Анна Зегерс - Седьмой крест. Рассказы

«Тогда я что-нибудь совру, — подумал он, — ну, скажем, что мне показали конспект проповеди, уж что-нибудь придет мне на ум. То, что я должен был передать Клаусу, не такое ведь безотлагательное дело. Оно ничуть не утратит своего значения, если я все сообщу в Фульде. Во второй вторник следующего месяца. Мы так условились, если почему-либо не встретимся в Наумбурге. Тогда я все наверстаю. Во второй вторник следующего месяца. Не схватили ли его? Или же он в последний момент улизнул от них? Во всяком случае, и для него хорошо, что я вовремя ушел…»

Эрвин добрался до вокзала. Он покупал билет, не оглядываясь по сторонам, он прямо-таки заставлял себя двигаться медленно, непринужденно. «А что я скажу завтра Хеммерлингу? — думал он по дороге. — За нами следили. За мной, вероятно, уже на последнем отрезке пути до Наумбурга. Потом в гостинице. А за Клаусом до собора».

Увидев Эрвина Вагнера, Хеммерлинг быстро спросил:

— Ну как, все в порядке?

— Нет, — ответил Эрвин. — Церковь была набита гитлерюгендовцами. Гренхаузен читал свою обычную проповедь. Я не мог поговорить с Клаусом. Он подал мне знак, о котором мы договорились на случай, если одному из нас что-то покажется неладным.

Хеммерлинг помолчал минутку. Тон Эрвина показался ему несколько странным. Он знал Эрвина уже довольно давно, он знал его, как ему казалось, насквозь. А Эрвин между тем продолжал:

— Ведь мы, Клаус и я, на случай помехи условились о новой встрече на следующий вторник, в Фульде. Я поеду сначала в Гиссен.

— В Гиссен?

— Ну да. Ты же знаешь, я живу в Лейпциге у подруги моей Лоры. Она девчонка хитрая. Нашла мне место в Гиссене. А Лора уехала в Вормс. Нам повезло. Мы оба сразу установили контакты с хорошими товарищами. Во всяком случае было правильно сменить место жительства.

— Будьте осторожны, — сказал Хеммерлинг, — слишком уж быстро вы установили контакты.

На это Эрвин ничего не ответил. Он сказал:

— Текст, который я должен был передать Клаусу, в конце концов не привязан именно к этой неделе. Он останется в силе и впредь.

— Нет, нет, — возразил Хеммерлинг. Его тон тоже чуть изменился. — Дело не терпит, мы должны спешить, словно это последнее, что мы вообще можем сделать. Ты сам заметил, что за Клаусом был «хвост»? Мог ли он быть задержан незаметно, так, чтобы это не привлекло ничьего внимания?

Эрвин тихо ответил:

— Этого я с полной уверенностью сказать не могу.

Хеммерлинг распорядился:

— Через две недели приходи в винный павильон на Рейне. В Фульду ехать тебе не надо. Мы пошлем туда кого-нибудь другого, кто знает Клауса. У нас больше нет типографии. Раздобудьте стеклограф. Ты должен сделать это вместе с теми товарищами, которых недавно нашел. Ты ошибаешься, полагая, что текст этой листовки не устареет, он связан именно с нынешним моментом… А теперь, до того как возвратиться на работу, я хотел бы глотнуть еще немного свежего воздуха. Проводи меня до Ганзаринга. Потом сядешь в электричку. Повтори мне еще раз текст, чтобы проверить, запомнил ли ты его. Ладно?..

На улице Эрвин пробубнил:

— «Неужели вы действительно хотите стрелять в молодых людей, так радушно встретивших вас на Всемирной выставке в Париже? С которыми вы так весело состязались? Молодежь Германии и Италии хочет мира со всеми народами. Однако все, что в настоящее время предпринимает Гитлер, — это подготовка к войне…»

Внезапно Эрвин остановился.

— Возвращайся к себе в универмаг, а я пойду к своей остановке один. Я слишком бросаюсь в глаза.

Хеммерлинг удивленно спросил:

— Как это ты бросаешься в глаза?

— Я хромаю, это замечает каждый. Это же примета. Об этом мы никогда не думали.

Хеммерлинг возразил:

— Мне кажется, ты производишь совершенно безобидное впечатление. Такое, какое тебе и следует производить. Кроме того, в Гиссене тебе надо лишь отпечатать листовки. Распространять их будут другие. Ну, счастливо. До свидания…

Глубокое, даже не вполне осознаваемое им самим знание людей — результат большого жизненного опыта и умения быстро его применять — подсказывало Хеммерлингу, что в сообщении Эрвина что-то не так. Да и сам Эрвин показался ему не таким, как всегда.

Хеммерлинг поручил товарищу по имени Феликс, который еще никогда не бывал в Кельне, поехать вместо Эрвина в Фульду к Клаусу и передать ему несколько фраз, так как Эрвин не смог сделать этого в Наумбурге.

Хеммерлинг сказал:

— Работа имеет смысл лишь в том случае, если она ведется шаг за шагом одновременно в разных городах и в разных слоях населения.

Феликс был рад возможности вновь увидеться с Клаусом Раутенбергом, которого он тоже знал по совместным занятиям спортом. На случай, если в условленный час Клауса не окажется на условленном месте, Хеммерлинг велел Феликсу узнать, что известно о Клаусе в том центре, куда поступают все важные сведения… Феликс сказал вслух то, о чем Хеммерлинг думал про себя:

— Я надеюсь, это была ложная тревога, и Эрвин просто поддался страху.

Однако при встрече в винном павильоне Феликсу пришлось сказать Хеммерлингу, что Клауса в Фульде не оказалось. Стало известно, что Клаус действительно появлялся в Наумбургском соборе, не знали только, получил ли он какое-то предупреждение и скрылся или же его арестовали. Во всяком случае, он прямо-таки растворился в воздухе. И напасть на его след пока не удавалось.

Встретившись с Эрвином, Хеммерлинг мысленно извинился перед ним за свои подозрения. Они показались ему тем более несостоятельными, что акция с листовками прошла успешно.

На самом деле печатанье и распространение листовок прошло не так уж гладко. Эрвин вышел в Гиссене из поезда в радостном предвкушении встречи со своей подругой Лорой. Он, конечно, радовался не только потому, что в воскресенье утром умелая и проворная Лора обязательно сменит его на стеклографе, но и просто потому, что истосковался по ней. Лора нашла к этому времени легкую, правда, плохо оплачиваемую нештатную работу на одном предприятии в Вормсе. В субботу она выезжала оттуда, часто еще затемно, чтобы повидать своего друга. В Гиссене Эрвину посчастливилось найти жилье — каморку у сапожника, сын которого неожиданно уехал. Лора была здесь в гостях у Эрвина уже два раза. Хозяйка удивлялась, что невестой невзрачного, прихрамывающего человека была такая привлекательная девушка, высокая и стройная, с гордо поднятой головой. Однако Лора, которая никогда за словом в карман не лезла, сказала ей:

— У моего друга голова как у Геббельса, мал золотник, да дорог…

На этот раз они оба не смогли бы объяснить, почему обошлось без жарких объятий. Эрвин не все рассказал Лоре о том, что произошло в Наумбурге. Он говорил взволнованно. Ему самому теперь казалось, что он действительно мельком видел Клауса издалека и тот подал ему предостерегающий знак.