Эдит Уортон - Эпоха невинности

Маркиза неодобрительно покачала головой:

— Не стоит над этим шутить, мистер Уинсетт. Откуда вы можете знать это? «Дух дышит, где хочет». [61] Евангелие от Иоанна, гл. 3.

— Да-да, где хочет! — громовым голосом подхватил доктор Карвер.

— Присядьте, мистер Арчер. Мы вчетвером прекрасно пообедали, и моя девочка поднялась наверх переодеться. Она спустится через минуту — она ждала вас. А мы тут восхищаемся этими прекрасными цветами, которые будут для нее сюрпризом, когда она появится.

Уинсетт не стал садиться.

— Боюсь, я должен идти. Пожалуйста, передайте мадам Оленской, что мы будем сожалеть, когда она переедет. Этот дом был в наших краях прекрасным оазисом.

— Но вас-то она не покинет. Поэзия и искусство для нее как воздух. Вы ведь пишете стихи, мистер Уинсетт?

— Нет, но я иногда читаю их, — сказал Уинсетт и, отвесив общий поклон, удалился.

— Весьма язвителен… un peu sauvage. [62] Слегка грубоват (фр.) . Но так остроумен! Как на ваш взгляд, доктор Карвер?

— Остроумие меня не интересует, — сурово сказал доктор Карвер.

— Ах, ах, не интересует! Он так безжалостен к нам, простым смертным, не правда ли, мистер Арчер? Но он живет одной лишь духовной жизнью; сейчас он мысленно готовит лекцию, которую будет читать у миссис Бленкер. Доктор Карвер, если у вас останется время перед Бленкерами, может быть, вы объясните мистеру Арчеру ваше изумительное открытие Прямого Контакта? Однако нет. Я вижу, что уже почти девять часов, и мы не вправе задерживать вас, когда у Бленкеров ждут ваших откровений.

Доктор Карвер выглядел слегка разочарованным этим неожиданным заключением, но, сверив свои массивные золотые часы с маленькими дорожными часами Оленской, он неохотно стал продвигаться к выходу.

— Мы еще увидимся, дорогой друг? — спросил он маркизу, которая отвечала с улыбкой:

— Как только подъедет карета Эллен, я присоединюсь к вам; надеюсь, лекция еще не начнется.

Доктор Карвер задумчиво посмотрел на Арчера:

— Возможно, молодой джентльмен заинтересуется моими опытами. Может быть, миссис Бленкер позволит вам захватить его с собой?

— О дорогой друг, если бы это было возможно, она была бы очень рада. Но я боюсь, моя Эллен сама имеет виды на мистера Арчера.

— Это весьма неудачно, — сказал доктор Карвер, — однако вот моя карточка. — Он вручил Арчеру карточку, на которой готическим шрифтом было написано:

Доктор Карвер откланялся, и миссис Мэнсон со вздохом, который мог с тем же успехом означать как сожаление, так и облегчение, снова пригласила Арчера сесть.

— Эллен сейчас сойдет вниз; но я так рада, что мы можем минуту посидеть в тишине перед ее приходом.

Арчер пробормотал, как он рад их встрече, и маркиза продолжала своим низким, с придыханием голосом:

— Я все знаю, дорогой мистер Арчер, — мое дитя рассказало мне о том, что вы сделали для нее. Ваш мудрый совет, ваша ободряющая твердость — слава Небесам, что еще не было поздно!

Арчер почувствовал себя неловко. Остался ли кто-нибудь, подумал он, кому мадам Оленская не рассказала о его участии в ее личных делах?

— Мадам Оленская преувеличивает, — сказал он. — Я просто дал ей юридический совет, поскольку она меня попросила об этом.

— Да, но, совершая это, вы были бессознательным орудием… каким современным словом мы называем Провидение, мистер Арчер? — вскричала маркиза, склонив голову набок и прикрыв глаза с таинственной значительностью. — Вы не знали в тот момент, что ко мне взывали — и через Атлантику мне был задан вопрос!

Она бросила взгляд через плечо, будто боясь, что их могут подслушать, и, придвинув ближе свой стул и прикрывая рот маленьким веером из слоновой кости, выдохнула:

— Сам граф обратился ко мне — бедный, глупый, сумасшедший Оленский, он просит вернуть ее на любых условиях.

— Боже милостивый! — воскликнул Арчер, вскочив со стула.

— Вы испуганы? О да, я понимаю. Я не защищаю бедного Станислава, хотя он всегда называл меня лучшим другом. Он и сам не пытается защититься — он припадает к ее ногам в моем лице. — Она хлопнула себя по впалой груди. — Здесь у меня его письмо.

— Письмо? Мадам Оленская его видела? — пробормотал Арчер; голова его слегка кружилась от откровений маркизы.

Она слегка покачала головой.

— Время, время, — сказала она. — Мне нужно время. Я знаю свою Эллен — надменную, непокорную и, я бы сказала, неспособную прощать.

— Но, силы небесные! Одно дело — простить, а вернуться в этот ад…

— О да, — согласилась маркиза. — Так она и мне говорила — моя чувствительная девочка! Но, мистер Арчер, если мы сможем снизойти до обсуждения материальной стороны дела, знаете ли вы, отчего она отказывается? Видите эти розы — таких там целые плантации, в теплицах и на открытом воздухе, в его несравненных террасных садах в Ницце… Драгоценные камни, старинный жемчуг, изумруды, соболя… но она совершенно равнодушна ко всему этому. Искусство и красота, ей нужно только это, и для этого она живет, как, впрочем, и я. И это у нее было. Картины, бесценная мебель, музыка, беседы с блестящими людьми — о мой дорогой друг, извините меня, но вы здесь не имеете ничего подобного. Она все это имела, и поклонение великих умов тоже. Она говорит, что в Нью-Йорке ее не считают красивой — святые Небеса! Ее портрет писали девять раз, величайшие художники Европы молили об этой чести. Разве это все ничто? И раскаяние обожающего ее мужа тоже?

Маркиза Мэнсон дошла в рассказе до высшей точки — и лицо ее исказилось в экстазе воспоминаний о прошлом. Если бы Арчер не онемел от изумления, он бы расхохотался. Кто бы мог представить заранее, что именно Медора Мэнсон появится в виде посланца Сатаны! Но ему было не до смеха — она явилась прямиком из того ада, откуда Эллен только что вырвалась.

— Так она ничего не знает? — спросил он.

Миссис Мэнсон приложила распухший палец к губам.

— Ничего конкретно — но, может быть, она подозревает? Кто знает? По правде говоря, мистер Арчер, я ждала вас. С того момента, как я узнала о вашей твердой позиции и о вашем влиянии на нее, я надеялась на вашу поддержку в том…

— Что она должна вернуться? Я предпочел бы увидеть ее мертвой! — в гневе воскликнул Арчер.

— Вот оно что, — пробормотала маркиза без особого негодования. Некоторое время она сидела в кресле, открывая и закрывая нелепый веер своими полу спрятанными в митенки пальцами; внезапно она подняла голову и прислушалась. — Она идет, — шепнула маркиза и затем махнула рукой на огромный букет на диване: — В конце концов, брак есть брак… а моя племянница все еще замужем…

Что вы тут вдвоем замышляете, тетушка Медора? — воскликнула Оленская, войдя в комнату.