхъ стремленій; достигаемъ конца концовъ. Что же еще болѣе извѣстно вамъ?

— Ничего, отвѣчалъ мистеръ Фредерикъ, и въ этомъ отношеніи никто другой не нашелся бы лучше отвѣтить.

Въ свою очередь и Томъ хотѣлъ возразить что-то, но, къ счастію для своей репутаціи, онъ встрѣтился съ суровыми взорами родителя и отступилъ какъ школьникъ, уличенный въ воровствѣ.

— Клянусь честью, говорилъ мистеръ Малдертонъ старшій, возвращаясь вмѣстѣ съ прочими домой: — что мистеръ Спаркинсъ удивительный молодой человѣкъ! Какая изумительная ученость! какія необыкновенныя свѣдѣнія! и какой отличный у него способъ изъясняться!

— Мнѣ кажется, что это кто нибудь переодѣтый, сказала миссъ Маріанна. — Какъ очаровательно романтиченъ онъ!

— Онъ говоритъ очень громко и пріятно, робко замѣтилъ Томъ: — но и рѣшительно не понимаю, что онъ выражаетъ своими словами.

— Я почти начинаю отчаиваться въ твоихъ понятіяхъ, Томъ! сказалъ отецъ, который, благодаря разговору съ мистеромъ Гораціо Спаркинсомъ, очень много просвѣтился.

— Мнѣ чрезвычайно удивительно, Томъ, сказала миссъ Тереза: — что въ теченіе вечера ты какъ будто нарочно старался быть смѣшнымъ.

— Безъ сомнѣнія…. конечно! закричали всѣ въ одинъ голосъ, и несчастный Томъ съежился и замолчалъ.

Въ тотъ вечеръ мистеръ и мистриссъ Малдертоны держали длинный разговоръ касательно блестящихъ надеждъ и будущаго благополучія своей дочери. Миссъ Тереза отправилась въ постель, размышляя о томъ, что въ случаѣ если она приметъ вмѣстѣ съ бракомъ высокій титулъ, то будетъ ли прилично продолжать знакомство съ ея теперешними подругами, — и въ теченіе цѣлой ночи ея свились переодѣтые нобльмены, великолѣпные балы, страусовые перья, свадебные подарки и Гораціо Спаркинсъ.

Съ наступленіемъ воскресенья все вниманіе мистриссъ Малдертонъ и ея дочерей занято было въ теченіе цѣлаго утра разрѣшеніемъ догадокъ касательно экипажа, въ которомъ нетерпѣливо ожидаемый Гораціо Спаркинсъ пріѣдетъ: возьметъ ли онъ кабріолетъ? не оказываетъ ли онъ особеннаго покровительства дилижансамъ? или не вздумаетъ ли пріѣхать верхомъ?

— Клянусь тебѣ, душа моя, предосадная будетъ вещь, если этотъ вульгарный брать твой вздумаетъ сегодня навязаться къ вамъ на обѣдъ, сказалъ мистеръ Малдертонъ своей женѣ. — По случаю пріѣзда мистера Спаркинса, я нарочно кромѣ Фламвела никого не приглашалъ. Подумать только, что братъ твой — лавочникъ — о! это невыносимо. Я не хочу слышать, чтобы онъ упомянулъ передъ нашимъ новымъ гостемъ о своея лавкѣ…. нѣтъ, нѣтъ, ни за тысячу фунтовъ! Все бы еще ничего, еслибъ только у него достало смысла скрывать позоръ, которыя онъ наноситъ всей нашей фамиліи; но онъ адски любитъ говорить про свое ремесло и непремѣнно добиться до того, чтобы узнали, что онъ такой.

Мистеръ Джакобъ Бартонъ, про котораго шла рѣчь, былъ зажиточный лавочникъ, до такой степени необразованъ и до такой степени простъ, что дѣйствительно, не краснѣя, признавался въ своемъ ремеслѣ. Онъ пріобрѣлъ состояніе этимъ ремесломъ и вовсе не считалъ его неприличнымъ.

— Ахъ, Фламвелъ, мой другъ, какъ ты поживаешь? сказалъ мистеръ Малдертонъ, въ то время, какъ невысокій джентльменъ, въ зеленыхъ очкахъ, вошелъ въ гостиную. — Получилъ ли ты мою записку?

— Получилъ, и, какъ видите, вслѣдствіе вашей записки, я передъ вами на лицо.

— Ты вѣдь знаешь все и всякаго: но скажи-ка мнѣ, знаешь ли ты хоть по имени мистера Спаркинса?

Мистеръ Фламвелъ принадлежалъ къ разряду джентльменовъ съ весьма обширными свѣдѣніями, — джентльменовъ, которые случайно встрѣчаются въ обществѣ и показываютъ видъ, что знаютъ всѣхъ кого вамъ угодно, но которые, безъ всякаго сомнѣнія, не знаютъ никого и ничего. Въ домѣ Малдертона гдѣ всѣмъ разсказавъ о людяхъ высшаго общества вѣрили на-слово, Фламвелъ былъ первымъ фаворитомъ. Зная классъ народа, съ которымъ приходилось имѣть сношенія, онъ до безпредѣльности простиралъ права свои на знакомство со всѣми. Фламвелъ какъ-то особенно искусно умѣлъ высказывать ложь, соблюдая при подобныхъ случаяхъ видъ самоотверженія, какъ будто затѣмъ собственно, чтобъ его не сочли эгоистомъ.

— Нѣтъ, не скажу, чтобы мнѣ знакомо было это имя, возразилъ Фламвелъ тихимъ голосомъ и съ такимъ выраженіемъ, какъ будто дѣло было безпредѣльно важное. — Но при всемъ томъ, мнѣ кажется, что я знаю его. Скажите, онъ высокаго роста?

— Нѣтъ, средняго, сказала миссъ Террза.

— Съ черными волосами? спросилъ Фламвелъ, стараясь отгадать во что бы то ни стало.

— Да, у него черные волосы, подтвердила миссъ Тереза.

— Съ немного горбоватымъ носомъ?

— О, нѣтъ, сказала Тереза: — у него самый правильный римскій носъ!

— Ну да! вѣдь я и хотѣлъ сказать, что у него римскій носъ, подтвердилъ Фламвелъ. — И не правда ли, что онъ самый свѣтскій молодой человѣкъ?

— Правда ваша, правда.

— Съ весьма любезнымъ, привлекательнымъ обращеніемъ?

— О да, да! въ одинъ голосъ сказало все семейство. — Вы непремѣнно должны знать его.

— Я такъ и думалъ, что ты знаешь его! торжественно воскликнулъ мистеръ Малдертонъ. — Какъ же ты думаешь, кто онъ такой?

— Судя по вашему описанію, сказалъ Фламвелъ, углубляясь въ размышленія и понижая голосъ свой почти до шопота: — онъ имѣетъ удивительное сходство съ высокопочтеннѣйшимъ Огустусомъ-Фицъ-Эдвардомъ-Фицъ-Джономъ-Фицъ-Осборномъ. Это чрезвычайно талантливый молодой человѣкъ, но только немного эксцентриченъ. Весьма вѣроятно, что для какой нибудь цѣли онъ перемѣнилъ свое имя.

Сердце миссъ Терезы забило сильную тревогу. Могла ли она ожидать, чтобы это былъ высокопочтеннѣйшій Огусгусъ-Фицъ-Эдвардъ-Фицъ-Джонъ-Фицъ-Осборнъ! Какое чудное имя будетъ красоваться за двухъ лакированныхъ карточкахъ, связанныхъ вмѣстѣ бѣлой атласной ленточкой! «Высокопочтеннѣйшая мистриссъ Огустусъ-Фицъ-Эдвардъ-Фицъ-Джонъ-Фицъ-Осборнъ!» Мысль была восхитительная.

— Однако, безъ пяти минутъ пять часовъ, сказалъ мистеръ Maлдертонъ, взглянувъ на свои часы: — я не думаю, чтобы онъ~обманулъ насъ.

— А вотъ и онъ! воскликнула миссъ Тереза, въ то время, какъ кто-то сильно ударилъ два раза въ уличныя двери.

Каждый изъ присутствующихъ старался показать видъ (какъ и всегда это дѣлается при ожиданіи гостя), что вовсе не знаетъ о приближеніи ожидаемой особы.