Джон Фаулз - Туча

— Замечательно, — рявкает Кандида, оглядываясь на них с обычной своей непререкаемой властностью. — Идите сюда. Мы еще не хотим есть.

— Жаль, я не верю, что детей надо бить, — бормочет Бел.

Кэтрин улыбается и сбрасывает сандалии.

Следующий островок, пять, десять минут спустя. Пол поймал рака, совсем маленького; очаровательная несуразность, мимолетная конструкция, дезинтеграция. Они все окружают его, а он поднимает и поднимает камни; когда поднимается очередной камень, Кандида и Эмма всякий раз взвизгивают в предвкушении, есть под ним рачок или нет; потом с визгом требуют, чтобы Питер, и Салли, и Том вернулись. Охота, всерьез. Пол хватает, между его пальцами маленькое подобие рака, но чуть побольше — как раз вовремя, чтобы предъявить гостям. Боже мой. Фантастика. Кандида от места пикника под буком мчится назад с поспешно опорожненной пластмассовой коробкой. Питер шлепает по воде рядом с Полом. Прелестно. Соперничество. Азартная игра. Салли берет Тома за руку и ведет к пластмассовой коробке показать, что ищет папуля под камнями. Мальчик смотрит и отскакивает: один рак пытается выпрыгнуть через край. Салли опускается на колени, ее обнаженная рука обнимает плечи мальчика. Точно переведенная картинка на чайной чашке эпохи Регентства; воплощение Веры, Надежды, Милосердия; для тех, кому одного чая недостаточно.

Из-за деревьев, с той стороны, откуда они пришли, появляется фигура: рыболов, крестьянин, намерен порыбачить; в резиновых сапогах, выцветшем комбинезоне, с обветренной багровой кожей, в старой соломенной шляпе с черной лентой; мужчина лет пятидесяти или около, солидный, безразличный к ним. На одном плече он несет параллельно земле длинное бамбуковое удилище, парусиновая сумка, выцветше-блекло-зеленая — перекинута через другое. На секунду они перестают искать раков; стоят, у мужчин довольно глупый вид, по-мальчишески виноватый, вторжение в чужую воду; и дети тоже будто чувствуют, что этот пришлец несет с собой какую-то неясную опасность. Но он невозмутимо проходит мимо площадки с пикником на солнечный свет и дальше по траве к ним, направляясь вверх по течению. Они видят, что он косоглаз. Приближаясь к ним и проходя мимо, он прикладывает палец к шляпе.

— 'sieurs-'dames. [8] Просторечье «господа, дамы» (фр.).

— Bonjour, — ãîâîðèò Ïîë. È çàòåì: — Bonne pêche. [9] Добрый день… хорошего улова (фр.).

— Merci. [10] Спасибо (фр.).

И он солидно идет к валунам, к сгрудившимся деревьям теснины за ними; исчезает; и все же оставляет след, напоминание о том, что это чужая страна с собственной жизнью и обычаями. И слышишь — что? Ça ira. [11] «Дело пойдет» — начало самой популярной песни Французской революции 1789–1793. Ропот взбунтовавшихся толп, ночные шаги. Серпообразное лезвие, напрямую соединенное с ручкой. Возможно, всего лишь потому, что он — серьезный рыболов, у него своя функция в этот день. Легкомысленные возвращаются к собственному занятию. Только Кэтрин провожает взглядом синюю спину, пока та не исчезает.

Ah, Ç a ira, Ç a ira, Ç a ira, Les aristocrates, on les pendra. [12] «А, дело пойдет, дело пойдет, аристократов повесят» (фр.). Начало песни «Çа ira».

И покидает воду, будто он тянет ее за собой. Она вдевает мокрые ступни в сандалии и начинает удаляться, притворяясь, что смотрит на цветы, спиной к голосам, крикам, и чертыханию, и «ах, чтоб тебя!». Какой красавчик. Изловит его вечером. Поторопитесь, пора. Дбрночи, Билл. Дбрночи, Лу. Дбрночи. Дбрночи. Узкая тропочка огибает сзади первый огромный валун, который лежит поперек наполовину в воде, наполовину на берегу. Кэтрин оглядывается на остальных. Оба мужчины теперь охотятся в паре: Питер поднимает камни, Пол хватает. Бел неторопливо отворачивается от воды и бредет назад к буку. Она снимает шляпу, едва входит в тень, и приглаживает волосы, словно от усталости.

Кэтрин идет дальше, спускается за валун, исчезает из виду. Тропинка продолжает виться через каменное стадо, немного выравнивается, затем опять круто взбирается под деревья над речкой. А та становится шумной, кувыркающейся. Местные называют это место Premier Saut, Первый Прыжок; почти каскад, стремительный бег стесненной воды, отменное место для ловли форели. Кэтрин слезает вниз к длинной заводи над каскадом: прохлада, глубина, мох и папоротники. Трясогузка (мазки канареечной желтизны) короткими прыжочками улетает к дальнему концу заводи. Девушка садится над водой на камень под крутым откосом, смотрит на мирную темно-зеленую воду выше по течению, на пятна и крапины солнечного света, на танцующую мошкару, на птичку с ее нервным хвостиком. Она подбирает веточку и бросает ее в воду, смотрит, как она плывет, затем набирает скорость, и ее засасывает отдаленная стремнина Прыжка. Нет его, уж нет. [13] Строка из песни Офелии (там же).

Теперь она сидит, слегка ссутулясь, будто от холода, ухватив локти, уставившись на воду. Она начинает плакать. Словно бы без всякого чувства. Слезы медленно выкатываются из ее глаз и ползут по щекам под солнечными очками. Она их не утирает.

Бел зовет из-под дерева рядом с расстеленной розовой скатертью в клетку и разложенным на ней изобилием: charcuterie [14] Мясные закуски ( фр.). , длинные батоны, сыры, ножи, стаканчики для пикников; яблоки и апельсины, три горшочка шоколадного мусса для детей.

Кандида откликается:

— Да ну, мамуся! Мы еще не го-то-вы!

Но Пол что-то говорит ей. Салли оборачивается, обращая к Бел свою снежно-белую стройную спину — на это раз девушка «С». Тут Эмма, младшая дочка, бегом устремляется мимо нее, и маленький Том тоже пускается бегом, будто еда может исчезнуть. Затем оба мужчины и Кандида, неся пластиковую коробку теперь с семью пойманными раками, и она жалуется, что не хватает еще одного, чтобы на ужин по одному каждому — надо наловить еще после еды. Да, да, конечно, обязательно. Но все проголодались. Пол вспоминает про вино, идет туда, где оно охлаждалось; бутылка мюскаде sur lie [15] С осадком (фр.). , другая, гро-план, может подождать.

— Руки вверх для колы!

Они садятся, откладываются, взрослые и дети, но сторонам скатерти. Только Пол стоит, орудуя штопором. Питер шлепает Салли по ягодичкам, когда она на коленях наклоняется вперед налить коку детям.

— Вот это жизнь!

— Будь так добр!

Он целует ее в голую спину и подмигивает Тому.

Аннабель зовет:

— Кэт? К столу!

Затем Кандида и Эмма:

— Кэт! Кэт!

— Достаточно. Она придет, когда захочет.

Эмма говорит:

— Но, может, тогда ничего не останется.

— Потому что ты жадный поросенок!

— Нет! Нет!

— А вот да! Да!

— Кэнди!

— Но она же такая. — И она хватает протянутую руку сестры. — Сначала гости!

— Милочка, подержи стаканы для папочки.