Габриэле д'Аннунцио - Собрание сочинений в 6 томах. Том 2. Невинный. Сон весеннего утра. Сон осеннего вечера. Мертвый город. Джоконда. Новеллы

Через первую дверь направо входит Александр , несколько запыхавшийся и разгоряченный. В руках у него связка диких цветов. Заметив Бианку-Марию в этом виде, он приостановился в явном смущении.

Анна (успокоившимся нежным голосом). Откуда ты. Александр? Мы тебя заждались. Бианка-Мария смотрела из окон на Аргосскую дорогу, думая увидеть твою лошадь, но тебя не было видно. Откуда ты?

Александр (ясным и оживленным голосом, с простыми и умеренными модуляциями в нем, выражающими силу его непринужденного и глубокого чувства ко всему, о чем он говорит). Я ехал полем без всякого определенного направления. Пересек Инакос, в нем не осталось ни одной капли воды. Поля все усеяны крошечными дикими умирающими цветами, пение жаворонков наполняет все поднебесье. Ах, что за чудо! Мне никогда не приходилось слышать такого раздольного пения. Тысячи жаворонков, бесчисленное множество… Они вспархивали со всех сторон, взвивались к небесам с силой брошенного из пращи камня, с неистовством какого-то безумия, и бесследно терялись в лучах, словно песня растворяла их, как будто солнце поглощало их… Один из них тяжелым камнем вдруг упал к ногам моей лошади и лежал уже мертвый, пораженный своим опьянением, чрезмерной радостью своего пения. Я его поднял. Вот он.

Анна (протягивая к нему руку за жаворонком). Ах, да он еще теплый! Какая у него мягкая и нежная шейка! Он только что пел… Посмотрите, Бианка-Мария!

Бианка-Мария робко приближается, окутанная прядями своих волос.

Вы дрожите… Она стыдится своих волос, Александр! Она только что сидела возле меня, и они распустились под моей рукой и так и засыпали меня… Вот чудо! Она может укрыться в них вся. Ты только посмотри на нее, посмотри. Вы на солнце, Бианка-Мария? Отдай ей свои цветы, Александр, отдай!

Бианка-Мария хочет собрать свои волосы и наскоро уложить их на затылке.

Александр (пораженный, смущенный, но улыбаясь, приближается к девушке). Возьмите эти цветы, Бианка-Мария.

Собрав кое-как свои волосы, Бианка-Мария протягивает свои руки и открывает лицо, на котором еще заметны следы слез.

Вы плакали?

Анна.Она мне читала Антигону. Ею овладело вдруг чувство сострадания…

Александр.Вы плакали над судьбой Антигоны!

Анна.Она стояла на ступенях террасы, видела, как столбы пыли подымались от площади, и мысль о брате взволновала ее…

Александр.Вы читали рассказ стража? Никогда Антигона не была так прекрасна, как под ураганом этой раскаленной пыли, среди засохшей равнины, как в то мгновение, когда она разражается рыданиями и проклятиями над обнаженным трупом своего брата. Не правда ли? Сидя на холме против ветра, чтобы избежать запаха разложившегося трупа, стражи ожидают с закрытыми глазами, пока пройдет эта ослепляющая гроза, а она, бесстрашная среди этого грозного пламени, набирает пригоршни пепла и сыплет его на труп… Ах, я всегда ее вижу такой! Когда она ведет за руку Эдипа или когда она идет на казнь, она не так прекрасна и величественна. Не правда ли? Я хотел бы, Бианка-Мария, быть при вашем чтении. Я никогда не слышал, как вы читаете.

Анна.Отчего вам не прочесть еще несколько страниц?

Бианка-Мария.У меня нет книги.

Анна.Вы ее оставили у себя на подоконнике?

Бианка-Мария.Я ее оставила… я не знаю, где оставила ее, Анна!

Александр.Вы мне почитаете как-нибудь?

Бианка-Мария.Если захотите, почитаю.

Александр.Мне хочется, чтобы вы как-нибудь почитали мне «Электру» Софокла в тени Львиных ворот.

Анна.Ах, это взывание к свету!

Александр.Я как-нибудь попрошу вас прочесть одну из моих поэм.

Анна.Какую?

Александр (в нерешительности). Какую?

Молчание. С открытой террасы доносятся неясные крики. Бианка-Мария быстро поднимается по лестнице и смотрит в сторону Акрополя.

Бианка-Мария (воодушевляясь). Это — рабочие на площади. Они кричат от радости. Должно быть открыли гробницу, может быть, они нашли прах Царя… Леонард! Леонард!

Александр (поднимаясь к ней). Вы увидели Леонарда?

Бианка-Мария.Нет, его не вижу… Пыль окутывает все, ветер усилился. Он должно быть там, на коленях в пыли… Леонард!

Александр.Ваш голос не долетит до него. Он не может слышать вас.

Бианка-Мария.Кричать перестали. Слушайте!

Ее волосы опять рассыпаются и струятся вниз.

Александр.Кричать перестали. Больше не слышно никакого шума.

Молчание. Несколько мгновений они молча стоят друг возле друга. Ветер бросает волосы Бианки-Марии в сторону Александра.

Анна.Какая странная тишина!

Александр и Бианка-Мария в раздумьи спускаются по лестнице. Почувствовав, что ее дергают за волосы, Бианка-Мария издает слабый, крик. Слепая, дрожа, вскакивает на ноги. Мертвый жаворонок падает с ее колен.

Александр!

Александр (стараясь улыбнуться). Ничего, ничего, Анна! Несколько волос Бианки-Марии запуталось в оправе моего кольца. Вам было больно?

Бианка-Мария.Ах, чуть-чуть!.. Она кладет цветы на ступеньку и снова старается привести в порядок свои волосы.

Александр.Простите! Я их не заметил…

Анна (с простым выражением в голосе, скрытно). Волосы у Бианки-Марии такие нежные! Ты это почувствовал, Александр? Я хотела бы всегда перебирать их своими пальцами, как пряха.

Она подходит к девушке и, ласкаясь, опирается на ее плечо.

Александр (пытаясь еще раз улыбнуться). О, я не смею коснуться их! Это ветер бросил их на меня. Моя кража неумышленная: несколько шелковых нитей для того, чтобы перевязать рассыпавшиеся страницы…

Он старается снять волосы, застрявшие в оправе кольца.

Но их не распутаешь. Какие узы умеет налагать случай!..

Бианка-Мария (вздрогнув). Слушайте! (Доносится новый крик.) Опять кричат!

Анна.Нашли что-нибудь великое…

Александр.Вы заметили, Бианка-Мария, как Леонард был озабочен и как он волновался сегодня утром? Казалось, что он оправился от ночной лихорадки… Может быть, «Царь Народов» являлся ему во сне, и он проснулся с каким-нибудь глубоким предчувствием. Вас не испугали его воспаленные глаза? Я не мог видеть его без боли. В полях я долго думал о нем. Я думал, что он захочет отправиться со мной: он послушал бы пение жаворонков и сорвал бы немного цветов своими пальцами, которые слишком долго не знают ничего, кроме камней и пыли. Ах, слишком долго он припадает к этой жесткой серой земле! Зачарованный гробницами, он забыл красоту небес. Я должен вырвать его, наконец, из власти этого недуга…