Джордж Элиот - Сайлес Марнер

— Отец, — ласково заговорила Эппи после некоторого молчания, — если я выйду замуж, нужно ли мне обручаться кольцом моей матери?

Сайлес слегка вздрогнул, хотя слова эти были созвучны его собственным мыслям, и глухо спросил:

— Разве ты думаешь о замужестве, Эппи?

— Только эту последнюю неделю, отец, — откровенно ответила Эппи, — с тех пор как Эрон заговорил со мной об этом.

— Что же он тебе сказал? — все так же тихо спросил Сайлес, боясь малейшим оттенком голоса огорчить ее.

— Он сказал, что хотел бы жениться, потому что ему скоро будет двадцать четыре года, да и работы у него прибавилось, так как мистер Мотт перестал садовничать. Два раза в неделю он ходит работать к мистеру Кессу, раз в неделю — к мистеру Осгуду, а на днях его собирается пригласить пастор.

— На ком же это он хочет жениться? — с грустной улыбкой спросил Сайлес.

— Ну, конечно, на мне, папа! — ответила Эппи, целуя отца и смеясь, отчего у нее появились ямочки на щеках. — Неужели он захочет жениться на ком-нибудь другом?

— А ты тоже хочешь выйти за него? — спросил Сайлес.

— Да, когда-нибудь, — ответила Эппи, — не знаю только когда. Все рано или поздно женятся, говорит Эрон. Но я сказала ему, что это неверно: посмотри на отца, сказала я, он никогда не был женат.

— Да, дитя мое, — подтвердил Сайлес, — твой отец был одиноким человеком, пока ты не была послана ему.

— Зато теперь ты никогда не будешь одинок, отец, — ласково продолжала Эппи. — Вот что сказал мне Эрон: «Я никогда бы не решился отнять тебя у мастера Марнера, Эппи!» А я ответила: «Об этом и думать нечего, Эрон». Он хочет, чтобы мы жили все вместе, тогда тебе совсем не нужно будет работать, отец, разве что для своего удовольствия. Эрон будет тебе настоящим сыном, он так и сказал.

— А тебе это по душе, Эппи? — сказал Сайлес, глядя на нее.

— Я бы ничего не имела против, отец, — просто ответила Эппи. — Мне хочется, чтобы ты мог меньше работать. Если бы не это, я, пожалуй, предпочла бы, чтобы все оставалось как есть. Я очень счастлива, мне нравится, что Эрон так любит меня, часто приходит к нам и ласков с тобой. Он ведь всегда хорош с тобой, отец?

— Да, дитя, никто не мог бы держать себя со мной лучше, — горячо подтвердил Сайлес. — Он весь в мать.

— Нет, мне не нужно никакой перемены, — повторила Эппи. — Мне бы хотелось долго-долго жить так, как мы живем. Только Эрон хочет перемены. Я даже недавно поплакала из-за него — так, чуточку. Он сказал, что я совсем не люблю его, раз не хочу, чтобы мы поскорей обвенчались.

— Ну, вот что, мое дорогое дитя, — сказал Сайлес, откладывая трубку, словно считая, что больше незачем делать вид, будто она доставляет ему удовольствие. — Ты еще слишком молода, чтобы выходить замуж. Мы спросим у миссис Уинтроп, спросим у матери Эрона, что она об этом думает. Она лучше нас решит, как нам быть. Но вот о чем следует подумать, Эппи: все на свете меняется, хотим мы этого или нет. Так и в нашей жизни будет перемена. Я старею и с годами стану беспомощным, стану обузой для тебя, если только к тому времени не покину тебя совсем. Я вовсе не хочу сказать, что ты будешь тяготиться мною, — я знаю, этого никогда не будет, — но тебе придется трудно. И когда я задумываюсь над этим, мне хочется, чтобы около тебя, кроме меня, был еще человек, молодой и сильный, который помогал бы тебе и заботился о тебе до конца дней твоих.

Сайлес замолчал и, похлопывая руками по коленям, задумчиво устремил взгляд в землю.

— Значит, ты хочешь, чтобы я вышла замуж, отец? — с легкой дрожью в голосе спросила Эппи.

— Я не стал бы отговаривать тебя, Эппи, — с жаром подтвердил Сайлес, — но сначала мы посоветуемся с твоей крестной. Она может желать только добра и тебе и своему сыну.

— А вот и они! — воскликнула Эппи. — Пойдем им навстречу. Ах, вот твоя трубка! Ты не хочешь снова раскурить ее? — спросила она, поднимая с земли это исцеляющее средство.

— Нет, деточка, — ответил Сайлес, — на сегодня мне довольно. Я думаю, чем меньше я буду курить, тем больше пользы будет.

В то время как Сайлес и Эппи беседовали, сидя на пригорке под полупрозрачной сенью большого ясеня, мисс Присцилла Лемметер упорно возражала своей сестре, убеждавшей ее, что лучше выпить чаю в Красном доме и дать возможность отцу отдохнуть, чем сразу после обеда ехать домой в Уорренс. Они вчетвером сидели у стола в обшитой мореным дубом столовой, угощаясь воскресным десертом из свежих орехов, яблок и груш, красиво переложенных листьями рукою Нэнси еще до того, как в церкви зазвонили к обедне.

Большие перемены произошли в этой столовой, с тех пор как мы заглядывали в нее, — когда Годфри еще не был женат и в доме правил вдовец сквайр. Теперь все отполировано, и нигде нельзя заметить ни пылинки, начиная от дубовых досок пола вокруг ковра и кончая лежащими на оленьих рогах над камином ружьем, хлыстами и тростями старого сквайра. Эти реликвии покойного свекра Нэнси, воспитанная в духе уважения к старшим, свято хранила, остальные же принадлежности охоты и прочих занятий вне дома она перенесла в другое помещение. Кубки по-прежнему украшают буфет, но теперь чеканное серебро не захватано руками, а на дне нет остатков, наводящих на неприятные мысли. В комнате пахнет лавандой и розами, заполнившими вазы из цветного камня. Чистотой и порядком дышит эта некогда мрачная комната, где вот уже пятнадцать лет властвует совсем иной дух.

— Разве вам непременно нужно возвращаться к чаю домой, папа? — спросила Нэнси. — Почему бы вам не остаться с нами? Вечер обещает быть прямо чудесным.

Старый джентльмен, беседуя с Годфри об увеличении налогов в пользу бедных и тяжелых временах, не слышал разговора дочерей.

— Нужно спросить у Присциллы, моя дорогая, — сказал он теперь уже старческим, разбитым голосом. — Она распоряжается и мной и фермой.

— И очень хорошо, что я распоряжаюсь тобой, отец, — отозвалась Присцилла, — не то твой ревматизм давно погубил бы тебя. А что касается фермы, то, случись что плохое, — а в наши времена этого всегда можно ожидать, — ты быстро вогнал бы себя в гроб, потому что тебе некого было бы винить в беде, кроме самого себя. Лучший способ хозяйничать — это дать распоряжаться другому, а самому только ворчать на него. Мне кажется, это многих уберегло бы от удара.

— Да, да, моя дорогая, — подтвердил отец, тихо смеясь, — я и не говорю, что ты плохо распоряжаешься.

— Тогда распорядись так, Присцилла, чтобы вы могли остаться к чаю, — сказала Нэнси, ласково положив руку на плечо сестры. — Ну, пожалуйста! А пока отец будет отдыхать, мы могли бы погулять по саду.

— Дорогая моя, он прекрасно подремлет и в шарабане, ведь править-то буду я. Что же касается того, чтобы остаться к чаю, то я не могу даже слышать об этом. Одна из наших служанок собирается выйти замуж к Михайлову дню, и у нее голова теперь не на месте… Ей все равно, перелить ли свежее молоко в крынки или в корыто для свиней. Все они на один лад. Им кажется, будто мир перевернется из-за того, что они выходят замуж. Так что дай-ка я надену шляпку, и у нас хватит времени погулять по саду, пока будут запрягать лошадь.