Эдит Уортон - Американская повесть. Книга 2

— Мистер Харви… — жалобно начал Сонни.

Харви сердито обернулся.

— Мистер Харви, пожалуйста, сэр, позвольте мне спрятаться в вашем доме. Я спрячусь в сарае и буду делать все, что вы велите. Пожалуйста, сэр мистер Харви, не отдавайте меня тем белым, внизу.

Эти слова все решили. Не мог же он позволить себе прятать негра, когда половина мужского населения округа Джули перевернула все кверху дном в поисках этого самого негра.

— Иди-ка сюда, — жестко сказал он, поманив Сонни пальцем. — Пойдем.

Он начал спускаться вниз по тропинке. Сделав несколько шагов, он услышал, что Сонни идет за ним. Он не обернулся.

Они спускались по извилистой дорожке к шоссе, проходившему внизу. От того места, где они начали спускаться, до шоссе было около полумили. Харви обернулся и взглянул на Сонни только тогда, когда они проделали больше половины дороги. Иногда он слышал, как под босыми ногами Сонни шуршали сухие листья или ломался сучок. В остальное время совсем не было слышно, что он идет за Харви.

Дойдя до просеки, они остановились. Несколько автомобилей промчалось по пыльному шоссе, появилось и исчезло с бешеной быстротой. Пыль пеленой висела над дорогой.

Харви повернулся на каблуках и взглянул Сонни прямо в глаза.

— Почему же миссис Нарцисса Калхун сказала, что ты это сделал, если этого не было? — спросил он сердито. — Да и не она одна. Еще двое говорили то же.

Харви был сердит, но он и сам не мог бы сказать, что его рассердило. Он, не спуская глаз, смотрел на Сонни.

— Мистер Харви, — тихо сказал Сонни, — я не знаю, почему белые говорят, что это я, когда я этого не делал. Я шел по дороге и никого не трогал, а тут вдруг мисс Кэти выбежала из кустов и набросилась на меня. Не знаю зачем. Я подумал, что она совсем рехнулась. Она начала говорить, что она никому про меня не скажет. Я хотел ее спросить, чего она никому про меня не скажет, а она и слушать не стала. Я и тогда знал, что мне не полагается стоять и разговаривать с белой девушкой, да ничего не мог поделать. Она вцепилась в меня и не выпускала. И не слушала ничего. Я хотел вырваться, а она вцепилась еще крепче, и я ничего не мог поделать. Только я двинулся, она как начнет меня трясти изо всех сил. Я хотел…

— А она знала, кто ты такой?

— Да, сэр. Она знала, что я — Сонни, потому что все называли меня по имени. А тут как раз подъехала миссис Нарцисса Калхун с проповедником Фелтсом и остановились рядом с нами. Мисс Кэти на меня не жаловалась. Мисс Кэти ничего не говорила. Похоже было, что она тоже хочет убежать, как я. А эта белая женщина схватила ее и не отпускала. А проповедник Фелтс сшиб меня с ног и не давал мне встать. Вот тогда белая женщина и заставила мисс Кэти пожаловаться на меня. И еще велела повторить один раз. Потом велела проповеднику отпустить меня, а сама держала мисс Кэти и не выпускала. Вот как это вышло, мистер Харви. И если бы сам Господь Бог здесь говорил за меня, он сказал бы то же самое. А ведь вы сами знаете, Бог врать не станет.

Харви отвернулся, стараясь не глядеть на мальчика. Теперь он больше, чем когда-либо, был убежден, что Сонни ни в чем не виноват. Если бы Сонни был на несколько лет старше, если бы он не в первый раз на этом попался, Харви не стал бы колебаться ни минуты. Он привязал бы Сонни к дереву и дал бы знать об этом толпе, которая ищет его два дня и две ночи.

— Если я не выдам тебя белым, которые рыщут за тобой по всему округу уже двое суток, они узнают, что я тебя выпустил, скажут, что я заступаюсь за негров. — Он постоял, роя песок носком башмака. — Они могут даже выжить меня отсюда. Эти люди внизу решили тебя вздернуть, и теперь их ничем не удержишь.

— Что вы говорите, мистер Харви? — встревоженно спросил Сонни.

Харви резко отвернулся, чтобы не видеть умоляющих глаз мальчика.

Не оглядываясь, Харви спустился вниз по дорожке, перескочил через канаву и побежал по полю, топча редкую сухую полынь и заячью капусту. Сонни бежал за ним по пятам, не отставая ни на шаг.

Он пересек узкую, невспаханную полосу и остановился. Сонни остановился рядом и заглянул ему в лицо. Харви повесил голову и долго молчал, не в силах сказать ни слова.

— Противно мне это, Сонни, — начал он, заставляя себя глядеть мальчику в глаза, — но ведь Америка — страна белых. Неграм всегда приходилось это терпеть. Я не знаю, теперь, пожалуй, ничем нельзя помочь. Так уж повелось, ничего не поделаешь.

Сонни ничего не ответил, но глаза у него так выкатились, что белки стали похожи на коробочки чистого, белого хлопка. Он хорошо понял, что сказал Харви.

Они пошли по тропинке к шоссе, наклоняя головы, чтобы не задеть низко нависшие ветки орешника, и сторонясь колючих кустарников по обеим сторонам тропинки.

— Мистер Харви, — тихо прошептал Сонни.

Харви остановился и оглянулся. Он уже решил, что будет делать, но не знал, как ему быть, если Сонни вдруг нырнет в чащу.

— Чего тебе, Сонни?

— Мистер Харви, сэр, я хочу попросить вас кое о чем.

— О чем это?

Сонни шагнул вперед, раздвигая ветки сильными черными руками, и умоляюще взглянул на него.

— Мистер Харви, если, по-вашему, это так нужно, как вы говорите, сделайте мне такое одолжение, застрелите меня из ружья, только не отдавайте меня этим белым.

Харви искал и не мог найти слов. Он смотрел на мальчика странным взглядом, так, словно видел его впервые в жизни. Потом он уже не видел ничего перед собой и отвернулся. Ноги его задвигались, унося его вперед по тропинке.

— Вы сделаете это, мистер Харви?

— Не могу, Сонни.

— Почему, мистер Харви?

Он покачал головой; каждый мускул у него на шее мучительно ныл.

— Почему, мистер Харви? — просительно повторил Сонни.

— Со мной нет ружья, — ответил Харви и споткнулся.

Утро было еще в полном разгаре, когда Джеф с Бертом выехали из Нидмора. Но Джефу уже начало казаться, что день тянется без конца. Джим Кауч был послан обратно в Эндрюджонс с запиской к судье Аллену, составленной по возможности туманно. После целой ночи утомительных скитаний, голодный и невыспавшийся, Джеф наконец покорился своей судьбе. Однако где-то в глубине его души все еще таилась надежда, что произойдет какое-то чудо и в результате подсчета голосов окажется, что он переизбран.

Они ехали молча. Немощеная дорога была вся в выбоинах и кочках, и временами, когда попадался участок дороги, похожий на стиральную доску, машина так скрипела и тряслась, что казалось, того и гляди, развалится. В конце концов Джеф не вытерпел и велел Берту ехать потише.

— Да ведь за последние два дня по этой дороге проехало больше автомобилей, чем за целый год, начиная с января месяца, — сказал Берт.

— Как только вся эта история кончится, непременно напомню дорожному мастеру, чтоб он послал сюда грейдеры и выровнял дорогу как следует.